– Буду. Жди. До завтра, – капитан СРТМа положил трубку.

Наутро четверо мужчин поднялись на борт морского буксира.

– Идите-ка, голуби, посидите в каюте старпома. Мне с коллегой переговорить наедине нужно, – капитан СРТМа постучал в дверь каюты капитана буксира.

Вася ушел на мостик. Ему нужно было заступать на вахту. Друзей он «передал из рук в руки» старпому.

– Давайте знакомиться, – старпом протянул руку для пожатия: – Я Игорь, старпом на этой посудине.

Валера переводил взгляд с Мити на Игоря. С Игоря на Митю. Каждый, кто увидел бы рядом этих двоих мужчин, удивился бы тому, насколько они похожи. Оба среднего роста. Оба сухие и жилистые. Оба брюнеты. Только волосы Мити вились крупными кольцами, а у Игоря были прямыми. У обоих тонкие прямые носы. У обоих холёные усики бородки. У обоих глаза с прищуром. Только у Мити глаза были синие, как любимое море, а у Игоря карие, почти черные. Мужчины и сами вскоре осознали свою похожесть. Улыбнулись друг другу и пожали руки.

– Проходите в каюту. Подождем, пока наши «динозавры» тебе кости перемоют, – Игорь подмигнул Мите, распахивая дверь каюты.

Через час в каюте старпома раздался телефонный звонок.

– Скажи новому радисту пусть ко мне зайдет, – капитан, не желая вдаваться в подробности, положил трубку.

Митя вошел в каюту, где сидели за столом, потягивая коньячок из пузатых бокалов, два капитана. Тот, с которым он проработал последние три года, и тот, с которым, как надеялся Митя, ему работать предстояло.

– Ты мне подходишь. Если все то, о чем рассказал твой бывший кэп хотя бы наполовину правда, – капитан буксира усмехнулся: –  Сработаемся! Бери документы и дуй в управу. Я сейчас черкану пару слов. Оформляйся и завтра с утра принимай дела.

 Митя растерялся. Он не ожидал, что все решится так быстро.

– У меня мама только неделю, как из больницы выписалась, – промямлил он.

– А мы в ближайшее время никуда не собираемся. К восьми утра на вахту. Сдашь-примешь чего там положено, пообедаешь и можешь быть свободен. Дуй домой к матери. Я бы не торопил тебя, но пьяная рожа твоего предшественника уже достала. Вся радиорубка блевотиной провоняла, – нахмурился капитан буксира: – Или что-то не так? Может, я чего-то неправильно понял?

– Все так. Давайте направление в кадры. Профотбор у меня еще не закончился, так что завтра могу приступить к работе.

***

Митя сжимал руку друга, провожая через три недели Валеру в аэропорту. Он не мог представить, как он будет жить без него. Без их постоянных разговоров обо всем и ни о чем. Без дружеских «подколок» и споров. Без молчаливых ночных перекуров, когда в мире существуют только ты, твой друг, бесконечное море и усыпанное звездами небо.

 Валере было не лучше. Годы, проведенные вместе на крошечном СРТМе так просто не забудешь и из памяти не выбросишь.

– Не кисни, Митяй. Через полгодика снова встретимся, – Валера затоптал очередной окурок и заспешил к товарищам, уже собравшимся у стойки регистрации рейса на Москву.

***

Прошло два года…

***

Митя и Игорь стояли на мостике пришвартованного у причала буксира, попивая утренний кофеек и закурив первую в этот день сигарету. Они лениво о чем-то переговаривались, когда оба, практически одновременно, заметили идущую к судну девушку.

Тонкая фигурка, короткая стрижка черных, как смоль, волос, огромные серые глаза, слегка тронутые карминной помадой пухлые  губы. Платье с отложным воротничком, перетянутое в тали широким поясом, черные туфли-лодочки с красной окантовкой, объемная дорожная сумка, явно дорогая, торгсиновская, которую девушка несла в руке. От цепкого взгляда друзей (а за прошедшие годы Игорь и Митя успели сдружиться) не ускользнуло ничего.

– Ух ты! Какая куколка к нам идет, – Игорь отхлебнул глоток кофе.

– Думаешь к нам? – Митя взглянул на друга.

– А чего там думать? Сейчас узнаем. Иди, помоги девушке на борт подняться. Или мне пойти?

