Все его в глаза благородно величали Спец, а за длинный острый нос и два больших передних зуба, звали за спиной Крыса. В иных случаях, более нейтрально Барыга. Он занимался скупкой и оборотом золотого лома, мелкого антиквариата, не брезговал ворованными вещами, если они не имели серьезной криминальной предыстории и не несли ему явной угрозы оказаться в местном отделе полиции. Брал вещи в заклад и давал деньги в долг под высокий процент, в этом деле он состоял в доле с Семой-Молотком, а также с местным начальником полиции и горе тому должнику, что затянул с выплатой долга. Сначала его обрабатывали безжалостные представители криминала, а потом он, если имел наглость сопротивляться, попадал под пресс государственной карательной машины. Обладая патологически жадной натурой, тем не менее, он обладал магической чертой – все к чему прикасался Володя Спец-Крыса-Барыга, приносило прибыль, многократно окупая все его вложения. Местная беднота, работяги, живущие от зарплаты до зарплаты, опустившиеся алкаши, несущие последние вещи из своих несчастных семей – все нуждающиеся, так или иначе, попадали в его липкие сети, внося в его карму черный цвет. Возможно, где-то в недрах небольшого старинного русского городка уже народился на свет местный Родион Раскольников, на безвестном заводе уже отлито стальное полотно топора и выросло в лесу дерево для его топорища, когда-нибудь, эти три разных фактора сойдясь вместе, чтобы оборвали паучью жизнь Володи Спеца. Но на тот момент Демьян собирался именно к нему. Потому что именно Володя был экспертом по старым монетам, к коим он питал особую, невероятную, маниакальную страсть и, надо признать, в нумизматике он разбирался очень хорошо. Поэтому Демьян оставил аптеку на Бруно, который уже было засобирался проведать дочку пекаря и, переодевшись, «нырнул» в современность. Поручить такое важное дело ему Демьян не решился, памятуя все его предыдущие прегрешения и «косяки».

– Как сам? – поприветствовал Демьяна скупщик золота, едва двигая губами.

– Да ничего, по-тихому, – ответил Демьян.

Он выдержал паузу, неловко переступил с ноги на ногу перед Володей-Спецом и сказал.

– Спец, у меня есть парочка монет старых. Достались от деда, так сказать, наследство…, – Демьян чуть повременил и выложил свой главный козырь, – золотые.

Глаза у скупщика золота сверкнули и приобрели особый, драконий взгляд. Он еще сильнее поджал губы и сказал.

– Засвети пшеничку.

Демьян вытащил кошель, тряхнул его, перевернув над ладонью, и выложил перед Барыгой два флорина. У того не дрогнула ни одна мышца на лице, он лишь бесстрастно посмотрел на монеты. Но Демьяну на миг померещилось, что зрачки человека сидящего напротив него сузились тонкими щелочками, почернев, как у настоящего комодского варана.

– Что скажешь? – спросил Демьян, – это золотые средневековые монеты. Я думаю, примерно пятнадцатый век. Франция.

– Англия, – поправил его Володя Спец.

Он долго смотрел на лежащие перед ним монеты, потом молча подвинул к себе один из флоринов, аккуратно взял его за края, и медленно переворачивая то одной стороной, то другой, стал изучать. Демьян пытался, чуть наклонив голову заглянуть в глаза Володе Спецу, чтобы понять его реакцию. Но тот, как нарочно, поворачивал голову, рассматривая монету так, чтобы избежать встречи взглядами. Прошло несколько томительных минут, прежде чем он посмотрел Демьяну прямо в глаза и равнодушно сказал.

– Если это не свежак,[24] то это обычный флорин, отбитый при английском короле Эдварде III. Почти безнадега.[25]

– Она настоящая! – воскликнул Демьян.

Володя Спец с прищуром посмотрел на Демьяна, верхняя губа чуть приподнялась, обнажив два крупных передних зуба.

«Крыса!», – мелькнула мысль в голове у Демьяна.

– Не надо так потеть Дема, – спокойно ответил скупщик золота, – внешне она действительно производит впечатление правильной монеты. Но она слишком рельефная, обычно монеты из того времени уже «немые»… Я должен изучить ее. Удостоверится, что это не фуфел.

Демьян упорно смотрел ему в глаза. Володя дождался когда Демьян обреченно махнул рукой.

