Солен не соврал. Каньон начал расширятся, по склонам потянулись уродливые скрюченные деревца, чудом уцепившиеся корнями за отвесные каменные стены, потянуло гарью и серой. Конвой вдруг ускорился, и мы выехали в Круг. Рев сотен глоток больно ударил по ушам, забили барабаны, застонали трубы, кто — то громогласно запел, и мощь этого голоса волнами разошлась по склонам.

Борт грохнул вниз, передо мной появился Уз Колон. Его мощный торс был покрыт богатым меховым плащом, на пальцах блестели золотые кольца с камнями такой величины, что оказали бы честь любой королевской сокровищнице. Рядом с ним встал похожий монстр, морда которого была разделена краской на две половины. Одна красная, другая черная, желтые острые клыки оттопырили губу, глаза презрительно сощурены. Фургон окружили солдаты и встали на караул, ударив кулаком по нагрудной пластине брони.

— Претендент прибыл! — Произнес тот же голос, что только что орал гимны. — Претенденту слава, ибо вовеки Черные быть ему… — новая волна рева прошлась по трибунам. Я выглянул и обомлел. Черный как смоль круг, представлял собой нечто, похожее на амфитеатр или античный цирк, и занимал собой, наверное, целое футбольное поле, а вокруг, на скамьях, выдолбленных в камне, сидели сотни, нет тысячи орков.

— Великий Черный. — Уз Колон криво усмехнулся. — Ты прибыл вовремя, как раз к началу поединка.

— Вы охренели?! — Охнул я, начав уже было привыкать к сытой и холеной жизни. Последнее, что мне хотелось в тот момент, это лезть в круг и драться не пойми с кем. Я — то думал, что мы прибудем в очередной город, прогуляемся, поговорим с местными, выведаем пару тайн у ответственных лиц, а там как пойдет. Но чтобы так, с места в карьер.

— Тебе выпала честь, узреть чудо принятия, чудо возникновения. — Произнес орк с раскрашенной мордой. Голос его, грубый, гулкий, заклокотал в глотке, глаза вспыхнули огнем. — И дабы ты не усомнился, второй претендент тоже будет стоять рядом, и смотреть, пока не поймет, как развернуть этот мир. Война или спокойствие, гордость или раболепство, да будет так…

Я выбрался из телеги, прикидывая, как бы половчее выжечь эту погань, но тут случилось странное… рев толпы стих, и воцарилась полная тишина. Взгляды всей орды устремились куда — то к центру, где возвышался постамент. На нем, грубо вделанный в камень, мерцал предмет, похожий, не то на лампочку, не то на светильник, но явно природного происхождения, а рядом, склонившись над чем — то, вроде деревянной колыбели стоял он… Черный Ворон.

Все внутри меня похолодело. Сердце забилось часто, пот побежал по лицу, и затряслись руки. Мной овладел не страх, но паника. От Ворона буквально веяло мощью, стоило подойти поближе, и сила его могла опалить, сжечь без остатка. Ворон пропускал через себя поток за потоком, энергия выплескивалась из его магического сосуда, но вместо того чтобы просто умереть, он будто бы наслаждался эффектом. Такого не могло быть в природе. Не существовало аналогов безболезненного переполнения. Даже самые умелые и сильные первые маги строго блюли пропорции.

Я решительно не понимал, что делать. Ворон, а это был именно он, просто стоял и смотрел на меня. На его бледном безжизненном лице играла улыбка. Вид у мага был больше печальный, чем злой.

— Кот. — Произнес он одними губами, и имя это прогремело в тишине набатом.

— Это что, Ворон? — Фалько опешил настолько, что просто встал столбом. Коба сориентировался первый и, запустив руки в суму, принялся спешно стряпать вспомогательные зелья и порошки. Сатана выгнул спину дугой, и вдруг обернулся, увеличившись в размерах. Страшный зверь шагнул и встал рядом, нависая надо мной будто скала. По рядам амфитеатра пронесся шепот ужаса… и что странно, мне вдруг это придало больше сил, чем самая лучшая поддержка.

— Ворон. — Произнес я и шагнул вперед. Белая моя рука сжалась в кулак. Я внимательно следил за движениями своего злейшего врага, упорного настолько, что смог меня догнать сквозь пучины времени. — Ты пришел за мной?

