Сид молча развернулся и направился к выходу. Фенелла принялась старательно мечтать о мести дуэнье, стараясь скрыть за мечтательно-мстительной улыбкой искреннее огорчение оттого, что Сид ушел так рано.

— Добрый вечер, Нелика, — резкий женский голос и непривычное обращение отвлекли девушку от мечтаний, в которых ей все же удалось подсунуть своей мучительнице зловредный порошок в чесночный соус. Она подняла глаза и сразу же перестала мечтательно улыбаться. Перед ней стояла эмиссар прогрессоров.

— Вы и вправду родственница де Грамейры?

— Да, но очень дальняя.

— Отпустите ее, — приказала Жанна Риче дуэнье. — Нелике ничего не грозит рядом со мной. Или вы не знаете, кто с вами разговаривает?!

Дуэнья растерянно приоткрыла рот. Эмиссар прогрессоров была одета по своему обычаю в обтягивающие штаны, в этот раз серебристого цвета и курточку до талии черного цвета с серебристыми пуговицами. Золотые волосы с отдельными серебряными прядями пышным каскадом падали на плечи и спину до лопаток. Глаза густо подведены черным, губы — малиновым с серебряными блестками.

Воспользовавшись полным остолбенением немолодой дуэньи, Жанна Риче выдернула руку Фенеллы из цепкой хватки ее надзирательницы и потянула было девушку за собой.

— Донья Нелика, вы обещали мне следующий танец, — наперерез эмиссару к Фенелле бросился Альвес де Карседа. Девушка вывернула руку из ладони Жанны Риче и развернулась к рыцарю, заметив, что он сильно встревожен. Де Карседа сразу же крепко, хотя и бережно взял ее за оба запястья.

— Я должна увидеть, чтобы открыть путь, — еле слышно произнесла Фенелла. — И добавила чуть громче. — Вы поймете.

Рыцарь, мгновенно осознавший стратегическую выгоду тайного пути в логово прогрессоров, разжал руки и склонился в почтительном поклоне.

— Будьте осторожнее, — тихо ответил он девушке, присевшей перед ним в ответном реверансе.

Потом Фенелла обернулась. Эмиссар прогрессоров ждала, чем закончится общение доньи Нелики с одним из приближенных людей короля.

— Вы предпочли меня этому красавчику, Нелика? — резко сказала Жанна Риче, не понижая голоса. — И правильно. Мне знаком такой мужской типаж. Благородный принц для внешнего круга и тиран с патологическими наклонностями для самых близких. Не мудрено, что он не представляет свою жену ко двору. Она, я уверена, неделями отлеживается после каждого посещения мужа. Наверняка вся кожа в синяках, следы наручников на запястьях и серьезные повреждения женских органов.

И вся эта тирада была произнесена громко, с неколебимой уверенностью в каждом слове. Фенелла не покраснела, она была ошеломлена до полной потери чувствительности. Альвес де Карседа стиснул зубы, сжал кулаки и сделал несколько шагов назад. Жанна Риче победно усмехнулась, вскинула подбородок и, заложив руки за спину, двинулась к выходу из зала. Фенелла отправилась за ней, хотя не хотелось ни капельки.

Путь в крыло прогрессоров лежал через внутренний дворцовый сад, залитый вечерним солнечным светом. Раскидистые цветущие апельсиновые деревья склонялись над водой, стройными колоннами обрамляли каналы темные кипарисы, отражаясь в прозрачной воде, дневные цветы устало прикрывали венчики в ожидании приближающейся ночи, когда должны были распуститься цветы ночные.

Жанна Риче миновала сад, не глядя по сторонам. Подошла к глухой, казалось бы, стене, приложила ладонь, и перед ее изумленной спутницей открылся проход вовнутрь.

Вспыхнуло мертвое по контрасту с солнечным светом освещение коридора; голубоватым сиянием разлился вокруг свет, существовавший без всяких факелов и светильников. Уже знакомые девушке барельефы со звездами и полуголыми людьми в круглых больших шапках мерцали на стенах. Эмиссар прогрессоров уверенно шла вперед, пока, наконец, не свернула в темное помещение. Комнату мгновенно заполнил свет, на этот раз не голубоватый, а желто-белый, похожий на солнечный. А потом неожиданно дальняя стена превратилась в сосновый бор, где между соснами вилась тропинка к морю. Послышался мерный шум прибоя вдали, резкий запах свежей смолистой хвои поплыл по комнате. Жанна Риче усмехнулась.