– У тебя есть свободные полчаса? – так же беспристрастно спросил Володя Спец.

– Да, – выдохнул в ответ Демьян.

– О'кей, – сказал Володя Спец.

Он вытащил из холодильника небольшую баночку Колы и протянул Демьяну.

– Освежись, чутка, а я пока поковыряю твои рыжики.

– Не сильно только ковыряй, а то ведь золото все-таки! – попытался пошутить Демьян.

Володя Спец ответил улыбкой, едва растянув тонкие губы.

Вскоре он подсел за стол перед Демьяном.

– Что хочешь за них?

– Ну вот! – выдохнул Демьян, – я же говорил тебе, что они настоящие!

Володя продолжал смотреть, не мигая на него в ответ. И все бы ничего, но Демьяну снова мерещился этот жадный драконий взгляд. К тому же вопрос обескуражил его – он даже представить себе не мог, сколько могут стоить эти два золотых флорина.

– Ну, я не знаю, – неуверенно начал Демьян, – я пришел к тебе, как специалисту по нумизматике. Ты мне скажи, сколько они могут стоить. И, зная тебя, добавь к этому еще пятьдесят процентов, если возьмёшь их! – весело закончил Демьян.

Скупщик золота растянул губы, в тонкой улыбке обнажив два больших передних зуба, глаза снова по-драконьи сверкнули.

– По сорок косых за каждый рыжик. Цена христианская, это в память о нашей дружбе, – предупредительно подняв руку, он пояснил, – два нюанса, золото порченое, не самой лучшей пробы и в сбере рыжик такой массы стоит тридцать пять рублей.

Восемьдесят тысяч, Демьян не ожидал такой большой суммы.

– Идет! – поспешно воскликнул он, – только все деньги сразу.

– Без «б», – ответил Володя и положил перед Демьяном уже приготовленные две пачки купюр.

Демьян закупил в аптеках города на все восемьдесят тысяч рублей лекарств и с триумфом возвратился в лавку. Бруно озадачил его прямо с порога.

– Приходил слуга этого книжного червя, как его там, месье Вормс, что ли… Принес тебе письмо. Я так понял, нечто срочное. Хотя ни слова не разобрал, что он там тебе написал.

– Ты читал письмо, адресованное мне? – возмутился Демьян.

– И чего, – парировал Бруно, – у нас с тобой бизнес один на двоих…

– Заметь, – Демьян не дал ему договорить, – я тащу его в одну упряжку, пока ты прохлаждаешься с дочкой пекаря!

Бруно возмущенно фыркнул.

– Вот что ты за человек? А? Я впервые влюблен, как никогда в жизни. Неужели нельзя немного потерпеть, пока у меня все наладится? Вот какой же ты черствый, даже не можешь порадоваться за друга! Вот если бы ты сейчас замутил роман с какой-нибудь дамочкой, я бы был только рад за тебя. Помогал бы тебе…

Но Демьян не уступал.

– Я надеюсь, ты понимаешь, что твои отношения не имеют дальнейшего развития?

– Это почему же?! – обиженно огрызнулся Бруно.

– Да потому что она из средневековья, а ты из современного мира, идиот!

– Мы сейчас с тобой, – Бруно ткнул пальцем, в сторону двери выходящей в Париж, – и живем, к твоему сведению, в средневековье. Так что скажи мне, что не так?

– Не так то, что если нам вдруг придется сворачивать нашу деятельность, ты не сможешь утащить дочь пекаря в наше время.

– И кто мне помешает это сделать?

Демьян хотел что-то сказать и застыл с открытым ртом.

– Знаешь, – с улыбкой победителя заявил Бруно, – ты мне страшно завидуешь. Да-да, так и есть. Потому что мою Анну ты даже по имени не хочешь назвать.

Бруно скривил лицо и противным голосом проголосил, изображая Демьяна.

– Твоя-а-а дочка пекаря-я-я.

Подошел к двери, взялся за ручку и, сделав серьезное лицо, с горечью в голосе сказал.

– Еще друг называется.

Дверь захлопнулась, а Демьян так и остался стоять с открытым ртом. Какие последствия ожидают мир, если этот дурак попытается переселить девушку из средневековья в двадцать первый век, стоит только гадать. Перед Демьяном снова замаячил трагический образ Экельса.[26] Он закрыл рот и мысленно дал себе клятву не допустить этого ни под каким предлогом.