За считанные секунды они одолели два пролета лестницы и остановились у знакомой двери с ободранным черным дерматином. Панин снял с плеча автомат. Кузнецов вытащил пистолет.

— Уйти незаметно отсюда не могли? — шепотом спросил капитан.

— Нет. Что тебя смутило?

— По-моему, я дал себя надуть! — ответил Панин, нажимая на кнопку звонка. На этот раз старик не подавал признаков жизни.

— Алексей Макарович! — крикнул Панин.— Откройте!

— Плечом ее не выбьешь,— сказал Кузнецов, почти с восхищением оглядывая огромную дверь. Капитан вспомнил, что изнутри она закрывается на крюк.

— Вы кого-нибудь из НТО захватили? — спросил Панин, продолжая нажимать на звонки.

— Коршунова.— Кузнецов свесился над лестничным пролетом и негромко свистнул. Внизу появился кто-то из оперативников.

— Пришли науку! — крикнул Дмитрий, и через две минуты эксперт из научно-технического отдела раскрыл на полу перед квартирой свой потертый чемодан…

Квартира казалась вымершей. Старик и «сосед» Хромов, «мирно дремавший» несколько минут назад, исчезли. На кухонном окне были подняты шпингалеты. Панин заглянул вниз — ржавая пожарная лестница обрывалась на уровне первого этажа. «Они могли спрятаться в тайнике»,— успокоил себя капитан, но здравый смысл подсказал ему, что в квартире их нет.

— Тю-тю дедушка? — спросил озадаченный Кузнецов.

Панин не ответил. Показал Коршунову на красивую деревянную панель.

— Здесь тайник! Николай Владимирович, ломать надо!

— Ломать не строить,— с осуждением сказал Коршунов.— Вы уверены, Саша, что надо ломать?

Панин постучал по дереву. Ему показалось, что за стеной раздались глухие стоны.

— Саша, вам приходилось стрелять из такого редкого оружия? — спросил эксперт, с опаской покосившись на небрежно висевший на плече Панина автомат.— Учтите, у него очень легкий спуск.

— Учту, Николай Владимирович.— Панин протянул автомат Кузнецову. Тот взял его бережно, словно диковинную хрупкую стекляшку.

— Вы что, собираетесь идти на таран? — обеспокоенно спросил Коршунов.— Я сейчас найду запор…

— Пока вас дождешься…— проговорил капитан, но эксперт этих слов не услышал. Они потонули в грохоте, с которым обрушилась замаскированная дверь, а вместе с нею и капитан, выбивший ее плечом.

Панин вскочил мгновенно. Плечо саднило, но на душе сразу стало легче. В темном закутке друг против друга сидели Орешников и Данилкина. Он — прикованный к стене цепью, она — привязанная к стулу. И оба с кляпами во рту.

Пока Коршунов высвобождал из плена певца, Панину пришлось заняться Данилкиной. Едва он вынул кляп и развязал веревку, актриса потеряла сознание. Панин перенес ее на кровать, удивляясь тому, какая она легкая, почти бесплотная. Приведя Данилкину в чувство, он вышел на лестницу. Ему не терпелось разыскать Кузнецова и отобрать у него автомат. По лестнице поднимался Семеновский. Он был возбужден. Обняв одной рукой капитана, в другой держа автомат, он радостно сказал:

— Молодец, Саша! Два оклада получишь, а может, и звание!

Панину стало грустно. Он с сожалением посмотрел на маленький автомат, доставшийся ему такой дорогой ценой.

— Ты что? — удивился полковник.— Переживаешь? Да не уйдут они далеко! — Семеновский имел в виду удравших через окно преступников.

Капитану поручили отвезти Орешникова в больницу. Певец было заартачился, но Семеновский умел уговаривать.

— Леонид Николаевич, на одну ночь! Генеральская палата. Маму привезем к вам. Друзей тоже.— Он посмотрел на Данилкину, ища поддержки. Татьяна дотронулась до плеча Орешникова, и он согласился.

Когда они садились в машину, Кузнецов успел шепнуть Александру, что тело одного из преступников нашли на железнодорожном полотне — похоже, что он сорвался, пытаясь вспрыгнуть на проходивший поезд. А старик ушел.

Орешников, осунувшийся и заросший рыжеватой щетиной, не отрываясь смотрел в окно. На губах у него то появлялась, то исчезала еле заметная улыбка. Панин заметил на узких ладонях певца следы ожогов.

