Подбородком указал Гираард собеседнику туда, где старшие адепты и преподаватели хранили напряжённое молчание и ждали, глядя как неумолимо с каждым шагом эта девушка приближается к Иммару.

Вот она уже преодолевает последнее препятствие в виде зарослей и перед её взором предстаёт старый город пусть разрушенный давно, но всё такой же таинственный и загадочный.

— Надо же оживилась, закрутила головой оглядываясь. И взгляд из безумного становится почти нормальным и осмысленным.

Заметил Фаас.

— Это не на долго.

Обломал его Гираард.

Вот девушка замечает тех, кого так долго силилась догнать, сражаясь за это в одиночку с превосходящими силами противника. Видно, как она мгновенно меняется в лице, черты искажаются до неузнаваемости, превращаются в абсолютно белую восковую маску.

— Что же это такое с ней? Какое сильное чувство. Или может воспоминание? Что может заставить лицо совсем юной девицы в миг превратится в посмертную восковую маску взрослой женщины?

Фаас не на шутку встревожился. А народ на трибунах в это время кажется даже дышать перестал.

— Иллию бьёт крупная дрожь. Припадок? Почему руки и ноги ходят ходуном как будто у ….

Атоме тёмных собран и пристально вглядывается с лицо своей адептки. А когда у неё из глаз пропали и зрачки, и белки, и всё залило видимым всем изумрудом, а аура налилась ярко фиолетовым цветом закончил фразу.

— Уже самая настоящая одержимость стихией.

— Да, она перестала быть отдельным человеком-личностью, и стала частью целого. Теперь только бы пережила первый приливный удар. Если сойдёт с ума ничем помочь не сможем.

Фаас запыхтел и зафыркал от переживаний.

— Это уже не игра.

И остров вздрогнул целиком. Под ногами Иллии нижние самые рыхлые и подвижные слои почвы начали смещаться, на глазах порождая нечто.

— «Шторм земли» — не самое разрушительное из того что возможно, но одно из них. Спастись шансов нет ни у кого. От этого не защитит ни магия, ни амулеты, ни бегство.

Зло, но спокойно прокомментировал Фаас происходящее, в душе гордясь ученицей, такое не каждому по силам.

Тем временем эльфы и двуликие засуетились, глядя на быстро темнеющие от проклятия небеса, забегали, загомонили, спешно поднимают свою защиту. Наконец увидели нового противника и нацелили луки на девушку. Залп — без толку, пущенные стрелы летят куда угодно, но не в эту цель. Магия изменила правила.

Магистр Фаас оставаясь лицом почти бесстрастным в душе ликовал, глядя на то как искажаются от ужаса лица недавних мучителей его учеников.

— Нет ребятки вам достанется на этот раз — мощь направленной магии разрушения, черпающая энергию из стихии без ограничений уже не остановить.

Видно, как многие двуликие пытаются убежать, пользуясь скоростью звериной формы. Но поздно суетится, уже с грохотом мчатся им на встречу потоки почв сметая всё на своём пути. Камни выше человеческого роста с треском разлетаются в стороны как пушинки, падают и крошатся величественный колонны, старые дороги сложенные из плит сотни лет назад исчезают под землёй. Многочисленные деревья выросшие за прошедшие годы, выворачивает с корнями, и они в одно мгновение разлетаются в щепу. Всё что встанет на пути потока превращается в пыль и песок, безжалостные жёрнова земли со скрежетом и гулом перемалывают всё без остатка.

Считанные минуты и потоки земли достигают разбегающиеся в поисках спасения фигурки накрывая их с головой, сбивая с ног и волоча их за собой. Вновь они появляются уже на арене амфитеатра Тишилина. В руки целителей валятся десятки окровавленных тел. Они все словно освежёванные за живо ни клочка одежды, ни кожи и переломанные словно куклы на это даже смотреть страшно.

Трибуна что так долго сидела в траурном молчании взрывается криками злобного восторга. Горького и отчаянного. В нём не было ничего победного, но зато было злорадство от чувства свершившейся мести за всё пережитое.

— Вот вам!

— Что умылись …

— Это вам всем за наших!

— Так им…

И многое другое в том же роде.

