У Демьяна перехватило дыхание, он держал в своих руках и сам лично отдал в руки бандита единственный в своем роде, экземпляр Библии Гутенберга с его личными правками, что делало его самым редчайшим из всех существующих Библий. Он притащил из средних веков двадцать вторую полную Библию, мало того – она хранит на своих листах записи сделанные рукой самого Иоганна Гутенберга. Это по-настоящему сенсация в мире истории, атомная бомба в мире исторических артефактов.

– Самое дурное в этой канители то, что самого букваря не должно существовать. Слышишь меня? По понятиям этот полный, правильный экземпляр, взялся «из ниоткуда». Его потеряли еще пятьсот лет назад, есть записи в архивах, которые держат мазу,[34] что этот экземпляр сгорел во время пожара. Ты все время валил на безглазого[35] втирая мне туфту. Не было никогда нафталинового склада[36] – музея, в Германии, где хранилась эта Библия. Не было геройских похождений твоего деда старого хрыча Евсея. Вместо того чтобы батушить, как человек, ты лживый мутила, вола вокруг меня водил. И по твоей милости… Так у вас говорится? За меня взялись даже мусора из Интерпола. Какие-то порхатые гансы из немецкого города Майнц настолько ошалели, что обратились к ним. Хотят вернуть этот экземпляр, на их фашистскую родину. Обратились к нашим мусорам. И пока тут вокруг меня закручивается весь этот гандель, я узнаю, что ты спихиваешь бабаю[37] Крысе две желтые пшенички[38] по несколько десятков лямов каждый.

– Это не совсем было так! О чем ты говоришь?!

Демьян схватил смартфон и сел на диване.

– Я смотрю, ты очухался духарик, пытаешься басить на академика[39]. О том, что – ты крыса. Дема, барную[40] комбинацию ты набакланил[41], чтобы подставить меня. Я оценил, сученок. По-братски оценил. Решил сыграть со мной на заманку, а потом запереть, забагрить меня всей мировой мусарне, а сам нашел источник, из которого по-тихому будешь жиры нагонять без помех.

– Ты не прав, – пролепетал Демьян.

– Нечего баланду травить. У тебя есть два путя, вернее, один. Ты выкладываешь мне все. И я потом решу, что с тобой делать, был бы ты благородным человеком, я устроил бы тебе правило, но ты этого не достоин. Поэтому у меня к тебе есть вопросы. И еще дружку своему ты уже подписал смертный приговор. Это плата за твой косяк. Не вздумай его отмазать и тише дыши[42] с ним, иначе я тогда лично накину тебе гаврилу[43] на шею и перемешаю гнилуши в твоей черепушке вашим подарком. Отличная вещь кстати. Черепушку раскрывает на раз.

– Постой Сема! Ты просто не понимаешь. В это очень трудно поверить!

– Базар окончен, Дема. Мы с братвой отдыхаем здесь по-черному, еще не всех европейских лакшовок[44] отжарили по полной, поэтому у тебя есть время, чтобы я поверил. Но твой дружок бажбан[45] уже мертвец… Ты знаешь что делать. Полкан там, на хозяйстве, он в теме. Или у тебя есть вариант, выбирай – ты!

Сема Молоток завершил вызов.

Демьян встал с дивана, руки тряслись так, что он выронил смартфон. Он прекрасно понимал угрозу – Сема Молоток не шутил и не играл с ним. Он убьет или Бруно или его, а возможно их обоих. Все будет зависеть от того что решит Демьян.

Он поднял смартфон и набрал в поисковой строке Флорин короля Эдварда III.

