Они начали встречаться. Чем больше Ева его узнавала, тем больше он ей нравился. Она была совершенно очарована его интеллектом, необычайной начитанностью, блестящим логическим умом. Да, именно очарована, потому что, когда Александр начинал о чём-нибудь рассказывать, Ева замирала, ловя каждое его слово…

Она обнаружила, что в его присутствии чувствует себя неопытной девчонкой. Ева, привыкшая манипулировать мужчинами, привыкшая к тому, что каждый, ищущий её внимания и расположения, должен был расшибиться в лепёшку и выслужиться, без всяких упрёков часами ждала его, накрыв на стол, мечтая, чтобы он остался ночевать. Её истосковавшееся сердце строило планы, оставляя за скобками то, что она не понимала и не принимала в его жизни: государственнические потуги и скрепные устремления… У женщин это иногда получается: удаётся сконцентрироваться на любимом, каким-то чудесным образом напрочь позабыв о том, кто он и чем зарабатывает на жизнь. Любовь легко побеждает принципы.

Ева никогда даже намёком не давала ему понять о своих тайных знаниях, о ночных встречах с Мириам… С его оголтелым материализмом не было никакой надежды, что он когда-нибудь поймёт.

Однажды, когда они лежали, обнявшись, Ева водила своим нежным пальчиком по огромной ладони Александра. Пальчик как раз двигался вдоль линии жизни, а Ева думала о чем-то своём, как вдруг её подбросило. Она схватила Сашу за руку и поднесла его ладонь поближе к лицу. Так и есть. Линия жизни заканчивалась ямкой на середине ладони. И никакого продолжения. Всё было настолько очевидно, и никаких шансов на помилование, что у Евы даже перехватило дыхание. Она, стараясь не выдать волнение и не выглядеть идиоткой, оделась и, кое-как попрощавшись, выскочила на улицу.

Ничего не замечая вокруг, натыкаясь на прохожих, она шла вдоль проспекта, уходя всё дальше от своей припаркованной рядом с его домом машины. Страх и отчаянье овладели её рассудком. Через час она вернулась к его дому. Сев за руль, Ева сосредоточилась, и, когда наконец добралась до родной металлической двери, ей стало ясно, что перед ней только две возможности: либо сбежать немедленно, либо бороться.

Сбежать, забыть, как будто ничего не было, завести новый роман, она за это не отвечает, как здорово бы могло всё устроиться, если бы было возможно. Но – невозможно. Но, может быть, чуть позже, завтра? Нет. И завтра тоже нет.

Ева стояла, упёршись лбом в холодную дверь, и не могла смириться со своей беспомощностью. Она не хотела борьбы. Она устала от борьбы. В её жизни уже были страшные потери. На сколько хватит у неё сил, чтобы держать его, не давая неумолимой воронке затянуть его в смерть? Кто поставил эту точку ещё до его рождения? Зачем дал знать о грядущей беде неумолимым прочерком на ладони?

Юное ощущение всемогущества уже давно сделало Еве ручкой. Жизнь уже научила её, что исполнение приговора – всего лишь вопрос времени. Может ли она хоть чуть-чуть изменить предначертанное? Или все её старания лишь тем вернее приведут к предрешённому результату? Как у сбежавшего Эдипа…

Ева поняла, что, хотя с момента знакомства прошло уже достаточно времени, она, в сущности, ничего не знает об этом человеке. Он выбрал судьбу или судьба выбрала его? Что́ движет им? Не говоря уже о том, сколько жизней подряд надо будет это расхлёбывать. Тут до Евы дошло, что она лукавит сама с собой. Плевать ей на то, как он отягощает свою карму. Она не хочет его терять, кем бы он ни был. Просто не хочет.

В следующую встречу Ева спросила у Александра: что, собственно, происходит с его уголовным преследованием? «А то придётся мне передачи носить», – грустно пошутила она. Её издание напечатало уже серию хвалебных статей, которые, как она надеялась, должны были способствовать мобилизации общественности и прекращению страннейшего уголовного дела в отношении её любимого. С супостатами из конкурирующего издания, она, извиняясь и пятясь, отказалась работать, и это была жертва, принесённая на алтарь любви. Хотя за пару пламенных статей о необходимости вывода крупного промышленного производства из центра города она уже гонорар получила и проела. Там, правда, прямо не говорилось о Сашином КБ, но всем и так было ясно, в чём суть скандала.

