– Смотри сам.

– А как же сын?! Как мой сын!? Я люблю его. Я хочу, чтобы он знал обо мне, хочу участвовать в его жизни!

– Здесь все от твоей бывшей зависит. Она верно тебе сказала: в нашей стране закон всегда на стороне матери.

– Идиотский закон!

– Какой есть, – Эльза, немного помолчав, усмехнулась и добавила:

– Бывшую твою мне жаль.

– А ее-то с какого перепугу жалеть?

– Она так и не озаботила свою безмозглую головку вопросом, а почему это её будущий муж так и не женился за те два года, как вдовствует? Ну понятно – траур, тоска по погибшей жене, то, сё, но почему так резво «накинулся» на Лялю? Не нравится мне это. Что-то тут нечисто. Но это уже не твоя проблема, – пыталась успокоить Митю Эльза.

– Как не моя?! А сын?! Если этот ушлёпок будут обижать пацана.

– Митя, не заставляй меня жалеть о сказанном, – нахмурилась Эльза: – Это все только мои предположения, не более того. Невозможно все предугадать и предусмотреть.

– А ты не могла бы? – Митя не успел окончить вопрос.

– Нет. Не могла.

– Почему?

– Потому что не хочу вмешиваться в чужую жизнь. Мне это не нужно. Захочешь приехать, увидеться с сыном, можешь остановиться у меня. Но не боле того, – Эльза поднялась с дивана, давая тем самым понять, что считает разговор оконченным.

Она сказала все, что хотела, все, что посчитала нужным в этот момент. Дальнейшее «переливание из пустого в порожнее» для неё не имело смысла. Теперь пусть Митя думает и сам решает, как быть. Это не её жизнь и не её забота.

– Собирайтесь, переодевайтесь. Поедем в ресторан, пообедаем.

– Может дома чего-нибудь приготовим? – Митю вовсе не прельщала перспектива куда-то идти.

– Я дома не готовлю, – Эльза вышла из кухни. Направилась в свою спальню. Остановилась на пороге. Поманила пальчиком Валеру:

– Можно тебя на минуточку?

 Валера, ухмыльнувшись, отправился за нею.

***

Друзья гостили в Выхме уже десять дней.

За это время Митя все-таки добился того, чтобы Ляля позволила ему увидеться с сыном. Он приезжал к её дому, долго жал кнопку звонка, но в ответ слышал только перезвон в пустой квартире. Где его бывшая? Где его сын? Он не знал. Оставалось только сидеть под домом и надеяться на чудо.

 «Чудо» произошло, когда однажды вечером он увидел Лялю, идущую под ручку с незнакомым мужчиной. Виталик, на которого, казалось, никто не обращал внимания, понуро плёлся следом. Митя подхватился со скамейки в сквере. Закричал:

– Виталик! Беги сюда!

Малыш оглянулся. Увидев отца, засмеялся, и, не обращая внимания на грозный окрик матери, побежал по аллее.

Митя подхватил на руки сына, закружил его, уткнулся носом в его макушку, вдыхая такой родной запах:

– Привет, сынок!

– Папа! Ты пришел из рейса?! – смеялся мальчик.

Где-то там, далеко, словно в чужой реальности, была Ляля. Где-то рядом с «бывшей» стоял, насупившись, её «будущий». Мите было все равно, о чём думают эти люди. Он не видел своего мальчика уже год.

– Виталичка, как же ты вырос!

 Откуда-то слышался голос Ляли:

– По морям нужно было «шляться» меньше! Заметил бы, как растет сын.

Мите было все равно. Он подошел к парковой скамейке, на которой, казалось, уже протёр штаны, усадил малыша на колени:

– Как ты, сыночек? Ты соскучился?

Виталик начал рассказывать папе, как ему нравится у бабушки и дедушки. Как ему нравятся коровки, овечки, козочки и курочки. Как здорово копаться с бабушкой в огороде, собирая огурчики и клубнику. Митя слушал и чуть не плакал, понимая, что для сына уже нет других «бабушки и дедушки», кроме родителей Ляли. «Пусть будет так» – думал Митя: «Лишь бы эти люди не обидели моего мальчика».

– Папа, – сын требовательно смотрел в глаза Мите: – А ты снова в рейс уходишь?