«Во время правления Английского Короля Эдуарда III в 1343 году была возрождена чеканка золотых монет. Эта новая золотая монета равнялась флорину по французскому образцу Florin, или Double Leopard (двойной леопард). Изображение на аверсе – Сидящий на троне Король, держащий державу и скипетр, по обеим сторонам – два Английских геральдических леопарда, над Королем – готический балдахин с геральдическими лилиями, что прямо указывает на его претензии, на Французский трон, включая титул в легенде: Король Франции. Чеканка золотого флорина была произведена в начальном периоде "Столетней войны" 1339–1453. В связи с небольшим периодом чеканки "Двойные леопарды" являются исключительно редкими: они имеются всего в трех экземплярах, причём два находятся в Британском музее, а третий был продан на аукционе в июне 2006 года за 460 тыс. фунтов стерлингов».

Демьян посмотрел курс английского фунта к рублю, ноги подкосились, он сел обратно на диван и ударил себя со всей силы ладонью в лоб.

«О Господи! Ну как же можно быть таким идиотом!», – завопил он про себя.

Стоимость одного флорина английского Короля Эдуарда III колебалась в пределах от пятидесяти до шестидесяти миллионов рублей. Сема Молоток решил, что Демьян его подставил, всучив ему туза, Библию Гутенберга баснословной стоимости. Продать такой экземпляр просто так не получится слишком высока цена книги, вернее, она совершенно бесценна. А Демьян тем временем, пока Сему заметут и замотают правоохранительные органы, откроет торговлю уникальными артефактами. Сема убежден, что у Демьяна с Бруно открылся неизвестный источник супердорогих исторических предметов.

«Так оно, конечно, и есть», – размышлял Демьян.

И еще бандит уверен, что Демьян решил его таким образом вывести из игры. Если он все узнает, а Демьяну придется ему все рассказать, то он точно убьет Бруно. Он не оставит лишнего человека знающего о временном портале. Тогда он, возможно, оставит в живых Демьяна так, как он еще будет ему нужен, если конечно он не станет спасать своего друга. В ином случае он «пустит в расход» их обоих. Куда не кинь, везде клин.

«Какой же я идиот», – повторил про себя Демьян, – «неужели нельзя было посмотреть, что это за чертовы флорины в Интернете. Как я мог так опростоволоситься? Даже не подумал, что пару каких-то небольших монет могут стоить больше ста миллионов!».

Он быстро собрал вещи и поехал в лавку.

Бруно сидел за прилавком и отпускал порошки из активированного угля какой-то старухе. Демьян ворвался в помещение аптеки и сразу поднялся по лестнице на второй этаж переодеваться. Через пару минут поднялся Бруно.

– Никак не могу привыкнуть к этой отсечке времени, когда ты уходишь туда, – он неопределенно ткнул в стену, – и возвращаешься через пару дней. Хотя говоришь, что отсутствовал всего два часа.

Демьян бросил на него взгляд, и хотел было уже поведать ему о разговоре с Семой Молотком, но, подумав секунду, промолчал.

– Братишка, ты чего такой? – спросил Бруно.

– Какой? – односложно в ответ спросил Демьян.

– Ну, я не знаю, – пожал плечами Бруно, – какой-то странный. Ничего не случилось? Молоток доволен?

– Да все норм, – ответил Демьян, заканчивая переодеваться.

Он выдавил из себя фальшивую улыбку, больше похожую на гримасу глиняной маски из древнегреческого театра, чем на характерное легкое движение мышц лица, выражающее доброжелательность.

– Братишка, тут такое дело…, – замялся Бруно.

– Что?

– Слушай, ты сам не свой, – перескочил с темы Бруно.

– Все хорошо, – Демьян развел руками, старательно демонстрируя благодушие.

– Ну, хорошо, так хорошо, – заключил Бруно, – я хотел тебе вот что сказать. Э-э-э, даже не знаю, как сказать… Дай слово, что ты не станешь сразу орать, а просто выслушаешь меня. Хотя ладно. Семь бед – один ответ. Ну, в общем, слушай! Я хочу жениться на Анне ле Шиньон.

– Женись, – спокойно ответил Демьян.

Бруно стоял перед ним с зажмуренными глазами, словно ждал мощного шквалистого ветра с дождем. Но реакция друга оказалась непредсказуемой. Он медленно открыл глаза шире, но уже от удивления. Сначала один, потом второй.