Наскоро перекусив курутом, Като первым делом навестил Джани и остальных. Палаточный городок разбили посреди загона, укрепив обвалившимися камнями стену и расчистив лог. Джани лежал в отдельной палатке рядом с палатой лекаря. На входе его встретил Виктор и Като сразу понял, что дело плохо. На доброе лоснящееся лицо Виктора прошедшая ночь наложила свой скорбный отпечаток: полные щёки блестели чернотой от копоти и слёз, по большому, круглому подбородку вдоль линии губ бардовым цветом запеклась полоска крови, и под слезящимися глазами набухли чернильные мешки. Подбитое ухо придавало Виктору нелепый и жалкий вид, и сам он будто потерял всю свою моложавую мощь, сгорбился и втянул плечи.

–Как он? – Спросил Като, подойдя к другу.

–Тяжело. – Ответил Виктор, посмотрев куда-то в сторону от Като.

–Войти можно?

–Не надо. Катя не даст. – Сказал Виктор и заплакал. Като обнял друга и легонько подвинул в сторону.

–Крепись. И не такое случалось. А я всё же зайду.

Обожжённый юноша лежал в дальнем углу палатки, прикрытый от шеи до пояса кусками холстины. У его ног сидела на коленях Катя, напротив полулежал, опёршись на локоть, Рим. Как только Като открыл штору и вошёл, Джани застонал. В дневном свете Като на мгновение увидел опухшее лицо умирающего. «Тихо, тихо, милый», – прошептала Катя, поглаживая ногу Джани. Как только в палатке восстановился полумрак, освещаемый слабо тлеющим каганцем12, Джани успокоился, и Катя посмотрела на Като. В этом взгляде мало что осталось от девичьего задора, Като прочёл в нём лишь боль и холод.

–Уходите. – Приказала она.

–Катя, я только о здоровье справиться. – Начал оправдываться Като.

–Вон отсюда!

–Като, давайте оставим их ненадолго. – Сказал Рим и подтолкнул Като к выходу.

Рядом с палаткой рыдал Виктор, а Като с Римом молча смотрели за разбором завалов.

–Как наши в ущелье? Никого не завалило? – Спросил Като без особого интереса.

–Дети и женщины целы. Старики вроде тоже, а вот мужчин много в бою полегло. – Тихо ответил Рим.

–Я хотел поблагодарить Вас и Вашего друга. Он лихо всё устроил, это уж нельзя не признать.

–Дома Глицинии и Ромашки много раз бились рука об руку, и Йохан из тех людей, кто не забывает об этом. Дома погибли – дружба осталась, умрут друзья – умрёт и дружба. – Като посмотрел на Рима и отметил ту же ночную печать: от солдатской выправки не осталось и следа и лицо старика покрыла паутина скорби.

–За Надею поблагодарите его от меня.

–Вальтер, Като. В имперских землях его зовут Вальтер. Так и передайте ему. – Рим опустил голову. – Хотя, думается мне, Вы ему ничего не объясните. Его разум, похоже, окончательно вышибло из головы.

–И всё же я постараюсь. – Като со стыдом признался себе, что хочет побыстрее уйти подальше от этого скорбного места. – Прошу, найдите какую-нибудь работёнку Виктору – он совсем раскис.

–Хорошо. И ещё одно. Мы снимаемся завтрашним утром, а потому поторопитесь с Вальтером – после Засеки нам ни к чему лишний обоз.

–До встречи, Рим. Виктор, не распускайся тут.

Като отошёл от палатки в глубь лагеря, когда до его уха долетел властный голос Рима: «Виктор, согрей и принеси свежей воды. Найди лекаря, пусть приготовит перевязочный материал. Как найдёшь, дуй к ручью – у нас кончается лёд.»

Надея спал и бредил во сне. От дневного света, что лился через открытый вход в палатку, багрянцем заплясали запёкшиеся пятна крови на спутавшихся лохмах волос; обожжённые руки, обёрнутые холстиной, нервно рыскали по подстилке, разворотив солому, а пальцы всё глубже рыхлили мёрзлую почву. Сам Надея глубоко и часто дышал, и его лицо, покрасневшее от ночного жара, время от времени то искажалось гримасой боли, то молодилось глубоким спокойствием, и в эти моменты губы нежно произносили лишь одно слово – «Анна».

Като присел рядом и первым делом ослабил смятый и закушенный ворот рубахи, который душил парня. Несмотря на то, что в палатке было не многим теплее, чем снаружи, Надея горел огнём. Като сходил за водой и, немного подумав, принялся трясти юношу.

