Жалея потерянного времени, он выразительно кашлянул.

Женщина очнулась, подняла на клиента черные, кажущиеся бездонными глаза и засуетилась: зажгла толстую свечу, трижды быстро перекрестилась и положила руки на огромную старинную книгу в кожаном переплете, лежащую перед ней на столе.

– У вас проблемы… в семье, – неуверенно начала она, ожидая услышать откровения клиента, но тот молчал, презрительно щуря холодные серые глаза.

«– У каждого второго проблемы в семье, а у каждого первого на работе, – разочарованно подумал «дорогой клиент», молча, глядя в черные кавказские глаза магини. – И зачем я сюда пришел?»

Адепт белой магии (так значилось в дипломах, вывешенных на стене в коридоре) внутренне вздрогнула от такого пронизывающего взгляда, но не отступила – запах больших денег просто шибал в нос и оказаться от попытки выудить их побольше было бы непростительной глупостью. Она отодвинула книгу на край стола и, застелив освободившееся пространство алым шелком, стала сосредоточенно раскладывать необычно большого размера карты Таро, скорее похожие на красочные абстрактные картины, изображающие голых мясистых теток и хилых скособоченных мужиков с огромными фаллосами, закинутыми на плечи или обмотанными вокруг ноги.

От вида этого абстракционизма Дмитрий Викторович совсем разочаровался.

– Проблема ваша разрешится сама собой и довольно скоро, – доверительно произнесла рыжеволосая магиня, входя в роль прорицательницы. – Вот, – ткнула она толстым пальцем с кроваво-красным ногтем в шестирукую тетку с короной на голове, – вокруг нее собираются темные силы и, не смотря на всю ее энергетику, ей вряд ли удастся избежать опасности – слишком бездумно тратит она ее на посторонних людей. Ей бы подпитаться энергетикой других людей, а не заводить знакомства, грозящие большими неприятностями. В частности, я говорю о мужчине, который приведет вашу «даму» на край серьезных разбирательств с законом. Но это еще полбеды… Кто-то очень сильно ненавидит вашу «даму» и всеми силами пытается изменить предначертанное Судьбой, отобрав у нее не только имущество, но и жизнь…

– Смертельная опасность? – презрительная ухмылка тронула тонкие губы аристократа. Во всю эту чушь он никогда не верил и подумал: «– Все мы ходим под Богом, и никто не знает своего часа. Хотя все несчастья, свалившиеся на голову моей Проблемы, будут мне только на руку – тогда Кире обязательно потребуется моя защита и помощь. И чем больше и страшнее будут эти проблемы и несчастья, тем благадарнее и сговорчивее она станет, защищая своих дочерей от напастей, свалившихся на ее голову».

Подумал и устыдился собственных мыслей.

«– До чего я дошел? Ищу выгоду в страданиях близких людей! Хотя если подумать, я же стараюсь и для ее блага! И не моя вина, что она такая упрямая и независимая! Если бы она только доверилась мне и взяла отступного…»

– А на счет вашей проблемы, – гадалка выжидательно замолчала, встала из-за стола, раздвинула пыльные шторы и распахнула зарешеченные окна.

За окном был летний, солнечный день, и все ужасные предсказания, произнесенные в этой комнате, показались дурной шуткой. Именно такую шутку он и желал услышать, чтобы забыть и не вспоминать о ней на следующий же день.

Дмитрий Викторович вдохнул полной грудью ворвавшийся в комнату шум улицы – «магия» кончилась, дальше было не интересно. Прекрасно разбираясь в людях, он уже знал, что последует – его начнут «разводить» и вытягивать деньги, а с деньгами Дмитрий Викторович Юшкин расставался очень неохотно.

– Смерть этой женщины зависит от многих факторов… Если вы решите ускорить… или отвратить процесс… я бы могла заняться вашей проблемой, но это будет стоить больших денег…

Не скрывая больше своего отвращения, Дмитрий Викторович поднялся с кресла и с чувством брезгливости сунул руку во внутренний карман пиджака…

…Почему-то именно сегодня он отчетливо вспомнил этот нелепый случай с гадалкой.

