— То есть, все будут догадываться, но не знать наверняка… Так?
Джей широко улыбнулся.
— Я уже намекнул кое-что на презентации прошлого альбома. И в аннотации к этому будет еще намек. Что-то наподобие: «Мой путь — мое признание». Но я пока не уверен. Дело в том, что мне хотелось бы… Я думаю, что… — парень стал нервно перебирать клавиши, и даже с огромного расстояния было заметно, что он переживает и волнуется. — Я надеюсь, презентуя новый альбом, у меня хватит бесстрашия, чтобы рассказать своей любимой девушке кое-что очень важное. Мне невыносимо осознавать, что есть эта тайна… Черт! Прости, мы можем на сегодня закончить пораньше?
Джей поднялся и какой-то ломаной походкой покинул сцену. Лайла ошарашенно смотрела ему в спину, а потом продолжала вглядываться в кулисы, за которыми скрылся певец. Чем больше она узнавала его с человеческой стороны, тем сильнее понимала любовь Жасмин к его творчеству, тем больше убеждалась в таланте и искренности, в широте души и удивительной харизме. Она написала Генри, что уже освободилась, но ответа не получила. И хотела уже идти на автобусную остановку, как ее остановил Антуан. Видимо, они со звездой почти не обсуждали процесс написания книги, потому что ему было интересно буквально все. После получасовой беседы за чашкой кофе с чудовищно-вкусными пирожными отец Генри наконец отпустил девушку. Интересоваться, как скоро его сын освободится, было неловко, поэтому Лайла попрощалась с Антуаном в полной уверенности ехать домой самостоятельно. И почти не заметила настойчивый гудок автомобиля.
— Эй, красавица, подвезти? — первой мыслью было почему-то, что это Джей, и девушка нахмурилась, но, обернувшись, рассмеялась. За рулем привычного седана сидел Генри. Сев в машину, она усмехнулась про себя. С чего бы Джею ее подвозить?
— О чем думаешь? — Генри выглядел свежим и приятно пах гелем для душа, но взгляд был грустным и напряженным.
— О глупостях всяких. Что с тобой? Что случилось?
Генри с нежностью посмотрел на любимую, и той сразу стало уютно и спокойно.
— Просто один человек на работе напомнил мне о моих ошибках и недостатках. И я так счастлив, что ты есть у меня… — они остановились у тротуара, где-то посреди пути домой. Генри взял ее лицо в ладони, пристально вглядываясь в глаза: — Я очень люблю тебя, Лайла. Я для тебя готов на все, веришь? Даже на самые сумасшедшие вещи. Ты только попроси меня… Глупенькая моя, ты никогда не сможешь загрузить меня своими проблемами, потому что они наши. Если я могу помочь, или просто выслушать, или даже молча поддержать, просто скажи мне, ладно?
Лайла потрясенно кивнула. Даже улыбнуться не смогла, просто кивнула и прижалась лбом к лбу любимого. В голове бешено крутились шестеренки, она никак не могла ухватить мысль за хвост.
— У нас ведь все будет хорошо, правда? — Генри оторвался от ее лба и снова посмотрел в глаза, поглаживая большими пальцами щеки. Потом будто не выдержал, сорвался и рывком втянул девушку в поцелуй — требовательный, голодный, обжигающий. Потом снова будто вернул себя в рамки, рвано стартовал, резко вклиниваясь в поток машин, быстро переключая передачи. Они очень скоро добрались до дома, и за все это время никто из них не проронил и звука. Как только дверь за ними закрылась, Генри снова будто подменили — в темных глазах читалась какая-то болезненная жажда, а руки четко и умело расстегивали пуговицы на джинсах Лайлы, а потом и на той самой зеленой блузке, которую девушка с благодарностью нашла в своем шкафу.
