Я в принципе за этот учебный год более ли менее освоилась с тем как надо на лошадках ездить и бёдра уже не так сильно болели и спина почти не ныла и попа к нагрузкам привыкла. Но если верить ехидным комментариям некоторых злопыхателей за спиной держалась на лошади я ещё недостаточно органично. Сравнение с комком какой-то там слизи, мне не льстило конечно, но успокаивала мысль что эти дурочки ни разу на Харлее не сидели, а меня катали. Так что один-один дамочки.

Беспокоила меня только продолжительность дороги, верхом пятнадцать — двадцать дней. Я с трудом представляла себе, как я это переживу, но всё же рассчитывала на опыт ответственных сопровождающих в конце концов таких как я у нас на курсе была добрая половина. С нами отправлялся мастер Сорхнет, пара десятков его личных учеников, из числа старшекурсников и с десяток целителей на всякий пожарный. Весьма предусмотрительно со стороны начальства. Под их чутким руководством нам первогодкам предстояло продемонстрировать всё чему мы научились за прошедшее время в академии и оправдать так сказать оказанное нам высокое доверие.

Рано утром под мелодичное пение утренних птах не стройная и шумная кавалькада первогодок тёмного факультета БОМСИТа отправилась в путь. Нас провожали в дорогу серое весеннее небо и спокойный как всегда ректор. Декан белым платочком в след нам не махал, но напутственную речь толкнул. Напомнил адептам о вреде алкоголя, о возложенной на нас ответственности, о необходимости вести себя достойно и блюсти нравственность. Взрослый, казалось бы, человек, а в сказки до сих пор верит. На что он спрашивается надеялся, прося о таких вещах? На чудо? Что бы орава двадцатилетних обормотов разной степени вменяемости вела себя адекватно при выезде на природу — такого не может быть ни в одном из миров. Я готовилась к худшему варианту и заявила всем заинтересованным личностям, что лично я бухать не буду ни под каким предлогом. Хватит с меня неприятностей от этого дела.

Ох, знали бы вы с каким настроением я собиралась в эту дорогу. Хотя, если вы когда-нибудь собирались в любую дальнюю поездку то, наверное, вам знакома та нервозность и суета что царит в квартире на кануне поездки. Я вот, например, каждый раз собираясь на курорт паникую так словно не вернусь назад если что-нибудь забуду или вернусь, но уже на руины собственного жилья. Обязательно случится пожар, наводнение, атаки террористов и прочие катаклизмы стоит мне только покинуть родной город на пару недель. А дорога — это вообще отдельная пытка для меня, один аэропорт чего стоит или того страшнее поезд дальнего следования. Квест начинается с того что нужно добраться до аэропорта по пробкам вовремя, психовать из-за задержек вылета, пройти все таможенные кордоны и отстоять все положенные очереди, занять место в транспорте подальше от сортира. Затем вытерпеть навязчивого соседа, которому приспичило поговорить с тобой о своей жизни. Если честно одного воспоминания о сборах и самой дороге подчас было достаточно что бы отбить у мена всякое желание куда-то ехать. Вот откуда растут ноги у мечты людей о сказочных телепортах. Что бы хлоп и без проблем уже на другом конце света. А тут у меня что, многодневная верховая поездочка, практически экстрим тур по неизвестным местам в компании кучи студентов.

Короче, я три часа в пути, пасмурно, дурацкий шерстяной плащ мне не нравится тем более что он почти не спасает от противной влаги, в нём одно достоинство его выдали бесплатно. Я трясусь верхом на пятнистой кобыле и совсем не выспалась, разумеется. Вокруг меня сплошняком лошади, адепты и все вокруг толкаются, галдят, ржут, жуют и орут. Пылища, вонища, а местному народу хоть бы хны возбуждены все не по-детски и кажется счастливы до соплей — спрашивается это со мной что-то не то или с ними? Парни уже успели раздобыть какую-то выпивку и употребляют оную втихаря. Точнее пытаются втихаря, но громкое шипение некоторых выдаёт их с головой:

— Осторожнее не пролей.

— Я и так осторожно, сам попробуй разливать на ходу.

— Говорил же я вам мужики что по фляжкам разливать нужно, а не бурдюкам.

— Во фляжки много не влезет. И вообще доедем до трактира там и перельём.