– Вы заметили, Дмитрий Викторович, какие счастливые глаза у Киры Дмитриевны? – нарушил его размышления неугомонный водитель. Арсен был свой – внук старого друга Дмитрия Викторовича и сокурсника по Юридическому институту. Приехав в Москву учиться и работать, Арсен сразу же попал под хозяйскую опеку, получив «не пыльную» работу и «служебную» квартирку на время учебы в институте. Он был приближен и обласкан, и ему позволялось намного больше чем другим сотрудникам. – Радуется, наверное…

– Ты о чем?

– Я говорю, радуется Кира Дмитриевна, – повысил голос Арсен и незаметно подмигнул личному телохранителю Юшкина – мол, о чем или о ком она думает при этом, мы обсудим отдельно. – Вы не знаете, когда ее дочки возвращаются от родственников?

– Недели через две, – нехотя ответил Дмитрий Викторович, не понимая, чем вызван интерес водителя. – А тебе зачем это?

– Хотел на недельку домой слетать, а теперь подожду с отпуском.

– Арсен, не говори загадками.

– Так девчонки приедут, вы сразу новоселье в загородном доме затеете, а мне такое событие пропускать не хочется: будет о чем поговорить с красавицами-секретаршами, – хохотнул водитель и засиял белозубой улыбкой.  – Вот вы с Пал Палычем уедите в Германию на лечение, тогда и я к родителям махану.

– Договоришься ты у меня! – недовольно качнув головой, рассердился «император» и пригрозил: – Если не прекратишь болтать по пустякам и разносить сплетни по фирме, найму себе немого водителя.

Разговоры тут же закончились. В машине снова наступила тишина, но смутное чувство тревоги, вызванное предсказанием гадалки, уже не покидало Дмитрия Викторовича.

Он достал мобильный телефон, набрал номер начальника своей службы безопасности (все его фирмы и предприятия охраняло одно и тоже охранное агентство «Панцирь», принадлежащее в равной степени им с сыном) – ему непременно нужно было знать, что за темные силы скоро вторгнуться в жизнь его женщин.

Частный госпиталь куда почти каждый день ездила Кира находился не далеко от Мытищ. За высоким забором, высокими елями и зеленой листвой берез от любопытных глаз прятались трехэтажные санаторные здания, выкрашенные в пастельные тона. От зданий во все стороны лучами расходились широкие асфальтовые дорожки, просторные беседки давали убежище в жаркие дни, благоухали цветы на клумбах, разноцветные лавочки манили отдохнуть, но все это умиротворяющее великолепие носило оттенок грусти – госпиталь был построен на благотворительные средства для инвалидов всех войн – Павел Шубин и Дмитрий Викторович Юшкин были одними из спонсоров. Здесь и находился сын Дмитрия Викторовича Павел Шубин, проходя лечение после автомобильной аварии.

Да, Кира была очень обижена и зла на Шубина: молодого, амбициозного студента Юрфака с серыми стальными глазами и военной выправкой за их расставание и несостоявшуюся свадьбу – это было и прошло, но так вышло, что старшая дочь Киры была и дочерью Павла, и это обстоятельство заставляло Киру сдерживать свои эмоции – не могла же она воевать с отцом своей дочери и старалась поддерживать, если не дружеские, то вполне нормальные человеческие отношения.

Всем больным нужны положительные эмоции, поэтому она старалась не расстраивать и не грузить Павла своими проблемами, а если уж рассказывала (все скрыть все равно, не возможно, при таком тесном общении с его окружением), то старалась это делать весело и оптимистично.

Кира принципиально не возила Павлу фрукты-овощи (редко что-то «домашнее»), давая возможность Дмитрию Викторовичу позаботиться о сыне, и сама с удовольствием уплетала киви и бананы навещая больного, не забывая, впрочем, кормить тем же самым и его. У Павла были хорошие прогнозы на выздоровление, но требовалась операция в Германии, а ехать он почему-то не хотел – его уговаривали все, кроме Киры – она никогда не давала советы людям, предоставляя им свободу выбора.

«– Вот Паша решил все за меня и что из этого вышло? Ничего хорошего! – мысленно возражала она Дмитрию Викторовичу, уговаривающего ее повлиять на Павла. – Он уже большой мальчик и нечего над ним так трястись».