Эту догадку подтвердил и ужин в вагоне, после возвращения с прогулки — им подали по чашечке суррогатного кофе и тоненький, словно бумажный лист, кусочек хлеба.

На вокзале, в городе было много людей в униформе, военных. Даже зная любовь немцев к форменному обмундированию, чувствовалось засилие военных. Тогда же, впервые в жизни, Николай Патрахальцев увидел людей с нарукавными повязками со свастикой.

Вернувшись в вагон на свои места, они долго молчали. Говорить не хотелось. Николай запомнил то первое чувство встречи со столицей фашизма. От этого коричневого города веяло опасностью. Страшной опасностью.

До начала Великой Отечественной было еще четыре года. Тогда в Берлине в 37-м он не мог предвидеть будущего, но тревога долго не оставляла его.

Бельгийскую и французскую границу они пересекли без приключений и вскоре прибыли в Париж. Там их встретили работники советского консульства. Во всяком случае, так они представились. Всю группу поселили в недорогой гостинице, на следующий день отвели на промышленную ярмарку: легенда, разработанная в разведуправлении, должна быть подтверждена фактами.

Еще через два дня всем троим вручили железнодорожные билеты на поезд Париж-Тулуза. Назвали номер дома на одной из улиц Тулузы. У этого дома они должны были расплатиться с таксистом, и, когда тот уедет, пройти полквартала вперед. Увидев маленькое кафе с приоткрытой на окне шторой, дождаться, пока их встретят и проводят.

Однако все получилось иначе. Таксист, прочитав на бумажке адрес, кивнул, не говоря ни слова, и пригласил в машину. Попетляв немного по городу, он остановился не у дома, указанного в записке, а прямо у кафе с приоткрытой шторой. Выйдя из машины, он сам постучал в окно кафе, а пассажирам указал пальцем, мол, сюда, ребята. Видимо, он не впервой привозил сюда подобных «гостей».

Из кафе вышел француз, пригласил пройти внутрь. Патрахальцев посмотрел на часы — было три часа утра.

Француз знал всего несколько слов по-русски. На столе уже дымились чашечки с кофе и лежал приготовленный заранее большой пакет с бутербродами.

— Быстро, быстро, — сказал француз, — чай, кофе, бери пакет кушать и айда самолет Испания…

Едва успев дожевать бутерброды, разведчики увидели, как у кафе на противоположной стороне улицы затормозил старый автомобиль. Сидевший за рулем человек вышел из машины, пересек улицу и оказался на пороге кафе. Он без всяких слов сунул каждому из троих в карманы плащей паспорта, и опять разведчики услышали единственное русское слово: «Быстро, быстро…»

Слегка подталкивая их вперед, он посадил группу Патрахальцева в машину, и все двинулись в путь. Через полчаса автомобиль выехал за город и помчался к аэродрому. Это был небольшой полевой аэродром, приспособленный для приема легких самолетов. Там стояли всего два маленьких самолета.

В один из них усадили разведчиков, и самолет, пробежав по взлетной полосе, оторвался от земли.

«Ну и денек, — подумал Патрахальцев, — вспоминая лица, имена, города, улицы. Хотелось верить, что этот самолет доставит их в пункт назначения, в Валенсию. Во всяком случае, так им обещали советские консульские работники в Париже.

Минут через сорок посадка, снова какой-то аэродром. Оказалось, они уже в Испании.

Правда, как выяснилось позже, не в Валенсии, а в Барселоне.

Французский летчик передал их из рук в руки какому-то испанцу. Тот лишь спросил: "Советика?" Разведчики кивнули "Да".

И вновь автомобиль, городские кварталы, и на этот раз — железнодорожный вокзал. Вот тут и стало ясно, что они в Барселоне, и им еще следует добраться до Валенсии.

Испанец с трудом втиснул их в битком набитый людьми вагон, крикнув на прощание: "Валенсия…"

Паровоз медленно тащил за собой маленький состав — всего четыре пассажирских вагона. Он то и дело останавливался, замирал, и тогда слышалось, как где-то впереди франкистские самолеты заходили на бомбежку. Судя по всему, франкисты бомбили железную дорогу, и разведчикам оставалось только гадать — доедут ли они до Валенсии, или нет.