Такого секса у них еще не было: Лайла всегда плавилась от прикосновений любимого, но сегодня они проходились по коже, словно электрическими разрядами, заставляя дрожать и сжиматься в ожидании следующей ласки. От Генри исходила напряженная нужда, каждым своим движением он брал свое, будто заявляя свои права, будто оправдывая свое собственническое желание тем, что находится здесь не случайно, будто подтверждая, что любит свою женщину не меньше, чем она его. Лайле, которой такие доказательства были ни к чему, она не сомневалась в любимом ни секунды, было немного боязно прерывать такой редкий искренний порыв, по этому она постаралась расслабиться в знакомых руках, предоставляя ему возможность действовать так, как требует его душа. И ее настолько поглотил анализ новых для себя ощущений, что она невольно вскрикнула, когда Генри оказался в ней одним движением, без предварительных ласк и привычных танцев вокруг ее тела. Казалось, что он торопится потрогать каждый изгиб ее тела, прижимая к своей груди, сминая сильными движениями кожу на животе, стягивая белье, обнажая ягодицы. Джинсы неудобно стреноживали колени, не давая комфортнее развести ноги, кружевное бюстье, надетое под блузу, сбилось в грубую веревку, больно натирая под грудью, локти были подняты непривычно высоко, создавая сомнительную точку опоры на высокий комод в прихожей. Мужчина брал ее грубыми глубокими толчками, раз за разом заполняя ее на всю длину, заставляя ударяться грудиной о ребро комода, присваивая и помечая; больно впиваясь пальцами в основание бедер, буквально натягивая на свой член, позволяя чувствовать задней поверхностью бедра холодную пряжку расстегнутого ремня, а нежной кожей ягодицы жесткую металлическую молнию так и не стянутых джинсов, он ускорял темп слишком медленно, будто планировал никогда не прекращать этот процесс. Будто ему было жизненно важно быть в ней как можно дольше.
Каким-то шестым чувством Лайла понимала, что просто не может сейчас оттолкнуть любимого, понимала, что его нужда руководит им, диктуя, как поступать. Поэтому терпеливо и расслабленно принимала каждый толчок, лишь чуть сильнее прогибая спину в особенно грубые моменты. В какое-то мгновение девушка почувствовала, что что-то неуловимо изменилось, а потом удивленно замерла вслед за своим парнем. Эта пауза была не менее напряженной, чем все действо до этого, и Лайла сорвалась первой. С громким стоном она сильно сжала внутри себя огненный по ощущениям член и нервно дернула бедрами, призывая Генри двигаться. И она получила желаемое — мужчина сорвался в бешеный темп, оторвав девушку от злосчастного комода и перегнув через спинку случайно оставленного здесь тяжелого стула. Она висела безвольной тряпкой, едва касаясь пола носками босоножек, пытаясь опереться на руки, чтобы дорогое дерево не так глубоко впивалось в живот. Зато нынешнее положение поставило ее перед зеркалом, где она могла видеть дикие, полные безудержной похоти и такого же страха глаза. Но остановиться тот просто не мог. Он рычал, вколачиваясь в податливое тело, и Лайла была уверена, что не будь ее шея сейчас почти на сиденье стула, он впился бы в нее без сомнения. Смотреть на это было одновременно страшно и захватывающе. Она никогда еще не видела настолько оголенно искреннего и настоящего Генри. Она и не подозревала, что в нем есть этот пламень. И ей было любопытно, что же распалило ту искру страсти в этот пожар вожделения. Генри в отражении запрокинул голову назад, демонстрируя потрясающую шею, и девушка поняла, что он очень близок к финалу, поэтому несколько раз сжала и расслабила мышцы, добавляя ощущений, заставляя все тело мужчины потряхиваться от предвкушения разрядки. Спустя всего несколько хаотичных толчков парень резко вышел из нее, отшатываясь назад, но Лайле в голову пришла дикая идея, которую она не раздумывая воплотила в жизнь. Будь Генри в адекватном состоянии — ни за что бы не разрешил, ни за что бы не принял подобную ласку, но сейчас… Девушка резко оттолкнулась руками от сиденья, встала на ноги, развернулась и тут же бухнулась на колени. На самом деле, план был именно таков, так что ноги подкосились совершенно вовремя. Оказавшись в месте назначения, она не раздумывая открыла рот и насадилась им на уже хорошенько поработавший член, пропуская его так глубоко, как только позволяла ей рука его владельца. Со сломленным, почти жалобным стоном Генри убрал руку, чтобы переместить ее на затылок любимой и толкнуться еще глубже. Второй рукой он ухватился за стену, поддерживая равновесие. Лайла задохнулась и дернулась от резкого и болезненного проникновения, но твердая рука удержала ее голову в нужном положении. На глаза девушки навернулись слезы, а короткие рваные возвратно-поступательные движения только добавляли их количество. Вдохнуть было невозможно, и Лайла уже пожалела о своей импульсивности, как вдруг почувствовала, как головка в ее горле щекочет и пульсирует, а в следующее мгновение глотку обожгло горячей спермой, которую тут же захотелось сглотнуть. От этого движения мужчина вздрогнул и громко застонал, а через секунду прошептал ее имя. Потом еще и еще. Лайла продолжала глотать, даже когда оргазм исчерпал возможности мужчины. Вдруг руки его ослабили хватку, и девушка смогла отстраниться, чтобы наконец сделать вдох. Дышать оказалось прекрасно, она не могла насытиться свободно поступающим воздухом, не обращая внимания на осевшего вслед за ней Генри. Потом она вытерла слезы, немного размазав макияж.