Ох чувствую, я запомню эту поездку на долго. Вокруг меня носится радостная до невменяемости Куколка, комментируя всё что видит вокруг, я поражаюсь откуда такой энтузиазм у этого человека, я вот практически уверена, что к тому моменту, когда мы доберёмся до места нашей практики, я буду уже в невменяемом состоянии. Я ещё помню своё путешествие год назад из Милара в Фавель, а ведь тогда я в карете ехала, а сейчас верхом скачу можно сказать своим ходом практически. Одно радует скучать мне на этот раз не дадут точно и это пугает меня ещё больше если честно.

К вечеру я выбилась из сил. Привалов в пути не предполагалось. Мы двигались в умеренном темпе прогулочным шагом, но лошадь по любому не относится к комфортным видам транспорта. Адепты перекусывали прямо на ходу в седле. Я тоже есть хотела, но не могла из-за нагрузки в области живота, боялась опозорится. Добравшись до какого-то населённого пункта, практически свалилась со спины своего скакуна. Ноги меня держать оказались на отрез и болели, спина нещадно ныла, ковыля от конюшни в трактир как гусар из-под которого враги спёрли лошадь в процессе скачки, ещё и вещь-мешок на себе волокла. Слышала, как кто-то противно хихикал мне в спину, пока я из последних сил, цепляясь за заборчик и стеночку ногтями ползла в чёртову харчевню, но мне уже было всё вокруг фиолетово лишь бы добраться до кровати и рухнуть туда навсегда. В своём упорном стремление к вожделенной цели я опередили многих других таких же, как и я горе наездников, некоторые из которых без лишних стеснений ползли прямо на карачках в том же направлении что и я.

До комнаты мне добраться не дали, у дверей меня перехватил Клаас и бесцеремонно под локоток и талию потащил к столу, я вяло трепыхалась и грозилась всех тут порешить если меня немедленно не положат хоть куда-нибудь. Придурок обидно ржал надо мной и в конце концов уронил на длинную лавку у такого же длинного деревянного стола. Голова моя плюхнулась на тощие колени Куколки, а всё остальное туловище расплылось на лавке. Друзья были неприлично бодры и до обидного веселы, и это в то время, когда я уж почти что труп.

За длинным столом разумеется обнаружились ещё наши адепты из числа тех, кто привык к верховой езде ещё с детства и все как один принялись мне сочувствовать, но делали это как-то уж больно обидно:

— Это ещё что, вот через пару дней ноги так болеть будут что стоять не сможешь вообще. Придётся тебя на ручках носить. За хорошую плату готов взять на себя эту не лёгкую ношу. Буга-га!

— Нет, чего там через пару дней. Зад завтра огнём гореть будет как от порки. Сесть нельзя будет! Ха-ха-ха!

— Ага! Ха-ха-ха!

— Хи-хи-хи!

Раздавалось со всех сторон. Какие оказывается добрые и понимающие у меня однокурсники. Пришлось подниматься и принимать вертикальное положение, а то чувствую затюкают в конец, хотя очень не хотелось если честно. В лежачем состоянии спина ныла значительно меньше.

Просторный, но тёмный зал таверны быстро заполнился голодными адептами. Намечался голодный бунт, молодёжь хотела жрать. Мастер Сорхнет куда-то пропал, но на глазах маячили его помощники, что старательно делали бывалый вид и шпыняли особо буйный молодняк что, носился вокруг перевозбуждённым торнадо снося всё и вся на своём пути. Наконец появились официанты, на столах стали оперативно появляется напитки, хлеб и большие тарелки с едой. Крики адептов удвоились. Работники трактира забегали энергичнее, откуда-то появился хозяин сего заведения и стал хорошо поставленным голосом управлять хаосом, царящим вокруг. Предложенная еда была без изысков, но размер порций пугал, небольшой такой тазик на полкило каши на воде без соли и масла, но с салом и батон хлеба в придачу.

Я проглотила ложки три варева вкуса особо не почувствовала, пожевала хлебушка с тем же результатом и поняла, что ещё чуть-чуть и усну лицом в этом тазике. Тут мне под нос сунули деревянную кружку, я на автомате проглотила содержимое и замерла как суслик стоило только жидкости обжечь мне желудок. Уже знакомый мне фиолетовый цвет напитка и сладкий вкус не сулил ничего хорошего. Подняв голову, увидела на против три радостные рожи сокурсников и абсолютно счастливые глаза Клааса — вот ведь гад! Нет, он самоубийца не иначе. В голове зашумело, боль от дороги испарилась, перед глазами поплыли радужные круги, тело стало легким как пёрышко.