Митя ничего не успел ответить. За него ответила Ляля:

– Да, сыночек. Папа снова уходит в рейс, – женщина, гнусно усмехнувшись, добавила:

– Ему нужно денюшку зарабатывать, чтобы тебе было что кушать.

Митя промолчал. А что он мог возразить? Он и зарабатывал все время «денюшку», чтобы семье «было что кушать». На другое у него времени не оставалось. И Ляля, до сегодня, не имела ничего против такого распределения времени мужа. Похоже, что не имеет и теперь: папе пора в рейс. Денюшку зарабатывать.

Митя посмотрел в глаза бывшей жены. Перевел взгляд на её спутника:

– Я с сыном посижу с полчасика. Приведу его потом в квартиру.

Спутник Ляли согласно кивнул, не обращая внимания на собравшуюся что-то возразить Лялю:

– Полчаса. Не больше. Потом вызову милицию.

Митя опешил. Да какого чёрта его пугают милицией, чуть ли не на каждом шагу?! Потом вспомнил слова Эльзы, и тоже кивнул:

– Через полчаса придем.

В этот вечер, после встречи с сыном, Митя снова напился вдрызг.

***

– Эльза! Мы завтра улетаем! – Валера, злой, как черт, прихлёбывая только что сваренный кофе, крикнул в сторону приоткрытой ванной.

– Что нужно от меня? – раздался голос Эльзы: – Помочь с билетами?

– Если хочешь – помоги. Нет – сами управимся.

 Эльза, пропуская сквозь пальцы влажные волосы, как и в первый день знакомства, не снимая с лица дежурную улыбку, вошла в кухню:

– Помогу. Почему не помочь? И не нужно на меня обижаться и сердиться.

 Митя не понимал, какая размолвка вышла между Эльзой и его другом, а потому просто молчал, ожидая окончания разговора.

 Вечером Эльза привезла билеты на самолёт.

– Упакуй вещи, что мы тебе купили, – сказала Валере.

– Не нужно. Приеду – будет, что одеть.

– А если не приедешь?

– То так и будет.

Друзья сели в такси, заказанное до Таллиннского аэропорта.  Валера смотрел в окно машины, надеясь увидеть силуэт своей случайной подруги.

Его надежды не оправдались. Окна дома отсвечивали утренними бликами солнечных лучей – и только.

Уже после взлёта самолёта, когда в салоне зажглось табло: Разрешается курить, Валера, затянувшись сигаретой, вздохнул:

– Все бабы одинаковые! Им бы только потрахаться всласть, да бабла побольше! Что ты? Кто ты? Чего в жизни хочешь? О чем мечтаешь – им насрать.

Митя не стал спорить и выяснять, чем вызвана такая разительная перемена в настроении друга. У него было своего «горя» выше крыши. Нужно было, по прилёту в Город у Моря, определяться с пропиской, работой. Что скажет мама, когда узнает, что он снова хочет идти в Море?

Самолёт чартерного рейса Москва – Бомбей, махнув на прощание родине крылом, начал набирать высоту.

Пассажиры и нее думали выполнять указания стюардесс. Этот самолёт был нанят министерством рыбной промышленности для них, и они здесь были полновластными хозяевами.

Три экипажа летели на подмену в один из самых знаменитых городов Индии. Оттуда они уже разъедутся по своим судам. Хотя, назвать какое-то судно рыболовецкого флота "своим" в том понимании, которое до этого вкладывал в это слово Митя, было трудно.

График работы рыбаков был "пять через один". Пять месяцев работы на судне и месяц отпуска. Конечно, никто не стал бы менять экипаж через месяц работы, а потому, те, кто работал на СРТМе, ехал на подмену на судно такого же класса, но другое, а не тос которого ушел в отпуск, те, кто работал на "Атлантике" – на такой же "Атлантик". Менялась "жестянка", экипаж оставался давно "притершийся" и сработавшийся.

Митя откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. Все, произошедшее с ним за последний месяц, вымотало и измочалило до предела. Он не хотел ни пить с вырвавшимися их под контроля жен рыбаками, ни курить, ни разговаривать.

Митя только кивнул головой, когда Валера сказал, что пересядет к ребятам, с которыми не виделся целый месяц. Пообщается. Впереди был длинный  перелёт. Митя надеялся если и не поспать, то хотя бы подремать немного. Но упрямый перевозбужденный мозг отказывался успокоиться. Митя прикрыл глаза и отдался воспоминаниям.