— Они заслужили. Кто сказал, что им ничего не будет за то, что они делали. Надо же сколько шпионов там было, неужто соглядатаи всех команд собрались в Иммаре.

Спокойно произносит Гираард и поворачивает голову к соседнему ложу отведённую для делегации Лесных эльфов. Там видны окаменевшие лица нелюдей с заострившимися чертами и широко открытыми глазами.

— Надеюсь, что это наглядно продемонстрирует нашим друзьям на что способен человек, когда мстит за своих друзей. А то кое-кто склонен недооценивать противника.

Дальше за ложей Лесного царства, видна ложа Красной цитадели пепельным хоть бы хны, как всегда невозмутимы и не подвижны — убийцы что тут говорить.

— Там кажется их младший принц был?

Спросил Фаас.

— Да был вот он уже на арене эльфийскими целителями окружённый. Иммару судя по всему конец? А что с …

— Бесспорно, набрав силу «Шторм земли» сам уже не остановится и будет двигаться вперёд до тех пор, пока не столкнётся с естественной преградой — морем, скалами что не сможет преодолеть или ущельем мало-мальски глубоким. Вот только она…

Магистр Фаас не успевает договорить. Адептка Иллия что ещё мгновение назад была на гребне волны песка и обломков замирает буквально в воздухе, миг и она безвольно скрывается в потоке земли.

Магистры замирают и всматриваются в арену. Минута-две, пять. Адептки нет.

— Её нет?

— Удержалась возможно — это плохо.

Магистр Фаас смотрит на призму, там темнота.

— Что если…

Он ещё что-то хотел сказать своему собеседнику, но тут появляется изображение все объекты кажутся синеватыми, значит задействована осветительная магия.

— Света там что ли нету? Она опять под землёй затихла. Хорошо, если так.

— Нет, Фаас присмотрись она в тоннеле. В одном из тоннелей под городом. Провалилась она туда, когда упала.

— Да. Хм. Затонула как корабль и на дно спокойно опустилась. Что ж это тоже вариант. Вот только что это с ней происходит.

— Аура горит прерывисто как пламя костра, а не светится ровно — плохо.

— Это коллапс коллега. Это коллапс.

Убито произносит Фаас.

— Не спешите хоронить свою ученицу магистр, что-то подсказывает мне что это ещё не конец. Кстати почему аура у неё цвет поменяла на голубой, была же зелёной. И фиолетовой в принципе понять можно было бы, но голубой?

— И замете мерцает в такт биению её сердца. Не помню, что бы видел такое раньше.

— Я тоже. Пульс у неё конечно зашкаливает, так и сердце разорвать может. А нет, вот уже замедляется.

— И аура привычный цвет возвращает. А вот и магия земли проявилась привычным изумрудом.

— Восстанавливаться начала. Значит из нашей академии она там одна осталась.

Оба магистра замолчали в размышлениях. Каждый думал о чём-то своём. Эльфы тем временем поднялись со своих мест и покинули амфитеатр. Гираард отметил этот манёвр краем глаза и сильно понадеялся на то что связан он только лишь с беспокойством за самочувствие принца. Лесные эльфы весьма злопамятны и им как правило не интересно вспоминать о причинах что предшествовали нанесённым им обидам. А вот саму обиду не забудут.

БОМСИТ же всё ещё продолжал бесится на трибунах отыгрываясь за всё пережитое ранее унижение. И вообще амфитеатр весь сейчас на ушах стоял — тотализатор то слетел.

Меня тошнит.

Это первое что пришло мне в голову, когда я наконец-то проснулась. Нельзя сказать, что у меня прямо что-то болело или мне было холодно, или ещё что-то такое чувствовала, что могло вызывать моё плохое самочувствие. Но при этом я была очень уставшей и измождённой даже, не смотря на то что я спала всё это время.

А то, что я спала знаю наверняка — просто потому, что мне снился сон. Один из тех, когда ты не сразу, но догадываешься что это сон. Ну примерно, как и «Сон Чжуан-цзы», тот что про бабочку.

Я вот тоже в какой-то момент своего «Крестового похода» ни с того ни с сего сначала оказалась в темноте, а потом очнулась от того что меня по имени называют причём моему настоящему имени: