– Подожди, Максим! Скомпонуем группу и отдохнём. Не долго осталось…

– Людей у меня мало, а работа, сами знаете – с ума сойти.

– Ищи людей себе, Максим! Трудно, но ищи! Бери, кого найдёшь, теперь уж любые деньги.

В полдень Гаранин поставил «Сонату» на спецстоянку перед университетом. Он вошел в нужный подъезд, предъявив нужный пропуск, и прошел в раздевалку. Потом на лифте, чтоб не ошибиться, поднялся к аудитории, где должен быть экзамен у одного из товарищей-преподавателей; с ним Макс поддерживал прежние связи.

– Здорово, Максим! – На лестничной площадке Сашка вожделенно своей огромной грудной клеткой тянул в себя воздух через сигарету: р-раз, и два сантиметра этой соски для взрослых превратились в пепел.

– Привет! Как дела?

– Да вот, экзамены… Готовятся… мои будущие граждане Штатов и Израиля. Я их с ассистенткой оставил. В аспирантуре, – Пых! И ещё одно облачко вырвалось вверх – туда, где в окне было синее небо, – у меня училась. Из-за неё я тебя и пригласил. Она… – он помедлил, – то, что нужно.

– Серьёзная, стало быть, дама…

– Так, ничего особенного, просто в мозгу определённый сдвиг есть. Заметил её я, у-у-у… на третьем курсе. Казалось, придется отчислить: по всему выходило, на факе она случайно. И вот неожиданно я понимаю, что у неё «экран» – «Открытый экран»! Понимаешь? Я чуть не упал! Со стула бы так бы и шмякнулся, как до меня дошло, что кроме лекций, эта барышня ничего не читает, да и лекции-то ей ни к чему. А всё, что ей надо – качает, качает, как по интернету, из моей же башки… Так вот, собака, и ответила мне на весь свой билет… Я задаю вопрос – молчит. И только я сам начинаю про себя, то есть самому себе проговаривать, а как же это, как же то, как она входит в меня, в мой профессорский мозг, и всё оттуда моими словами!.. Придраться не к чему…

– Шутишь!

– Нет! Я её изучаю! Я бы стал академиком, если б знал, как она всё это делает. Понимаешь, условные рефлексы и прочая ерунда… Павлов отдыхает, даже тут она всё может разложить и изложить!..

– Что! Интересно излагает!?

– Ладно!.. – Сашка стал серьёзным. – Она способна увязать меж собой любые теории. Послушаешь – бред, задумаешься – по-другому быть не может… Не подкопаешься!

Максим улыбнулся:

– Что-то ты перевозбудился, Саша. Я только не понял, ты её учишь или она тебя? – перешёл к делу Максим.

Александр пожал плечами.

Друзья на цыпках подошли к массивной двери. Максим её приоткрыл и заглянул в щёлку.

За преподавательским столом нога на ногу, носком туфли ко входу в аудиторию расположилась миловидная блондинка. Она слушала студента, который говорил и говорил, заглядывая в свои каракули. Временами она покачивала ногой, стараясь как-то проварить всю эту несусветность психологии, которую ей отвечали по билету.

– Понимаю, чему она тебя учит… – С завистливой издевкой произнёс Максим.

– Да ну, что ты! – Почти испугался Сашок, – Меня Галька знаешь, как контролирует! – машинально потрогал он шрам от неразбившейся тарелки.

«Странный же ты, Савельев» – подумал Гаранин, еле сдерживая смех, так что на всякий случай прикрыл дверь и на пару секунд отвернулся от доцента. Но на того напало вдохновенье:

– Максим, я всё переосмыслил, – возбуждённо заговорил Александр, – «В начале было слово» – вот ключ разгадки тайны бытия, Максим! В слове заключена какая-то мысль, или хотя бы часть её. «Слово» было тогда, когда не было ничего вообще – ни времени, ни пространства. Может, оно означало какую-то вселенскую скуку – большое желание сделать! Что-то сделать! – Александр волновался, – Скорее всего, именно так всё и началось: одна мысль развивалась в другую, третью,… десятую. Пошел лавинный процесс рождения Вселенной.

