Буря Над долиной Лера – гром; море выгнулось бугром; это буря в бреги бьет, лютым голосом ревет, потрясая копием! От Восхода ветер пал, волны смял и растрепал; мчит он, буйный, на Закат, где валы во тьме кипят, где огней дневных привал. От Полунощи второй пал на море ветер злой; с гиком гонит он валы вдаль, где кличут журавли над полуденной волной. От Заката ветер пал, прямо в уши грянул шквал; мчит он, шумный, на Восход, где из бездны вод растет Древо солнца, светоч ал. От Полудня ветер пал; остров Скит в волнах пропал; пена белая летит до вершины Калад-Нит, в плащ одев уступы скал. Волны клубом, смерч столбом; дивен наш плывущий дом; дивно страшен океан: рвет кормило, дик и рьян, кружит в омуте своем. Скорбный сон, зловещий зрак! Торжествует лютый враг; кони Мананнана ржут, ржут и гривами трясут; в человеках – бледный страх. Сыне Божий, Спас мой свят, изведи из смертных врат; укроти, Владыка Сил, этой бури злобный пыл, из пучин восставший Ад! Думы изгнанника Боже, как бы это дивно, славно было — волнам вверясь, возвратиться в Эрин милый, в Эларг, за горою Фойбне, в ту долину — слушать песню над Лох-Фойлом лебедину; в Порт-на-Ферг, где над заливом утром ранним войско чаек встретит лодку ликованьем. Много снес я на чужбине скорбной муки; много очи источили слез в разлуке. Трудный ты, о Тайновидец, дал удел мне; ввек бы не бывать ей, битве при Кул-Дремне! Там, на западе, за морем — край родимый, где блаженная обитель сына Диммы, где отрадой веет ветер над дубравой, где, вспорхнув на ветку, свищет дрозд вертлявый, где над дебрями Росс-Гренха рев олений, где кукушка окликает дол весенний… Три горчайших мне урона, три потери: отчина моя, Тир-Луйгдех, Дурроу, Дерри. Сказала старуха из берри, когда дряхлость постигла ее Как море в отлив, мелею; меня изжелтила старость; что погибающей – горе, то пожирающей – сладость. Мне имя – Буи из Берри; прискорбны мои потери, убоги мои лохмотья, стара я душой и плотью. А было — до пят я наряд носила, вкушала от яств обильных, любила щедрых и сильных. Вы, нынешние, – сребролюбы, живете вы для наживы; зато вы сердцами скупы и языками болтливы. А те, кого мы любили, любовью нас оделяли, они дарами дарили, деяньями удивляли. Скакали по полю кони, как вихрь, неслись колесницы; король отличал наградой того, кто первым примчится!.. Уж тело мое иного устало взыскует крова; по знаку Божьего Сына в дорогу оно готово. Взгляните на эти руки, корявые, словно сучья: нехудо они умели ласкать героев могучих. Корявые, словно сучья, — увы! им теперь негоже по-прежнему обвиваться вокруг молодцов пригожих. Осталась от пива горечь, от пира – одни объедки, уныл мой охрипший голос, и космы седые редки. Пристало им нищее покрывало — взамен цветного убора в иную, лучшую пору. Я слышу, море бушует, холодная буря дует; ни знатного, ни бродягу сегодня к себе не жду я. За волнами всплески весел, плывут они мимо, мимо… Шумят камыши Атх-Альма сурово и нелюдимо. Увы мне! — дрожу я в гавани зимней; не плыть мне по теплым волнам, в край юности нет пути мне. О, время люто и злобно! — в одеже и то ознобно; такая стужа на сердце — и в полдень не обогреться. Такая на сердце холодь! я словно гниющий желудь; о, после утехи брачной очнуться в часовне мрачной! Ценою правого ока я вечный надел купила; ценою левого ока я свой договор скрепила. Бывало, я мед пивала в пиру королей прекрасных; пью ныне пустую пахту среди старух безобразных. Взгляните, на что похожа: парша, лишаи по коже, волосья седые – вроде как мох на сухой колоде. Прихлынет прибой – и назад уйдет; так все, что прилив приносит, отлив с собой унесет. Прихлынет прибой – и отхлынет вспять; я все повидала в мире, мне нечего больше ждать. Прихлынет прибой – и вновь тишина; я жажду тьмы и покоя, насытилась всем сполна. Когда бы знал сын Марии, где ложе ему готовлю! — немало гостей входило под эту щедрую кровлю. Сколь жалок тварь бедная – человек! он зрит лишь волну прилива, отлива не зрит вовек. Блаженна скала морская: прилив ее приласкает, отлив, обнажив, покинет — и снова прилив прихлынет. Лишь мне не дождаться, сирой, большой воды – после малой, что прежде приливом было, отливом навеки стало. |