Положение их было незавидно: без знания языка, страны, с непонятно какими паспортами они ехали непонятно куда. А если поезд застрянет в дороге, не доедет, попадет под бомбежку? Что делать дальше? Кто они вообще, и что делают в этой далекой чужой стране? Да, из Одессы, из Москвы интернациональная помощь виделась совсем по-другому.

Николай Патрахальцев вспомнил жену, сына, которого так и не успел увидеть, и вдруг понял — мысли о семье, унылый паровозик, переполненный вагон, вой вражеских самолетов, — это и есть его первая встреча с войной.

А чего, собственно, он ждал в истекающей кровью стране — рукоплещущих делегаций на перронах, цветов, хлеб-соль? Сколько людей занимались только ими тремя — в Москве, во Франции, в Испании. А таких, как они — тысячи. И всех надо переправить, пусть и под дружеское "быстро, быстро", но с кофе и бутербродами, организовать машины, самолеты, поезда. Если эти люди, передававшие их по цепочке, даже в условиях другой страны, в военной обстановке, так заботились о них, — значит, они нужны сражающейся Испании.

На исходе вторых суток паровоз доставил вагоны до Валенсии. На вокзале их встретил чернобровый красавец с завораживающей улыбкой. По началу разведчики не поняли, кто он, испанец, русский? "Ксанти", — представился он на чистейшем русском языке. Это был Хаджи-Умар Мамсуров, офицер военной разведки. Ксанти — его испанский псевдоним.

Пожимая руку Ксанти, Николай Патрахальцев еще не знал, что вся последующая жизнь в разведке пройдет бок о бок с этим человеком. Хаджи будет его начальником, учителем, другом, спасителем.

Мамсуров отвезет их в гостиницу "Метрополь", и здесь состоится первая откровенная беседа.

— Ты зачем сюда приехал? — спросит Ксанти Патрахальцева.

Николай смутится, но ответит прямо и четко, как, собственно, инструктировали его в Москве, в разведуправлении.

— Приехал учить испанских товарищей тактике действий в тылу врага…

— Учить? — удивился Мамсуров, — А ты воевал?

— Нет, не приходилось…

— Так как же ты будешь учить испанцев, которые уже год воюют в тылу врага? У них хороший опыт. А у тебя?

Патрахальцев не нашелся, что ответить.

— Тогда слушайте внимательно: всех троих я назначаю в отряды, которые действуют в тылу врага. Свои теоретические знания вы будете передавать испанцам в ходе совместных действий. Подчеркиваю — совместных действий в тылу врага. Конечно, и сами практики поднаберетесь.

Разведчики переглянулись. Это не ускользнуло от внимания Мамсурова.

— Есть какие-то проблемы?

Что поделаешь, надо говорить. За всех ответил Патрахальцев.

— Товарищ Ксанти, но в Москве нас предупредили — в тыл врага ни в коем случае не ходить…

— Знаю, — сказал Мамсуров, — но здесь я командир. Вы будете посылать других в бой, а сами отсиживаться?

Желваки заходили на его скулах.

— Мы должны быть примером для испанцев. Показать, что значит советский командир — смелый, грамотный в военном деле, бесстрашный в боевой обстановке. Кто со мной не согласен, возвращайтесь домой.

Разведчики молчали. Они были согласны с Ксанти. Тот, в свою очередь, не теряя времени, показал каждому на карте позиции размещения отрядов, назначил переводчиков, водителей автомашин, коротко охарактеризовал боевую обстановку.

Уже на следующее утро все выехали в свои подразделения. Николай Патрахальцев попал в недавно сформированный отряд, который располагался в деревне на берегу реки Тахо.

Командиром отряда был крестьянин по имени Мохин. Он плохо представлял свои обязанности, не знал, с чего начинать и как руководить людьми, и несказанно обрадовался "советико" Николаю».

Как складывались события дальше, вспоминает сам Николай Патрахальцев: «Первейшей задачей Франко было взятие Мадрида, у стен которого он сосредоточил большие силы.

Фашисты предприняли четыре попытки захватить столицу Испании. Три раза город штурмовали самые отборные войска франкистов — бойцы Иностранного легиона и марокканские наемники. В четвертый раз, в битве под Гвадалахарой, Франко вновь терпит поражение.