– Ага, пойдет он, – усмехнулся Митя: – Встретит. Тебе, «встречальщику»,  жена быстро усики подравняет. Я пойду.

 Митя протянул руку начавшей подниматься по трапу девушке:

– Доброе утро! Вы к нам?

– Думаю, что к вам.

– И как же Вас зовут, красавица.

– Вика, – ответила, слегка запнувшись, девушка.

Вика сразу узнала Митю, хотя имени его не припомнила. Конечно, он и повзрослел и возмужал с той страшной для неё ночи, когда вступился в садике Пале-Рояля за незнакомую девушку.

А вот Митя её не вспомнил. Да и как было узнать в этой изящной, дорого и со вкусом одетой, коротко стриженой  брюнетке несчастную перепуганную девчушку с толстой пшеничной косой…

Подружки Гера и Афродита сидели на берегу ручья.

 Им было скучно в этот жаркий изнуряющий полдень. Не хотелось ни о чем говорить, а тем боле что-то делать.

Афродита, задрав подол хитона, болтала ножкой в воде, наблюдая, как играют рыбки с её изящными пальчиками. Молчать было тоже скучно, а потому Афродита толкнула в бок начавшую посапывать подругу:

– Эй! Ты что, спать собралась?

Гера вздрогнула, недовольно открыла глаза, уставившись на любовницу мужа:

– Чего тебе? Сиди тихо, грейся на солнышке, слушай, как мухи жужжат.

– Это не мухи, а пчёлы.

– Да какая разница?

Гера снова прикрыла веками глаза, собираясь вздремнуть.

Но подруге не сиделось и не молчалось:

– Не спи! Давай поговорим о чем-нибудь!

Поняв, что от назойливой Афродиты никуда не деться, Гера плеснула водой себе в лицо, уселась поудобнее:

–Ну, так о чем ты хочешь поговорить? О мухах или о пчелах, – спросила язвительно.

Афродита обижено надула пухлые губы:

– Что интересного в этих насекомых? Живут считанные дни: родились, поели, размножились и умерли. Давай лучше о людях поговорим!

– А что люди? По сравнению с нами, богами, они тоже живут не дольше мушки-дрозофиллы. Что в них такого интересного?

– Оно-то, конечно так, но у людей, кроме родиться, пожрать, потрахаться и помереть, есть много чего еще.

– Чего, например? – Гера с любопытством взглянула на подругу.

– Сила духа, например,–  передразнила подругу Афродита: –  Жажда жизни. Вера в то, что в их силах переломить предначертание богов.

– Это ты о той парочке, к которой Мойры благоволят?

– Ага, о них. Вот смотри: сколько бы мы им не пакостили, как не старались навредить, вроде и одаривая с одной стороны, но понимая, что ничего, кроме вреда и неприятностей им наши дары не принесут, а они все барахтаются, все пытаются переломить судьбу под себя.

– Да ты, никак, ими, смертными, восторгаешься? – нахмурилась Гера.

– Не то, чтобы восторгаюсь, но их стойкость заслуживает уважения, – попыталась пойти напопятную Афродита.

– Вот и не восторгайся! Еще неизвестно, что эту парочку ждет! Девчонка – еще ребенок, а этому потомку рома, жизнь хребет надломила. Заглядывала я в пещеру недавно. Видела, что их веретена все ближе и ближе. Вот-вот перехлестнутся нити судеб. И чем все это закончится, во что выльется, никому, даже Зевсу всемогущему, не известно.

Глаза Афродиты блеснули в предвкушении очередной проказы:

– Пойдем, учиним еще какую-нибудь каверзу! А потом посмотрим, как они, смертные, будут барахтаться и выпутываться!

Гера потянулась, лениво отогнала жужжащую у самого уха то ли муху, то ли пчелу:

– Жарко сегодня. Да и лень мне. Может, завтра. Если не забуду и придумаю что-то эдакое. А вообще-то – надоели они мне. Давай поищем новую забаву.

– Какую?

– Да мало ли с чем или с кем можно развлечься на Олимпе? Придумаем. А пока – пойдем-ка по домам. Я слышала, что к тебе Арес захаживать начал?

 Афродита потупила глазки, не желая признаваться в любовной связи с сыном Геры и Зевса.

– Ладно тебе, – ухмыльнулась Гера: – Я давно уже об этом знаю. И ничего не имею против. Мой муж чаще будет посещать моё ложе.