Танцующие пары сорвали аплодисменты, родители успели проронить несколько слез умиления над своими совсем взрослыми детьми, распорядители вечера дали отмашку на окончание официальной части. Весь вечер Николя был рядом, ни на минуту не оставляя спутницу без внимания. И эти надежность и простота, которые девушка чувствовала рядом с ним, не могли не навести ее на определенные измышления.
Даже если опустить этот вопиющий случай игнора, которому она подверглась на свой день рождения, Генри в ее жизни было все меньше и меньше. Она скучала по нему, и не только по тому ощущению тепла и нежности, которые непременно окутывали ее рядом с любимым, но и по его ласкам и вполне себе физическим объятьям. По его голосу без телефонного динамика. По его участию в ее жизни, в конце концов. В последнее время все решения в ее жизни она принимала сама. А если и получала помощь, то точно не от любимого. И она не могла обвинить его в безразличии — он интересовался новостями с неподдельным интересом. Вот только этот интерес был единственным, что она получала от своего парня. И сейчас она то и дело задумывалась о том, что она конечно согласилась сдерживать свое любопытство и стараться спокойно относиться к тайнам своего парня. Но есть ли он у нее, или это скорее жалкая попытка отношений? Скорее всего, у Генри была вполне серьезная причина, чтобы так кинуть ее с тем разговором. Но от причин — уважительных или нет — легче не становилось. Она почти поступила в университет своей мечты. Она почти выбрала тему для своего вступительного проекта. И все это без любимого. Черт подери, даже на выпускном она с другим мужчиной! Стоит ли продолжать этот фарс? Она зажмурилась, пытаясь отогнать от себя призрак логического решения вопроса. Она не могла и не хотела представлять свою жизни без Генри. Однако то, как она живет сейчас — это именно та реальность, которую она не хотела представлять.
Из задумчивости ее вывело мягкое прикосновение к плечу:
— Мадемуазель Лайла, оставьте тяжелые мысли до утра. Сейчас наслаждайтесь моментом. Это ваш день. И я не могу еще раз не отметить, насколько вы ошеломляюще обворожительны. Вы затмеваете всех вокруг своим изяществом и эфемерностью. Вы просто воплощение мечты, мадемуазель Лайла.
— Спасибо, Николя. Ты меня смущаешь. Хотя я благодарна тебе за эту щемящую искренность. Мне очень приятно, что ты оценил мои, точнее наши с Жасмин, старания.
Рассвет был встречен девушками в обнимку на одном из красивейших мостов. Лайла даже пожалела, что не взяла фотоаппарат, хотя и на телефон ей удалось словить несколько восхитительных снимков. Эван накинул на плечи Жасмин смокинг, Николя жестом фокусника достал из салона лимузина плед и укрыл им обеих девушек. Дождавшись, когда рассвет проиграет зрителям все свои краски, девушки, утомленные долгим днем, решили расходиться по домам. Лайла, задремавшая на плече у своего спутника, очнулась почти у дома. Представив, что она снова окажется в холодной постели, совсем как недавно в ожидании Генри, ее передернуло.
— Николя, отвези меня к себе, пожалуйста. Не хочу домой.
— Но ваши родители. Они ждут вас…
— Не думаю, что они будут против. В конце концов, я сегодня уже взрослая… — Она снова положила голову на плечо мужчине, прекращая тем самым пререкания.
Лайла засыпала в своей волшебной комнате, убаюканная спокойными и уверенными руками Николя, который гладил ее по голове, пока дыхание девушки не стало ровным.
— Не хочу быть взрослой, — прошептала девушка, проваливаясь в сон. — Хочу еще немного побыть маленькой девочкой.
— Засыпайте, маленькая мадемуазель Лайла. Засыпайте.
====== То, что изменилось навсегда ======
Комментарий к То, что изменилось навсегда Я знаю, что я непостоянная, но поверьте, чаще писать не могу. Хотя сейчас в моей жизни такой бардак, что эта история – это единственное, в чем я уверена безусловно и безоговорочно. Если ее, конечно, кто-то ее еще читает, спасибо вам!
— Знаешь, жаль, что мама снова на работе. Я бы хотел, чтобы ты с ней познакомилась. — Клеман с видимым удовольствием стянул парик с головы девушки, другой рукой разлохмачивая свернутые в пучок темные волосы.