— Нет, конечно. — Черный вдруг расхохотался. На его бледном лице заиграли желваки. — Ты лишь рудимент, никчемный анахронизм. Ты потомок, но не истинный. Я пришел со своей единственной целью, взять то, что давно хотел. Ось, магия, начало ее тут. — Рука мага указала на каменную колыбель, в которой что — то зашевелилось. Я шагнул вперед и сердце мое будто обожгло, зубы сжались, ногти впились в ладони и я почувствовал, как по рукам побежали струйки крови.

— Видишь этих детей?

Младенцы лежали в колыбели, вырезанной в куске гранита. Мягкая перина снизу, сверху два крохотных покрывальца. Что — то подступило щемящее, эхом ударило в сердце. Темный и светлый, те, кого тут никогда не было, те, кто обязан был появиться… Март и Горт.

— Этого не может быть… — захрипел я.

— Может. — Ворон усмехнулся. — Я искал пути в астральных потоках, странствовал по тысяче миров, смотрел глазами мудрецов, предателей, королей и клятвопреступников, и когда прошла весть о том, что тут зародилось изначальное, я решил проверить. Чутье меня не подвело.

— Что тебе надо?

— Их жизни?

— Ты хочешь убить детей?

— Не детей, Кот. Я хочу убить магию.

— Но если ты ошибаешься, ты превратишься в детоубийцу! Да ты и так им будешь являться.

— Цель, Кот. Она превыше всего. Наши потомки через сотни лет рассудят нас и воздадут каждому по заслугам.

— А ты не думал, что мир погибнет, лишившись одной из своих основ?

— Магия, это не основа, но яд, отравляющий ткань мироздания. Я отсосу ее, как после укуса змеи. Мир умирающий, мир, задавленный своими пороками, желаниями, чаяниями и надеждами…

Вокруг нарастало волнение. Голоса орков, объединенные в два лагеря, слились в одни тревожный хор. Снова застучали барабаны, протяжно вступили трубы, шум нарастал лавинообразно, но нас почему — то это не касалось. Я отлично слышал, что он говорит, да и Ворон не испытывал неудобств.

— В этом мире все вторично, кроме наших желаний. — Продолжал маг. — Все, кроме веления сердца, слушать которое…

Ворон ударил первый. Сгусток ярости метнулся ко мне как пушечное ядро, и я еле успел уклониться. Еще чуть — чуть и на месте, где у меня сейчас была голова, образовалось бы кровавое месиво.

— Вспышка… — заорал я. — На землю, прочь.

Фалько не заставил себя долго ждать, и рухнул в пыль, увлекая за собой низкорослика. Стана извернулся и в одном огромном прыжке оказался в тылу, а затем принялся медленно подкрадываться к колыбели с младенцами. Он, похоже, понял то, что я еще только формировал в собственных мыслях, и решил действовать на опережение.

Ворон не терял времени, вспыхнула и поползла по воздуху прозрачная стена, вибрируя и искря, рассыпая перед собой пригоршни огня, и где те падали, там оставались уродливые обугленные пятна. Это было плохо, очень плохо. Я не понимал эту магию, видел ее в первый раз, и потому не знал, как с ней бороться. Противостояние двух магов стоит на двух основах. Первая — внезапность. Мощный магический удар призван сломить противника, выжечь его сердце, вырвать душу, замутить разум и взор. Если такое не проходит, начинается позиционное противостояние, как я его называю, с аргументной и контраргументной атаками. Все просто. Вода нивелируется огнем, а воздух землей. Далее просто идут комбинации, которые позволяют в той или иной мере ослабить атаку, если совсем ее не погасить. Была и еще одна сложность. Все эти знания у меня были исключительно теоретическими. Я — то чаял, что буду вести сначала легкий, возможно, учебный бой, но вот судьба распорядилась иначе, подбросив мне злого, сошедшего с ума спарринг — партнера.

Стена приближалась стремительно, и мне не осталось ничего другого, как бросить на нее каменных истуканов. Порошок, заклятье, взмах руки… солдаты устремились прочь, бесстрашно, не ведая сомнений и пощады… Взрыв потряс капище, осколки шрапнелью ударили по трибунам… Стена дрогнула, но не исчезла и начала надвигаться быстрее.