— Присаживайтесь, Нелика, — сказала она, указав потрясенной спутнице на одно из кресел возле низкого столика. — Если вы, конечно, сможете сесть в вашем неудобном платье. И как вы только в вашей, с позволения сказать, спецодежде существуете?

Фенелла, расправив широкие юбки, осторожно опустилась в предложенное кресло, неотрывно наблюдая за входом в сосновый бор. Эмиссар уселась в кресло напротив, откинулась в нем, опустив спинку кресла, и закинула ногу на ногу. В комнате все же было небольшое узкое окно, и лучик заходящего солнца, пробившись сквозь оконный проем, дополз до соснового бора. Но он не осветил сосны, не скользнул вдаль по тропинке. Полоска света устремилась вверх, перпендикулярно полу.

«Картина, — подумала Фенелла. — Всего-навсего картина. Причем в отличие от тех, которые рисую я, в нее нельзя шагнуть. Она абсолютно фальшивая и мертвая. Вот, значит, как».

Она отвела глаза. На соседней стене на темно-синем, как бы глубоком фоне, плавали светящиеся и темные шарики разной величины и цвета, время от времени между ними проносились быстрые искорки, вдали светилась целая дорожка мелких искорок.

— Это модель космоса, — небрежно сказала прогрессор. — Так выглядит мир за пределами вашей планеты. Она круглая как шар, кстати. Вот, видите, желтая звездочка вдали? Это та звезда, с которой мы попали к вам. Странно, не правда ли? Наша звезда так далеко, а мне, чтобы попасть в Остарию, достаточно сделать пару шагов со своей планеты. До сих пор не могу привыкнуть.

Фенелла с детства думала, что вселенная за пределами ее планеты выглядит совсем не так, как было изображено на стене в покоях Жанны. Меланара учила дочь, что космос больше всего похож на движущиеся заросли, по стеблям и веткам этих вполне живых растений человек мог легко попасть на другую планету, если знал, конечно, как. Вот ее мать не могла, а уж как хотела… Но девушка ничего не стала говорить прогрессору, она совершенно не собиралась выдавать собеседнице свое инопланетное происхождение.

Внезапно столик, стоявший между двумя креслами, в которых сидели женщины, сам собой раскрылся, и на его поверхности возникли кипящий без огня чайник, молочник, чашечки, вазочки с пирожными и конфеты.

— Угощайтесь, — небрежно произнесла Жанна Риче, искоса наблюдая за реакцией Фенеллы. — Кофе, я знаю, с непривычки вам не понравится. Поэтому я приготовлю вам чай.

— Как вы решите, сеньора Риче.

— Сеньора Риче, — пробормотала эмиссар, наклоняясь к столику и наполняя обе чашечки. — Если я вас попрошу называть меня Жанной, вы согласитесь?

Фенелла помедлила с ответом.

— Да, вы же вежливы, — неожиданно вспылила хозяйка комнаты. — Вы согласитесь. Согласитесь не называть меня сеньорой. Меня от этого обращения тошнит. Какая я вам тут, к дьяволу, сеньора! — она резким движением пододвинула к Фенелле чашечку с красно-коричневым напитком. Чайник продолжал кипеть без всякого огня. Посмотрев на это чудо несколько секунд, девушка осторожно взяла в руки горячую чашку, глотнула. Неожиданно напиток ей понравился.

— Местное население должно бы считать нас богами, — мрачно сказала эмиссар прогрессоров, откидываясь на спинку кресла со своей чашечкой в руках. — Вам такое, что мы умеем, и не снилось. Но вы почему-то упираетесь. Вы примитивные жители грязного, вонючего мира.

Этот мир не был для Фенеллы родным, но все же оскорбление ее царапнуло.

— Почему же это, вонючего!

— Нелика, вспомните про отхожие места, хотя бы.

— А что отхожие места? Если каждый раз сыпать горсточку торфа, то ничего они не вонючие. По весне готовое удобрение для огородов.

— Горсточку торфа, — криво усмехнулась Жанна Риче ярко накрашенными губами. — Напомните мне, чтобы я показала вам нашу сантехнику перед тем, как вы уйдете… Интересно, как вы собираетесь оправдывать ваших вшей или блох?

— Никак не собираюсь. С ними постоянно приходится бороться. Бани. Каленый утюг для одежды. Ну есть разные способы. Но это ведь живая природа. Как моль и мыши. Забудешь тщательно закрыть шкаф или сундук — считай вещи испорчены.