–Анна, милая, что ему нужно? – Прохрипел Надея, раскрыв глаза.

–Ты попей, попей немного – а то не услышит твоя Анна. – Сказал Като, приподнимая голову Надеи и поднося ему ко рту кувшин с водой.

–Вот уж подача по всем канонам. – Поблагодарил Надея злобно и жадно прильнул к кувшину. – Вот тебе пятьсот бон за услугу. – Продолжил он, напившись, и постучал пальцем по воздуху. Затем он несколько раз провёл ладонью из стороны в сторону и, занервничав, ударил кулаком о солому.

–Это уже нисколько не смешно. Ты слышишь, Анна! – Крикнул он в тёмную пустоту палатки. – Меня не проведёшь, я уже ловил подобный глюк.

–Видимо, не слышит твоя Анна – степью свои боги правят. – Мягко сказал Като, убирая кувшин.

–Что бы ты знал ещё, моб? – Злобно огрызнулся Надея, посмотрев на Като. – А, да ты же добрый дядя, «небесный почтальон». – Сказал он, усмехнувшись. – Ну да хватит шуток. Надея-два-три-ноль-ноль-тета-шестьдесят три, от лица «Хайрей лимитед» запрашиваю информацию о создателе виртуального сегмента. – Сказал он серьёзно.

Като молча смотрел на Надею, глаза которого бегали по его лицу и шее, когда в палату вошёл командир эскадрона.

–Как наш герой? – Бодро начал Йохан. – Вижу, дела поправляются. – Сказал он и зашёлся кашлем.

–Вот, возьмите. – Като протянул Йохану кувшин.

–Спасибо. Это от гари.

Когда Йохан откашлялся, он протянул Като чёрно-оранжевый цилиндр. По обгорелому концу Като сразу признал, что это тот самый цилиндр, что ночью обронил Надея.

–Эту вещицу нашли рядом с вами. – Пояснил Йохан. – Мы её изучили, как полагается, и ничего опасного не нашли, но вещь, видимо, ценная, – в благородный цвет пустышку не красят, – а потому возвращаю.

–Спасибо вам. – Принял Като увесистый цилиндр.

–Дела не ждут, и я откланиваюсь. Поскорее выздоравливайте, господин Вальтер, – мы скоро выдвигаемся. – Сказал Йохан и вышел из палатки.

–До встречи. – Ответил Като.

–Что за Вальтер? – Спросил Надея.

–О, это подождёт. – Ответил Като. – Надея, ты ночью говорил, что увидел что-то кошмарное. Уж не от этой ли штуки что-то плохое припомнилось? – Спросил он, протягивая цилиндр.

–Это ещё что? – Надея повертел в руке цилиндр, затем отогнул круглую крышку с необожжённого края. – «Антарктик Рес.» – Прочитал он и словно окаменел.

–Что такое, Надея? – Спросил Като, положив руку ему на плечо. – Может, уберу его куда подальше?

В тот же миг Надея отбросил от себя цилиндр, попятился и забился в дальний угол палатки.

–Всё те же шутки, твою мать! – Крикнул он, прикрыв лицо ладонями. – Какие-то долбаные фантомы, их не должно здесь быть! – Он резко вскочил и, задев затылком скошенную стену палатки, отпрыгнул в сторону и упал. Не успел Като подойти к Надее, как он прыгнул прямо на него и схватил за воротник шубы.

–Что вы мне сыплете всю эту чепуху? Я что вам, рыбка подопытная? Довольно с меня Большого Выброса, так нет же, надо путать, надо елозить, надо в башку залезть Надее. Нет уж! Хватит! Я в реале больше времени провёл, чем долбаные космо. Больше, чем кто-либо. Я ремонтник Большого Червя, сапы только что из трусов не вынимал, а вы меня травите этим фарсом!

Като смотрел на искорёженное гневом и болью лицо безумца, своими ладонями он чувствовал частую мелкую дрожь его рук.

–Я не хотел тебя обидеть, Надея. – Спокойно сказал он. – Видишь ли, я и сам не понимаю, что случилось прошлой ночью, а если и сказал вдруг чего лишнего, – ты прости, в последнее время мой хвалёный такт часто меня подводит.

Надея разжал пальцы и отпустил Като. Затем он отполз чуть в сторону и снова взял в руки цилиндр.

–Спрашиваешь что это такое? – Спросил он с насмешкой.

–Да, Надея. – Честно признался Като.

–Я объясню – это нетрудно. – Надея придвинулся к Като. – В руках у меня изделие для анализа антарктического грунта – «буровик» компании «Антарктик Ресёч». Как, припоминается что-нибудь?