Светом, который пробрался под закрытые веки одновременно с мерзким воем будильника.

Я застонал от разочарования, перевернулся на живот и впился зубами в подушку. Сколько думал о Наде, засыпая, но до этой ночи ни разу еще не видел ее во сне. Хотя Полина нет-нет да и наведывалась. И с эротикой тоже. Вот только послевкусие от тех снов оставалось противное до тошноты.

Сердце бешено колотилось, не хватало воздуха, грудь сжало ледяной лапой. Ну что ж, скоро сорок — первый пик мужских инфарктов. В прошлом году умер мой однокурсник Валерка Новиков. Ушел в лес и пропал. Нашли через неделю. Может, пора по-стариковски какой-нибудь кардиомагнил попить?

Обычное утро. Зарядка, душ, завтрак. Но перед глазами стоял этот взгляд из сна — из-под опущенных ресниц, вызывающе грешный, распаляющий. Пока его не затянуло в воронку времени, как и любой другой сон. Словно вода смывает след на песке. И осталось лишь горькое сожаление, что это было не наяву.

После обычной понедельничной планерки я пригласил Славу и Лисицына в свой кабинет. Каждый раз, когда мы собирались втроем, у меня появлялось ощущение, что вот-вот начнется гроза. Воздух разве что не искрил. Обсуждали мы этот чертов тендер больше часа. Слава был за, Андрей против. Я колебался, поскольку и те, и другие аргументы казались мне достаточно весомыми. Но встать на сторону Лисицына?!

— Я за.

Вот так. Назло бабе отморожу яйца, да. Хотя не только поэтому.

Мы при любом раскладе ничего не теряли, выиграли бы его или нет. Другое дело, что госзаказ при выигрыше большой прибыли не сулил. Практически социальный проект — долговременный контракт на доставку оборудования и мебели для детских садов. Разумеется, львиную долю отпущенных на это денег разворуют чиновники, а непосредственному исполнителю останется с гулькин хрен.

— Еще раз. Доход едва покроет расходы, — прошипел, сощурившись, Лисицын. — Не говоря уже об упущенной за это время выгоде. Ладно Денис Аркадьевич, — он пренебрежительно дернул плечом в мою сторону, — который не в теме. Но вы-то, Вячеслав Степанович?

— Плюсик в репутацию и в карму, — парировал Слава. — Не последнее дело. Или ваш ребенок в садик не ходил?

— Два супермена в очередной раз решили спасти мир. Делайте что хотите. Не я тут хозяин. Пропал калабуховский дом[1].

Лисицын встал и вышел. Наверняка хотел дверью хлопнуть, но она у меня в кабинете была мягко обитая, не получилось.

— Вообще-то он прав, конечно, — хмыкнул Слава. — С чисто прагматической точки зрения. За то время, пока будем возить табуретки и матрасы за три копейки, эти же машины могли бы перевезти что-нибудь гораздо более доходное.

— Но?.. — я посмотрел на него долгим взглядом, и он его выдержал.

— Но не быть нам с тобой, Денис, акулами бизнеса. А еще знаешь, в чем Дрюндель прав? Что не он тут хозяин. И не я. И не ты… пока. Поэтому давай-ка позвоним в славный город Барселону. Обычно в спорных случаях я поступал именно так. Лучше, чем монетку бросать. Я не я — и лошадь не моя.

Выслушав меня, Аркадий насмешливо фыркнул:

— Тебе как сказать, сынок, прилично или по правде? Так вот, если по правде, то мне однох…ственно. Вчера я был у врача, и тот подтвердил: процесс идет своим чередом. Очень быстро. Подострый лейкоз снова стал острым. Очень острым. Кстати, сделай одолжение, кремируй меня и развей над морем. Есть тут у нас золотая рыбка на набережной[2], страшная, как смертный грех. Очень мне нравится. Так вот, где-нибудь там, рядом.

— Послушай…

— Нет, это ты меня послушай, Денис. Я, конечно, ступил, надо было все сразу переоформить на тебя. Думал, еще есть время. А его, как выяснилось, уже и нет. Пока я на ногах, но это не надолго. Не успею. Налоги тебе по завещанию придется охрененные заплатить. Но останется все равно немало. Очень так немало. И думай теперь сам. Я тебе дал удочку — лови рыбу. Сколько поймаешь — все твое. А пока извини. Красивая девушка делает мне ми… маникюр. Не хочу отвлекаться.

