„Смерш“.

Поступила радиограмма от группы Левши. Сообщается, что интересующий вас источник на встречу со связным не вышел в основное и контрольное время. Контрольный знак тоже не обнаружен. Визуальным наблюдением за учреждением, где источник работает, он не обнаружен. Установить место нахождения источника с помощью местных подпольщиков и косвенным путем не представляется возможным.

Начальник разведотдела подпись».

20 декабря 1944 года.

В камере было холодно и сыро. Постанывая от боли в избитом теле, Малов анализировал причину ареста и возможные пути спасения.

Что это: полный провал или ситуация, из которой еще есть выход?

После возвращения из-за линии фронта «легенда» сработала успешно, он пользовался у гитлеровцев полным доверием. Удалось выполнить первую часть чекистского задания — внедриться и закрепиться в составе сотрудников разведшколы. Удачно складывалась работа по сбору разведданных, изучению курсантов и выявлению среди них честных советских людей, разъяснению им, что при заброске в тыл Красной Армии надо добровольно являться в органы контрразведки. Из шифровок Центра Малов знал, что уже несколько таких людей пришли в «Смерш» и привели своих напарников.

Наладилась система передачи разведданных в Центр.

Все шло так хорошо, и вот… Попасться на обыкновенной провокащии…

В разведшколе работала некая Лена. Пару раз услышал, что она, в осторожной форме, намеками осуждает фашизм.

Поверил, заговорил с ней о том, что советский человек всегда должен помнить о Родине. А она тут же донесла.

Сколько раз удавалось перехитрить провокаторов. И вот — сплоховал. И сидит в камере после страшного дня допросов и пыток.

Поразмыслив, Александр решил: единственная линия поведения, которая может позволить переиграть сейчас абверовцев — утверждать, что, готовясь к новой заброске в тыл советских войск, подбирал себе партнершу и поэтому проверял Лену «на благонадежность».

Кроме информации Лены, у гитлеровцев ничего компрометирующего его, похоже, нет. Значит — стоять на своем. Стоять, несмотря на избиения, допросы и пытки.

Обидно погибнуть, когда победа над фашистами уже так близка.

Нужно бороться и выжить…

12 апреля 1945 года.

Концентрационный лагерь Бухенвальд.

Восстание началось точно по плану.

Когда стало известно, что гитлеровцы, ввиду приближения линии фронта, получили распоряжение полностью уничтожить концлагерь, чтобы скрыть следы варварских преступлений, подпольный штаб Сопротивления отдал приказ: начинать!

Узники с голыми руками бросились на штурм казарм охраны, сторожевых постов, складов оружия.

Среди руководителей восстания, который вели узников в бой, был Александр Малов.

На следующий день к воротам Бухенвальда, лязгая гусеницами, подъехал первый советский танк.

Декабрь 1972 года.

Город Красный Луч Ворошиловградской области.

Па улице имени Переверзева останавливаюсь возле дома номер 109. Ватага мальчишек играет в снежки. Спрашиваю раскрасневшегося паренька:

— Малов Александр Федорович здесь живет?

— Это вы про папу Сашу? Так он на работе.

— Он — твой отец?

— Нет, у меня свой есть.

— А почему же ты сказал: папа Саша? — удивился я.

Паренек снисходительно посмотрел на меня, мол, ничего эти взрослые не понимают, и объяснил:

— У нас его все так зовут. Добрый он и справедливый, и всем нам — как отец.

В тот миг я не мог знать, что через полгода А. Ф. Малова — горняка местной шахты «Миусинская», скромного и мужественного человека — не станет. Что умрет изможденный войной сорокавосьмилетний папа Саша по-солдатски, в строю.

Геннадий Дмитриевич Немцов в органах государственной безопасности служил с 1938 года по 1965 в Ворошиловграде и области, за исключением периода выполнения специальных заданий. Полковник в отставке. Член КПСС с 1941 года.

В центре города Красный Луч высится террикон. Это — шахта № 151 «Богдан».