— Пытали?

— Работали с нажимом,— как-то отрешенно сказал певец и посмотрел на свои руки. Данилкина ойкнула и, притянув их к себе, заплакала.

— Татка, не распускайся,— прошептал Орешников ласково.— Не руки главное.— Он посмотрел куда-то вперед, поверх головы Панина.— Ну, не надо, не надо. От твоих слез раны щиплет. Правда.— Орешников улыбнулся и неожиданно пропел: — «День Победы порохом пропах, это праздник с сединою на висках…»

— Больше всего я боялся, что голос сядет. Неделю не пел. И вот ничего, получается! — Он взял несколько очень высоких нот и опять радостно засмеялся.

— Сумасшедший,— улыбнулась Данилкина.

— Леонид, почему вы не обратились в милицию, когда украли вашу видеоаппаратуру? — спросил Панин.

Орешников вздохнул.

— Вы подозревали брата?

— Украли не только видик, но и коллекцию брелоков. Она мне дороже всех видиков. Три тысячи штук. А в машине у Бабкина я нашел свой брелок… Ну, думаю, Петушок, кому ты свой шарабан отдавал? Покрутишь у меня! Решил все выяснить сам. Не жаловаться же на брата в милицию!

— И о драгоценностях он знал?

— Знал. Они бы меня живым не выпустили! — сказал Леонид весело.— Черт меня дернул в третьем дубле завернуть на улицу Халтурина! Хотел Левушку Максимова позлить. Ну и напоролся на свой бывший «Жигуль». Что, думаю, за чудеса: Бабкин на гастролях, а машина сама по себе разъезжает?

«Почему же я не смог опознать его автомобиль?» — подосадовал капитан. Но тут же успокоил себя: значит, по площади ехали совсем другие «Жигули».

На углу Глиняной и Глухоозерского шоссе все еще стояло несколько машин и «скорая помощь». Курносов разговаривал со следователем около своих «Жигулей». Рядом маячил Данилкин. Панин украдкой посмотрел на Татьяну,— она не заметила ни скопления машин, ни мужа. Смотрела с мягкой, светлой улыбкой на Орешникова.

Певец неожиданно сказал:

— Товарищ капитан, красивый у вас кепарик. Вот бы всем милиционерам такие нахлобучить. Издалека заметно. Порядку бы в городе стало больше.

Тут только Панин вспомнил, что так и красуется в алой кепке, которую надел в таксомоторе. Он раздраженно сдернул ее с головы, секунду помедлил, соображая, куда бы засунуть, а потом швырнул в окошко. Орешников посмотрел на Александра с изумлением.

— Зачем же выбрасывать? Подарили бы мне. Давно мечтал о таком кепарике.

— Да это их кепка,— смущенно сказал Панин.— Я для камуфляжа натянул.

— Нехорошо, Александр Сергеевич,— с ехидцей сказал шофер.— Как-никак вещественное доказательство.

Из стенограммы допроса гражданина Бабкина (Орешникова) Владимира Алексеевича следователем по особо важным делам следственного Управления ГУВД Леноблгорисполкома:

— Как вы познакомились с осветителем Рюминым?

— Меня познакомил с ним мой двоюродный брат, певец Леонид Орешников.

— С какой целью?

— Без всякой цели… Просто познакомил. Приехал однажды вместе с ним ко мне на дачу.

— Вы подружились?

— Нет.

— Вы говорите неправду. Показаниями свидетелей… (идет перечисление фамилий) доказано, что ваша дружба продолжалась более трех лет. Вплоть до смерти Рюмина.

— Да, мы поддерживали знакомство, но дружеских отношений между нами не было.

— Это вы сказали Рюмину о том, что ваш брат купил видеоаппаратуру и подарил своей приятельнице актрисе Данилкиной драгоценный гарнитур?

На этот вопрос следователя гражданин Бабкин отвечать отказался.

— С какой целью вы оформили доверенность на свой автомобиль марки «Жигули», государственный номерной знак С 47-55 ЛЕ, на имя шофера таксомоторного предприятия Яковлева А.В. по кличке Сурик?

— Яковлев помогал мне ремонтировать машину. Кроме того, я часто бываю в гастрольных поездках, машина остается без присмотра.