– Лучше обращаться к авторизованным специалистам, чем к кому попало с улицы, – продолжает он, давя на больное.

Я закипаю. Да, я принял неверное решение, в итоге переплатил за работу и усложнил задачу. Это моя проблема. Его она не касается, и нечего читать лекции.

– Неужели? – с издевкой произношу я, о чем тут же сожалею, понимая, что тем самым признаю уязвимость собственной самооценки.

«Масштаб вашей личности определяется величиной проблемы, которая способна вас вывести из себя», – вспоминаю я слова Зигмунда Фрейда.

– Нам часто приходится вот так переделывать чужую работу. Понимаете, у нас сложные решетки, тут особые инструменты нужны и навыки. Правильно сделали, что обратились к нам, – говорит мужик, хлопая рукой по железным прутьям, не реагируя на сарказм в моих словах.

Теперь мне стыдно. Простой мужик, трудяга, хорошо сделал дело, дает хорошие советы, а я ерничаю.

– Да-да. Вы правы, – выдыхаю я.

– Все же хочу спросить… – он зажимает пальцами кончик широкого вздернутого носа.

– Да, спрашивайте.

– Вам эти решетки зачем? На двенадцатом этаже? – он кивает в пустоту за окном.

– Просто… ради безопасности, – мямлю я.

– К концу света готовитесь? – добродушно улыбается он.

– Что?

– К концу света, говорю, готовитесь?

Как рыба на суше, я открываю и закрываю рот, неспособный найти нужные слова в ответ. А он все смотрит на меня и улыбается, только глаза его вдруг становятся жесткими и испытывающими. Словно все это время он разыгрывал комедию, притворяясь простаком.

В голове проносится мысль, что все это как-то связано. Я, этот странный мужик, пацан, сказавший мне «готовиться», и моя дочь, увидевшая похожий с моим кошмар.

Мы стоим и испытывающе смотрим друг на друга. Будто боксеры перед боем. И тут он внезапно отцепляет от меня недобрый взгляд и принимается поспешно собирать инструменты.

Через минуту бригада уходит, не прощаясь, мягко прикрыв за собой входную дверь.

– Представляешь, он спросил, не готовлюсь ли я к концу света, – в нервном возбуждении я залетаю в спальню, где жена занята уборкой мусора.

– Что? – переспрашивает она.

Меня раздражает особенность некоторых людей переспрашивать, даже когда они расслышали вопрос, только чтобы выиграть время на обдумывание ответа. Подозреваю, что супруга – одна из них. Знаю, что нужно принять человека таким, какой он есть, и не ныть, но ведь так трудно удержаться.

– Мне он тоже показался странным, – продолжает она, – какой-то скользкий. А его помощники, они за все время не сказали ни слова. Я к ним подходила и спрашивала про решетки, а они таращатся и молчат. Может, по-русски не понимают. Странные…

Жена замирает с мусорным пакетом в одной руке и тряпкой в другой. На ее узком бледном лице – гримаса озабоченности, обозначившая характерные складки на высоком лбу. Еще одна ее особенность, которая меня подбешивает. Стоит ее чуть отвлечь от того, чем занята, так она застывает на месте, похожая на суриката в степи, который заворожен светом автомобильных фар.

– Странные – не то слово, – соглашаюсь я и тут вспоминаю, что не оплатил услуги, а мастер не напомнил о деньгах.

Терзаемый смутными подозрениями, я бегу в гостиную, нахожу смартфон и набираю нужный номер, ставя аппарат на громкую связь. В трубке шипит и щелкает, потом срывается на длинный гудок. Первый, второй, третий.

Пальцы отбивают мелкую дробь. Звонок не проходит. На шестом гудке, когда я отчаиваюсь дозвониться, звонок, наконец, принимают. Трубка оживает знакомым женским голосом оператора компании.

Стараясь выровнять срывающийся от волнения голос, я называю адрес, объясняю, что их мастера только что были у нас с установкой решеток, но забыли про оплату.

– Я вижу ваш заказ, – отвечает молодой звонкий голос, – шесть стационарных сварных решеток, 14 миллиметров, купленные у нас, дизайн «Маркиза».

– Все верно.

– Тут указано, что вы отменили заказ, – чуть поколебавшись, выдает оператор.