Нет здесь ни копра, ни подъемных механизмов. Тихо на шахтном дворе, не снуют вагонетки по эстакаде, наглухо закрыт ствол.

Террикон высится над городом. А под терриконом — братская могила.

Там, на многометровой глубине, в безмолвной тесноте подземных выработок, лежат останки более чем двух тысяч советских людей — жертв фашистской оккупации.

В конце марта 1944 года я назначен начальником Краснолучского горотдела НКГБ. Принимаю новый ответственный участок работы.

Страшные следы оставила война в городе. Взорваны и затоплены шахты № 16 имени «Известий», № 16—16-бис, № 180, № 22—4-бис, № 162, № 17— 17-бис, № 4-бис и другие угольные предприятия, разрушены машиностроительный завод, центральные заводские механические мастерские, мясокомбинат, два хлебозавода и прочие производственные объекты. В руинах Штеровская ГРЭС — первенец ленинского плана ГОЭЛРО. Ущерб, нанесенный Красному Лучу оккупацией, исчислялся в 24 623 900 рублей.

Не просто подсчитать стоимость обращенного в попелища и развалины. А какой ценой измерить злодеяния изуверов, совершенные на этой земле?

Прифронтовым городом Красный Луч стал в ноябре 1941 года, когда на рубеже реки Миус стремительно наступавшие гитлеровские войска натолкнулись на непреодолимую оборону, основу которой составляли добровольцы — горняки, рабочие местных предприятий, колхозники, студенты.

До середины лета 1942 года в десятке километров от города держался Миус-фронт. Гитлеровцы не только бомбили и обстреливали Красный Луч, они забрасывали свою агентуру, различные разведывательные и контрразведывательные органы фашистов направляли сюда острие своих атак.

В июле 1942 года гитлеровцы оккупировали город и хозяйничали в нем до сентября 1943 года. Здесь концентрировались карательные и разведорганы, многочисленные подразделения спецслужб. О масштабах террора, чинимого захватчиками, свидетельствует, например, такой факт: на территории города находились четыре концлагеря смерти. Тут были замучены десятки тысяч советских патриотов и военнопленных, а шурф шахты «Богдан» — лишь одна из братских могил на этой земле.

Получив назначение в Красный Луч, я знал, что становлюсь во главе группы чекистов, призвапнных не только обезвреживать гитлеровскую агентуру, но и выявлять, передавать правосудию военных преступников — палачей и предателей, обагривших свои руки кровью советских людей.

С первых же дней освобождения Красного Луча советские контрразведчики начали расследование злодеяний врага.

Одна за другой раскрывались страницы кровавых преступлений подразделений службы безопасности СД, ГФП (полевой жандармерии) и других карательных органов. Поиск изуверов был нашим служебным и гражданским долгом. Гитлеровские войска отступали, но и в пекле сражений чекисты не забывали выявляемые имена палачей.

Враг, огрызаясь, уползал в свое логово. Но возмездие шло на кончике штыка советского солдата, и не было силы, способной остановить победную поступь воинов-освободителей. До взятия Берлина оставались еще долгие месяцы сражений, но мы, чекисты, обязаны были назвать имя каждого военного преступника и привести каждому из них перечень преступлений и доказательства, способные уличить этих нелюдей.

Действия гитлеровцев ужасали. Здравый рассудок не способен был понять или объяснить происходившее.

Не менее страшными были зверства предателей Родины, прислуживавших фашистам в городской полиции, украинской криминальной полиции и зондергруппе «Петер». Последняя особенно привлекла чекистское внимание.

В период гитлеровской оккупации зондергруппа прослыла самым жестоким и кровавым карательным формированием. Она повинна в гибели тысяч советских патриотов в Красном Луче и прилегающих к нему Ивановском, Боково-Антрацитовском и Ровеньковском районах Ворошиловградской области. Позднее следы зверств прослеживались на территории Донецкой, Днепропетровской, Запорожской и Николаевской областей, куда она передислоцировалась вместе с отступавшими гитлеровскими войсками.