И все, что существует вокруг – есть мысль, воображение, память. Даже то, что не может увидеть, понять и осмыслить человек – это тоже мысль – если не нас, то – Бога. Если всё вокруг есть мысль и память, то возможно перемещение в пространстве и времени. Понимаешь, Максим? Понимаешь! Надо только знать, где в этой «памяти» та точка, куда тебе надо попасть. Зная адрес в глобальной «памяти» Вселенной, – Сашка говорил пафосно и трагически, – ты мгновенно перенесёшься туда.

Максим слушал друга. Параллельно в глазах у него крутилась та блондинка, что только показал Александр. На явно непуританские фантазии накладывался мужской голос с годами наработанным преподавательским оттенком.

Савельев продолжал:

– Понимаешь, некоторые люди на Земле способны перемещаться в пространстве и времени на небольшие расстояния. Иные обладают другим даром: подстраиваясь к «большому компьютеру» Вселенной, они способны влиять на ход тех или иных событий. Многие из них не понимают, что происходит, и на потеху нам или для опытов притягивают к себе или двигают предметы, не прикасаясь к ним. Максим! Нам, – продолжал Александр, – подключение к Вселенной знакомо по гипнозу, когда один человек управляет другими людьми. Каждая конкретная личность, самостоятельная область «мозга» Вселенной, может подключаться к процессам и явлениям в ней. Ведь много примеров, когда человек на небольшом участке пространства и времени подстраивал под себя физические законы, что спасало ему жизнь, – Александр не переставал тараторить, жестикулируя и пританцовывая возле Максима. – Простой тракторист в мастерской успевает выскочить из-под комбайна, увидев, что на него сверху падает пятисоткилограммовый двигатель. Усилием воли он «растянул» местное время в десятки раз и за какую-то долю секунды сделал то, на что потом ушло семнадцать… Спасая ребёнка, хрупкая женщина, Максим, на миг изменила закон тяготения – в небольшой области пространства – и одна смогла поднять балку весом полторы тонны…. – Александр примолкнул, смотря в глаза Гаранину.

В этот момент в воображении Максима был естественный для ещё молодого человека микс из образов какого-то тракториста, очень сильной матери, ног блондинки, её длинных светлых волос и ещё чего-то, хотя то, что говорил Сашка, ему было очень даже понятно и волновало в не меньшей степени.

– В пространстве, говоришь…? Многие хотят в нём перемещаться. «Экран»… открыт? Отошёл бы ты от двери, Саша, – сказал Максим, увлекая друга пройтись вдоль коридора.

– Не поможет! Не волнуйся, мой лепет ей в… не нужен! – прочитав мысль Гаранина, сказал Савельев.

– Ну, что? Подвезём даму?

– В смысле? – переспросил Александр.

– Отпразднуем конец семестра, как в прошлый раз?

– Да ну что ты, меня дома ждут! – поёжился друг, – К тому же, она – на машине.

– И на что это хватило зарплаты препода? – спросил Максим.

– Тойота RAV-4. Ходят слухи: её кто-то ей подарил… – Завистливо прошептал Александр.

– Хороший человек! – сказал Гаранин.

– Она – спортсменка!.. – восхищённо произнёс Александр.

– Физкультурница, – уточнил Максим, – летом на велосипеде ездит.

– Ты откуда знаешь?!

– Да так, посмотрел на женские ноги… Тут достаточно, чтобы ответить на этот вопрос. С этим, правда, можно поспорить. Она, похоже, любит и коньки. – Работа такая, Саш… – закрыл тему Максим, – Да, Сашенька, да! С тобой я, конечно, согласен. Последние тысячи лет, – Макс сунул руки в карманы и посмотрел куда-то вверх, – всё человечество упорно забывало то, на что оно когда-то было способно и что являлось само собой разумеющимся. Вот в чём проблема! Чудес не бывает, или… – Максим выдохнул, – Или это – удел избранных. Избранных называли либо колдунами, либо святыми. Колдунов истребляли. А что могли святые?.. Святые не имели возможности передавать свой дар другим… И просвещённая Европа, – теперь Максим посмотрел себе под ноги и шаркнул по полу ботинком какую-то соринку, – полностью лишила мир людей, способных «цивилизованному человеку» что-либо правильно объяснить.

– О существовании иного пути, – продолжил Гаранин, – мы вспоминаем, но только на неосмысленном уровне. Человечество пошло совсем другой дорогой и создает себе сухую, чопорную и скоро совсем бесчеловечную культуру. Я так думаю!..