— А мне не жаль! Мне и Риччи вполне хватило. Если бы я познакомилась еще и с твоей мамой, все стало бы совсем реальным. Совсем настоящим. Слишком настоящим. Мы все-таки играем в любовь… — Катя не звучала грустной или расстроенной, но ее задумчивые и немного отстраненные интонации рассказали уже неплохо поднаторевшему в наблюдательности парню о том, что девушка всерьез сомневается в своих словах. — Я должна сказать тебе, что я тобой горжусь. Твои результаты по тестам превзошли мои ожидания. Я молодец!
— Да, ты молодец. И я молодец, потому что согласился использовать шанс, который судьба и ты мне любезно предоставили. Мне было приятно, что на балу был кто-то, кроме младшего брата… Спасибо, что решилась на такую авантюру…
Катя серьезно посмотрела в лицо молодому человеку:
— Не заставляй меня разочаровываться в тебе. Ты же знаешь, что это часть продуманного Вадимом плана. Я должна была так нелепо засветиться на балу в этом стремном парике.
Клем только кивнул, не уделяя особого внимания этому факту:
— Конечно, знаю. Но это не отменяет того, что я сказал. Мне было приятно. — Они уже сбежали с выпускного бала, совершенно некультурно бросив подруг и не попрощавшись. Сейчас машина подъехала к той самой квартирке, где они провели свою первую ночь вместе. Кажется, судьба имеет свое чувство юмора — последнюю ночь они тоже проведут вместе именно здесь.
Вадим посвятил в свой план Клемана накануне выпускного. Обрывочно, совершенно не уделяя внимания ненужным деталям. Парень знал только то, что ему требовалось для выполнения поставленной задачи.
Когда Катя расположилась на расправленной кровати и похлопала по простыне, Клеман не смог сдержать тоскливый взгляд.
— Эй, послушай, не нужно… Мы так здорово провели время. Нам было хорошо, давай не омрачать? Давай не будем вспоминать о том, что это наш последний раз? Ты помнишь прошлую ночь в этой постели? Это было так невероятно! Давай просто повторим? — Несмотря на то, что Катя говорила, а она кажется и сама хотела верить в то, что произносит, звучала та печально и немного неуверенно.
Повторить не удалось. Этот секс был наполнен грустью прощания. Движения их были рваными и быть может на грани истерики, а прикосновения жадными и жесткими, будто они пытались насытиться друг другом и оставить на теле партнера хоть какой-то след. Катя искусала и пометила практически каждый сантиметр на бедрах и спине мужчины, а после долгого и безумно грязного минета, от которого у Клемана звездочки перед глазами не проходили как минимум несколько минут, вздернулась наверх, седлая так и не кончившего ей в рот парня, присасываясь к его шее, впиваясь зубами, вонзаясь когтями в напряженные грудные мышцы. И контраст обволакивающей его член нежности с испорченной грубостью тяжелой лаской губ и рук словно сработавшее пусковое устройство вырвал оргазм из тела парня. Он кажется забыл, как дышать, но Катя требовательно и бескомпромиссно продолжала двигаться на нем, не отпуская мышцами болезненно чувствительный орган, который предательски продолжал стоять, аккумулируя кровь для еще одного раунда.
И девушка взяла свое. Клеман кончил еще раз, прежде чем она соскользнула с него, довольно облизнувшись. Но ее игра еще не была кончена, она как-то просительно и неуверенно взяла его руку, направляя пальцы в себя, и увидев ошеломленного и восхищенного партнера, вновь обрела преисполненный жаждой и повелением взгляд. Такие ласки они не практиковали, едва касаясь их в жизни, остановившись лишь на теории, которую Катя щедро преподнесла ему в самом начале их знакомства. Но Клем будто интуитивно чувствовал, что и как делать, оглаживая пальцами гладкое, а местами чуть ребристое нутро. Комнату пронзил разочарованный и требовательный стон, девушке явно не хватало интенсивности ощущений. Клеман одним движением перевернул их, поменяв позу, занимая доминирующую позицию. Катя удовлетворенно хмыкнула, чтобы через секунду забиться в экстазе, пальцы внутри задели сгусток нервов, электрическим разрядом проходясь по жилам, выбивая из и так совсем не уравновешенного эмоционального состояния. Громкие стоны сменились тихими смазанными вздохами, хриплый голос все чаще срывался, но долгожданной развязки все не было. Парень, видя, как в исступлении тело бьется о простыни, сильнее вжался в него своей грудью, придавливая, подчиняя, вгрызаясь в ключицу, оставляя метку. Он с силой сжал ее грудь, постепенно смещаясь пальцами на сосок, выкручивая его, не жалея податливую плоть. Это стало последней каплей. Со сломленным криком девушка выгнулась, еще сильнее прижимаясь к придавившему ее Клеману, и потерялась в оргазме.