Саша, ухмыльнувшись, сказал, что всё под контролем, он – под подпиской о невыезде, а тот эпизод с больницей… ну да, они с адвокатами решили отлежаться в клинике неврозов. Но пришлось клинику покинуть на время. Дела, сама понимаешь… Ты же не думаешь, что меня могут посадить или уволить? Не в той я уже весовой категории…

На что Ева, внутренне выдохнув, сказала:

– Да нет у тебя лишнего веса, тушка стройная, любимая…

– Да не это я имел в виду, – неожиданно затупил Саша. – Ты должна знать, что мне сам король Абдалла руку жал, в честь меня приём устроил…

Ева только вздохнула. Мужчины – как дети.

Правдой вся эта история была только частично.

Иордания – страна небогатая. Нефти и газа не досталось. Воды мало. Традиционно поддержку оказывала состоятельная Саудовская Аравия – соседи всё-таки. Но только до 1990 года. В 1990-м отказ Иордании выступить на стороне саудитов во время их противостояния с Ираком шокировал и возмутил Эр-Рияд. Саудовское правительство оценило такую позицию как удар в спину и отреагировало жёстко: все гранты и кредиты Иордании были закрыты, продажа нефти по низким ценам прекращена, импорт товаров из Иордании ограничен пошлинами. После победы над Ираком оскорблённый Эр-Рияд дружественные шаги Иордании навстречу отверг, и в 90-е годы отношения между этими странами были весьма натянутыми. А значит, и денег у Иордании совсем не было. В 2000-е годы взаимодействие между Иорданией и Саудовской Аравией вернулось в нормальное русло, но осадочек остался.

Поэтому мудрые, но бедные иорданские короли решили развивать свободные экономические зоны. А там, где свободные экономические зоны, – там и международные аферисты всех мастей. Один из уроженцев славной Одессы, а ныне обладатель южноафриканского гражданства Вячеслав Кравченко познакомился с королём Абдаллой в Лондоне и подарил ему маленького железного коня – мотоцикл «Урал-Турист». Король Абдалла подарок оценил, потому что был заядлым авто– и мотогонщиком. Так завязалось их близкое знакомство.

С другой стороны, Вячеслав хорошо знал кое-кого из Нордических, потому что не брезговал и оружием приторговывать где-то в районе Южной Африки. Так и возникла идея создания совместного российско-иорданского предприятия по производству гранатомётов. Конечную продукцию собирались продавать по дешёвке всем ближневосточным желающим, но в основном саудовцам и сирийцам. Иорданским это предприятие было чисто номинально, потому что король Абдалла мог вложиться только землёй и свободной экономической зоной. Вячеслав за свой счёт собирался построить ангары и за это забрать какое-то количество акций. Ну а всё остальное должен был предоставить «Вулкан».

Александр Коньков относился к числу тех могущественных и умных мужчин, у которых в глубине души до сих пор живёт маленький мальчик, мечтающий заслужить любовь и уважение отца. А любой монарх невольно ассоциируется с отцовской фигурой. Поэтому, когда король Абдалла в ходе испытаний искренне и тоже вполне по-детски радовался количеству поражённых целей и кучности попаданий, Александру всё это представлялось как одержанная победа и ещё один шаг наверх.

А что касается уголовного преследования, то Сашины неприятности имели простую и понятную подоплёку, метко описанную ещё Карамзиным, который одним точным словом определил то, что испокон веков происходит в России: «Воруют».

Утро для Александра Конькова, гендиректора КБ «Вулкан», началось прескверно. Ему доложили, что в Красноармейском филиале предприятия произошло ЧП: при проверке выяснилось, что со склада исчезло изделие N///, а проще говоря, управляемая бомба, начинённая особой взрывчаткой. Точно такую же используют в детонаторах атомных бомб. Странным образом никакого намёка на пропажу в отчётной документации не было, и следы её полностью потерялись. Высказывались версии, что, мол, её, видимо, разукомплектовали и сдали на металлолом. Вот это и встревожило Конькова больше всего.