— У него рак, Слав, — сказал я, отложив телефон. — Лейкоз. Острый. Совсем немного осталось. И ему глубоко наплевать, будем мы возить матрасы или нет.

— Подожди, это он тебе сейчас сказал? — его брови взлетели куда-то к волосам. — Про лейкоз?

— Нет. В июле. Когда приезжал. Поэтому и предложил. Я ведь отказался сначала, тогда он и сказал. А мне деваться было некуда. Не хотел, но если б не согласился, он бы компанию продал. А я видел, что ему это как ножом по горлу. С нуля вылепил, почти ребенок. И он просил никому не говорить. Так что… Хотя я все равно Надежде проболтался.

— Надежде… — повторил он задумчиво. — Надежде, кстати, тендером и заниматься. Я ей звонил, завтра выходит.

Поднявшись, Слава положил руку мне на плечо.

— Знаешь, Денис, это, наверно, прозвучит пафосно, но… Ты правильный мужик, и я тебя уважаю. Можешь на меня рассчитывать.

Он вышел, а я сидел и смотрел на дверь, вспоминая наш разговор в баре. На второй день после того, как я пришел в «Логис».

[1] "Пропал калабуховский дом" — известная фраза из повести М.А.Булгакова "Собачье сердце"

[2] Скульптура "Плывущая рыба" ("Peix") Фрэнка Гери у Олимпийского порта в Барселоне

Бар представлял собой небольшой подвальчик «для своих», случайные люди туда вряд ли заглядывали. Выглядело все настолько… хм, некошерно, что я посмотрел на Славу с сомнением. Уж больно не вязался его лощеный облик с этой забегаловкой, похожей на босяцкую рюмочную.

— Я эту тараканью избу нашел, когда большого офиса еще не было, — заметив мое удивление, пояснил он. — Все сидели в маленьком. Классический пример несоответствия формы и содержания, правда? Коньяк?

Я кивнул. Слава показал укуренного вида парню за стойкой два пальца, снял пиджак и сел за столик в углу. Всего их было четыре, все свободные. Я устроился напротив. Не прошло и трех минут, как перед нами оказались два пузатых снифтера[1].

— Ничего себе! — еще больше удивился я, взяв бокал в ладонь, погрев и понюхав. — Неплохо.

— «Энси», — пожал плечами Слава, и я не сразу сообразил, что имеется в виду «Хеннесси». — Стоп! — он остановил меня, заметив, что я хочу попробовать. — Правило трех С. Cafe, Cognac, Cigare. Сначала кофе, — в этот момент бармен поставил перед нами крошечные чашечки эспрессо. — Потом уже коньяк. Правда, придется обойтись двумя С. Сигар здесь нет, да я и не курю.

— Я тоже, — кофе оказался горячим и очень крепким. — Бросил, когда жена дочь ждала.

Он едва заметно прищурился.

— У меня тоже дочь. Юля. В школу пойдет.

— У меня двое, взрослые. Сыну девятнадцать, срочную служит. Дочь на год младше. Ну… — кофе хватило на два крошечных глотка, — может, на ты?

— Давай, — Слава поднял бокал. — Надеюсь, целоваться не будем?

Я усмехнулся, поднял свой, мы чокнулись, выпили. Коньяк действительно оказался превыше всех похвал.

— Раненько ты потомством обзавелся, — заметил он, поставив бокал на стол.

— В институте еще женился, — вдаваться в подробности своей семейной жизни желания не было, и я поспешил перевести разговор на другую тему: — А как ты в «Логис» попал?

— В «Логис»-то? — переспросил Слава. — По самому страшному блату. Мой батя покойный с твоим с детства корефанили. В одном дворе выросли. Мой, правда, постарше был года на три.

— Давай уточним сразу, Слав, — попросил я. — Аркадий мне хоть и отец, но… отцом я считаю другого человека. В шестнадцать узнал, что тот мне неродной, но это ничего не изменило.

— Подожди, — не понял он. — А почему ты тогда Аркадьевич?

— Отчим тоже Аркадий был, так уж совпало. Видимо, маме нравилось это имя. Они поженились, когда мне исполнился год, и он меня усыновил. Так что… отчим — это отец, а Аркадий — это Аркадий.

— Понятно… Ну так вот. Я как раз школу закончил, когда Аркадий «Логис» открыл.

— Кстати, а почему «С»? «Логис-С»? — я все время хотел спросить об этом, но забывал.