– Что? Я отменил? Этого не может быть. Я не отменял! Говорю же, ваши люди только что были у нас! – мое сердце стучит, а кровь отливает от лица.

– Я поняла, сейчас уточню, оставайтесь на связи.

Мелодия спокойной классической музыки, заигравшая на стороне оператора, не в силах унять нарастающую тревогу.

– Ошибки нет, – мелодия обрывается знакомым голосом, – ваш заказ отменен, и наши мастера не выезжали.

– Но как это? Ведь… – начал протестовать я.

– Кто бы ни был у вас, это не наши люди. У вас ко мне будут еще вопросы? – вежливо, но с нажимом пытается завершить разговор девушка.

– Спасибо. Нет. Извините. До свиданья, – в моих глазах темнеет, и я с трудом нахожу кнопку отбоя связи.

– Что? Что она сказала? Как это? – супруга, слышавшая наш разговор, сыплет вопросами, на которые нет ответов. Будто в тумане, я принимаюсь ходить по комнате, нарезая круги, пытаясь разобраться, разложить факты и найти разумное объяснение.

«Кто отменил заказ? Тот странный мужик с вопросом про конец света? Зачем ему это? А первая бригада? Может, они не просто пропали, чтобы обмануть на деньги, а им помогли пропасть? Кто-то так подстроил?»

Озадаченный роем вопросов, я подхожу к окну и тут в лучах вечернего солнца замечаю причудливые разводы, едва различимые на стекле.

На прозрачной поверхности виднеются некие знаки.

Я подзываю супругу и указываю на находку.

– Это цифры! – возбужденно выдает она.

Так и есть. Поймав угол наклона для лучшего ракурса, я отчетливо различаю набор цифр, нанесенный, вероятно, пальцем по стеклу.

«43,630188, 51,172650».

– Что это такое? Как это? Кто это сделал? Тот мужик? – продолжает трещать супруга, отталкивая меня в сторону, чтобы лучше разглядеть находку.

– Откуда мне знать! – раздраженно отвечаю я, недовольный ее бесцеремонностью.

– Точно, цифры, – щурясь на свету, она с энтузиазмом крутится вокруг окна.

Это ее тема. Школьной отличницы, победителя математических олимпиад, выпускницы политехнического института, фанатки «Кода да Винчи». Цифры. Ключи. Ребусы.

– Надо записать, – выкрикивает жена, суетясь перед окном, не обращая внимания на детей, цепляющихся за ее ноги.

– Сфотографировать, – я нахожу лучший способ зафиксировать надпись и щелкаю поверхность стекла на смартфон.

Фотография получается не в фокусе, и надпись едва различима.

– Надо записать! – супруга убегает из комнаты и возвращается с клочком бумаги и карандашом в руках.

Когда дело сделано, мы кладем листок на подоконник и завороженно смотрим на надпись, пытаясь разгадать загадочное послание.

«Что это? Артикул товара? Номер телефона? Код входной двери? Цифры нужно сложить? Разделить? Разгадать ребус по очередности букв в алфавите?»

В голове стучит от волнения. На лбу выступает испарина. Мысли крутятся бешеным вихрем, пока не выдают одну рабочую догадку.

– Это географические координаты! – выкрикиваю я, наблюдая, как от изумления расширяются глаза супруги.

На следующий день, в воскресенье 14 июля 2019 года, я просыпаюсь рано, в начале девятого утра. В квартире тихо. Через полуоткрытое окно доносится шум зарождающегося дня. Воздух в комнате будто подернут дымкой, а знакомые предметы смотрятся по-новому.

Мы спали эту ночь вместе с детьми, вчетвером, вповалку на одной кровати, будто выводок котят в коробке. Мы с женой по краям, а дети между нами, звездами раскинув по сторонам пухлые ножки и ручки. С дисциплиной в нашей семье плохо. Да и ладно. Время идет быстро, детки вырастут, и вскоре мы будем им не нужны. А пока будем пользоваться возможностью быть с ними ближе.

Я лежу и прислушиваюсь к сопению детей, рассматриваю красивое лицо жены, боясь шелохнуться и разрушить волшебство момента. Хочу посмаковать эти минуты, отложить в тайниках памяти, чтобы когда-нибудь через года достать это воспоминание и снова пережить прекрасные ощущения.