Изучив удостоверение, мужчина вернул его, не проронив ни слова. Готовности к контакту у него явно не наблюдалось.

— Вас как зовут?

— Андрей Андреевич.

— Андрей Андреевич, мне необходимо посмотреть книгу учета сотрудников кооператива. Идет следствие…

— Осведомлен,— не дал закончить фразу Андрей Андреевич.— Вот карточки учета на весь контингент. Есть листки по учету кадров — они точно соответствуют этим карточкам. Достать?

— Не надо. Я посмотрю картотеку.— Фризе нестерпимо захотелось курить, но куревом 'здесь не пахло, зато витал густой запах «Шипра», в прошлом непременного атрибута дешевой парикмахерской.

Карточка на Степанкова отсутствовала. Не оказалось ее и среди листков по учету кадров, которые были вытащены из сейфа. Не было среди мужчин кооператива и ни одного Андрея Андреевича.

— Андрей Андреевич, а вы работник новый?

— Вас интересует моя анкета? Она у председателя.

«А председатель в Женеве»,— хотел добавить Фризе.

— Вас интересует моя биография? Председатель собирается оформить мне заграничный паспорт.

— Меня интересует фамилия.

— Ермолин.

— Несколько дней назад Лидия Васильевна показала мне «амбарную книгу», в которой записаны все сотрудники кооператива. И те, кто уволен или умер. Мне бы хотелось еще раз на нее взглянуть.

— Лидия Васильевна у нас не работает, и про такую книгу я слышу впервые.

— В том сейфе она лежала,— Владимир бросил быстрый взгляд на стенку, за которой был спрятан сейф.

— Нет там никакой книги. Можете глянуть.

«Наверное, и нет. Люди здесь собрались серьезные».— Фризе вспомнил, что, просматривая картотеку и листки по учету кадров, не обнаружил там и Лидии Васильевны.

— На какую же работу перешла Зеленкова?

Ермолин не удосужился ответить, развел руками.

— Домашний телефон, адрес — что-то же у вас осталось?

— С глаз долой, из сердца вон,— нагло усмехнулся Андрей Андреевич.— Все учетные карточки на тех, кто уходит, уничтожены.

— Это поправимо,— улыбнулся Фризе и встал.— Подруги, знакомые… Человек не иголка. До встречи! — Он повернулся и услышал, как новый кадровик бросил ему в спину:

— Поберегся бы, прокурор.

Фризе резко обернулся. Ермолин, наклонившись над столом, подравнивал стопку анкет, которые только что просматривал Владимир.

На домашний завтрак времени уже не оставалось. Фризе оставил машину в переулке и прошелся до единственного в Москве «Макдональдса». Приятным сюрпризом было отсутствие километровой очереди. Здешние завтраки москвичам теперь стали не по карману.

Еда в этой дорогой забегаловке вполне оправдывала рекламу: мясо — свежее, чипсы — хрустящие. Кофе — не слишком, но ароматен. Фризе не однажды заглядывал сюда — и один, и с Бертой, но старался не распространяться об этом на работе. «Макдональдс» для младшего советника — удовольствие не по карману. Не станешь каждому объяснять, что финансовая независимость досталась Владимиру по наследству.

В прокуратуру он приехал к началу рабочего дня и первым делом взялся за телефон. Три справки хотелось получить срочно: адрес или телефон Степанкова и Зеленковой, сведения о том, не служил ли в органах внутренних дел Ермолин и куда улетел сегодня утром глава московской администрации. Если улетел не один, то кто входил в состав «сопровождающих его лиц»? Если пойти обычным рутинным путем, пришлось бы писать запросы, которые томились бы в канцеляриях, уходило бы драгоценное время. Но Фризе обладал свойством располагать к себе людей добрым юмором и готовностью оказать поддержку товарищу. И такие товарищи имелись у него почти во всех учреждениях города. Со многими он встречался раз или два, но его почему-то хорошо помнили и всегда откликались на просьбы.

Через два часа Фризе уже знал, что глава администрации улетел заключать контракт на поставку в Москву медикаментов, а заодно прочесть несколько лекций в университетах Лозанны и Цюриха. Вместе с ним улетели — его личный помощник Сушкин и московский бизнесмен Грачев. Располагал теперь Фризе телефоном и адресом Зеленковой, и сведениями о том, что капитан милиции Ермолин служил в одном из районных отделений города, получил «служебное несоответствие», был переведен на работу в вытрезвитель. За обирание «клиентов» уволен из органов. Выслушав это сообщение от приятеля с Петровки, Фризе не без внутреннего самодовольства усмехнулся: «Мы, гражданин Ермолин, тоже не лыком шиты. Глаз — алмаз». А вот со Степанковым, как и ожидал Владимир, произошла осечка — точного имени и отчества Фризе не знал, а людей с такой фамилией оказалось в Москве много.

— Тебе, часом, не Генеральный прокурор России нужен? — съехидничал товарищ с Петровки.— Тоже ведь Степанков!

Набирая номер телефона, Фризе мало надеялся застать пышнотелую инспектрису дома — если ее так скоропалительно уволили, то у нее одна забота: отыскать новое место под солнцем. В том, что «солнце» кооператива «Харон» пригревало хорошо, Владимир был уверен. Вопреки ожиданиям, в трубке прозвучало знакомое ленивое контральто: — Але?!

— Здравствуйте, Лидия Васильевна. Вас приветствует знакомый следователь прокуратуры…

Вместо ответа он услышал короткие гудки. Фризе снова набрал номер. Бывшая инспектрисса ушла в глубокую оборону — просто не брала трубку. Измором ее взять не удалось.

После обеда Фризе позвонил Мавриной — ее телефон тоже молчал. Он снова набрал номер Зеленковой. Она еще не успела закончить свое ленивое «але», как Владимир доложил, что вызывает ее в прокуратуру повесткой и посылает за ней милиционера. Неплохой способ припугнуть честного человека. И на Зеленкову этот способ подействовал. Во всяком случае, она сказала:

— В «Хароне» я больше не работаю.

— Во время нашей встречи я заметил, что у вас феноменальная память.

— Память как память,— отозвалась женщина, но голос ее стал мягче. Лесть, такой ключик, который подходит ко всем замкам.

— Вы, конечно, помните, в каком месяце Степанков получал удостоверение?

— Точную дату не вспомню, два года прошло. По-моему…— тут она словно язык проглотила. Она почувствовала, что опять проговорилась, и не могла придумать, как следует поступить.

— Лидия Васильевна, вспомните! В той «амбарной книге», что вы мне показывали…

Про «амбарную книгу» ей были даны строгие инструкции. Она твердо заявила:

— Никакой книги я вам не показывала!

— Ну как же, тетрадь в клеточку? Я из нее выписки делал.

— Не показывала! Не могла показывать! У нас не было такой книги.

— А если я ее сфотографировал?

Похоже, что Лидия Васильевна не услышала нового аргумента:

— Не было никакой книги! Можете меня вызывать хоть с милиционером, хоть с овчаркой. Я на суде на Библии поклянусь! — В ее голосе появились истерические нотки и Фризе положил трубку. Женщину так запугали, что начни ей жечь пятки, она все равно будет кричать, что никаких списков работников предприятия она не вела.

Он откинулся на спинку кресла и смотрел в окно. Снег все сыпал на город и мрачный брандмауэр соседнего дома лишь угадывался за белой пеленой. «Сыпал бы не переставая неделю,— думал Фризе.— Занесло бы сугробами улицы, встал транспорт, люди не высовывали носа на улицу. Сидели по своим квартирам жулики и воры, милиционеры и младшие советники юстиции. Замолкли бы телефоны…»

На подоконник прилетела синица — пухленький серо-зеленый комочек. Она повертела головой и требовательно застучала клювом в стекло. Владимир подкармливал синиц семечками, покупая их в подземном переходе на Тверской.

— Стучи, стучи,— сказал Фризе, но с места не тронулся. Лень было двигаться. Синица сердито вспорхнула, взметнув фонтанчик снега.

«Берта уже в Женеве,— с завистью думал Владимир.— Прошла паспортный контроль и едет в гостиницу. Глазеет по сторонам. А Грачева везут фирмачи в шикарном автомобиле, ведут с ним вежливые разговоры и не догадываются, что перед ними жулик. А, может, и того хуже».