— Валить надо, хозяин. — Спокойно произнес он. — Тут такое творится, что жуть просто.
Дальнейшее я буду пересказывать со слов Кобы, так что за достоверность фактов, и точность описаний ответственности взять не могу. Рассказ моего подручного начался с того момента, когда меня сволокли на палубу, обыскали, и приложили по голове, да так что, наверное, теперь сотрясение. Подташнивает, слабость, привкус железа во рту, но не это главное. В тот момент, когда втащили наверх дварфа, гном вспомнил, что существо он волшебное, и в принципе способен на глаза не попадаться, и быть невидимым, даже если стоишь у противника перед носом. Что уж сработало, знания или страх вперемешку с адреналином, однако крохотный магический сосуд помощника исполнил свое предназначение, и никем незамеченный он пробрался на борт.
Дождавшись, когда пираты вдоволь потешатся, и разойдутся по своим мерзким и низким делишкам, Коба принялся разведывать обстановку. В первую очередь, его интересовал вопрос магии, а точнее ее отсутствия. У него она сработала, но была природной, вроде зеленого цвета кактуса или пения птиц. Магия же серьезная, такая, что через сито не пролезла, где — то застряла. Кто может знать эту тайну? Ну, конечно же, главарь. Приметив статного длинноволосого мужчину, чья одежда выгодно отличалась чистотой и имела существенно меньше прорех и заплат, он устремился за ним и успел проскользнуть в каюту. Следом за ним ввалился лысый тип, совершенно неприятной наружности, с одутловатым красным лицом и трясущимися руками. Увидев на столе капитана бутылку, он бросился к ней, но тот схватил его за шиворот и с легкостью отбросил к стене.
— Сиди смирно, хронота. Твое счастье, что мы этого дварфа нашли. У конклава к нему очень много вопросов. Уйти ведь, тля, хотел. И как? Морем! Это же насмешка!
Лысый издал печальный булькающий звук и с надеждой посмотрел на спиртное.
— Ой, как бы не пришлось потом плакать, капитан. Сердце — то драконье бьется, будто птица в клетке. Столько магии за раз оно еще никогда не впитывало. Не выдержит сердечко. Старое оно, уже два века как колотится.
— Сам знаю. — Капитан опустился в кресло, и ноги в тяжелых сапогах грохнули о столешницу. — Вот только что мы выловили? Магия приворота слаба нынче. На континенте и вовсе развеялась. Не будь эти идиоты в море, мы бы в жизни Питралина не поймали, да и не магия это, так, элементаль дурной.
Слушая этот разговор, Коба воодушевился. Тут знали про магию и прекрасно ею пользовались, она никуда не улетучилась. Более того, она сохранялась в таинственном артефакте. Остался сущий пустяк, понять, где он находится, и как им управлять. Забравшись под стол, гном навострил уши.
— Что делать с пленниками, капитан? С Питралином понятно, в кандалы и на совет. Пусть народ решает, как его казнить. Остальных — то, может, за борт? Балласт один. Продать их нельзя, старые они для рабов, да и не очень понятно, на что сгодиться могут. Первый, он явно воин, так, небось, кроме как убивать, ничего и измыслить не может. Второй, тот, что в хламиде, так с ручками белыми. Может принц какой, граф али барон. Выкуп попросить можно, вот только с кого его требовать?
— Решим все после обеда. — Голос капитана был спокоен, а речь нетороплива. Он наслаждался сложившейся ситуацией и, похоже, вообще был доволен жизнью. — Выясним, что и как. Наш палач умеет языки развязывать. Ты вели пока подавать на стол, я схожу, проведаю палача, да заодно на сердце взгляну. А ну как успокоить его нужно срочно.
Лысый убрался прочь, бормоча себе что — то под нос про плохое самочувствие и пагубное алкогольное пристрастие, а капитана встал и отправился в дальний угол. Под цепким взглядом Кобы, коего он совершенно не замечал, глава шайки отодвинул огромный окованный железом сундук, освободив узкий проход, в который и спустился.
Гном бросился следом и потянул носом. Из люка пахнуло жаром и сыростью, будто бы и не в трюм спускались, а находились на берегу южного острова, где лежит дохлая рыба и догнивают водоросли. Проскользнув вниз, гном поспешил по лестнице и нагнал капитана ступеньке на десятой. Стало еще более влажно и жарко. Крохотная каюта, скрытая от посторонних глаз, таила странный артефакт на подставке из чего — то прозрачного. Многоугольник, переливаясь всеми цветами радуги, светился изнутри, однако света в комнатушке было настолько мало, что глава разбойников подсвечивал себе путь масляной лампой. Остановившись у пьедестала, он очертил в воздухе фигуру, делая пасы руками и сохраняя при этом полное молчание. Коба внимательно наблюдал за его действиями, запоминая каждый поворот кисти, каждый взмах руки. При очередном пасе капитан замер, и артефакт отделился от постамента, зависнув в воздухе. Поднявшись, разве что, на ширину лезвия кинжала он сначала завис, а затем принялся неспешно вращаться вокруг собственной оси.
— Так. — Забормотал длинноволосый. — Почти переполнен. Дело тут страшное, похоже. Петралин, конечно, не причем, а вот эта парочка… Что они смогут выкинуть еще, пока пустого места в сердце — то не останется. Надо бы дать команду опоить их сонным отваром. Во сне — то особо не помагичишь, а потом, как выясним все, стянуть шкуру.
От этой новости гнома прошиб холодный пот. Он застыл в уголке, наблюдая, как капитан вновь начинает пасы руками. На этот раз не обошлось без подручных средств. Осыпав артефакт серым порошком, капитан накинул на него платок в странных угловатых узорах, и «Сердце дракона» начало терять свой блеск. Ощутимо похолодало, а сырость почти перестала ощущаться, и доски вокруг затрещали, стремительно теряя влагу.
— Ну, вот и славно. — В голосе капитана послышалось облегчение. — Вот и хорошо.
Развернувшись, он направился к выходу, а Коба уже выстроил в голове хитрый план. Гном настолько увлекся, что когда понял, что выход захлопнулся, и поверх люка снова оказался кованый сундук, было уже поздно. Недорослик не расстроился. Теперь он мог не таиться и тщательно изучить артефакт. Первое, что пришло ему в голову, это уничтожить «сердце дракона» и тем освободить хозяина, то есть меня, однако эту мысль он сразу отбросил. Артефакт — штука коварная. Им пользоваться — то сложно, еще сложнее создать, но самая закавыка заключается в том, что любое воздействие, как правило, приводит к самым печальным последствиям. Взять хотя бы историю про славного рыцаря Альберта Неспокойного, что прославился не тем, что победил сотни врагов, выстоял при первой войне гоблинов и королевской гвардии, и даже не из — за того, что имел огромные пышные усы. Славился он недержанием каждый третий день месяца. Слабило рыцаря постоянно, из — за чего он для дальних походов обзавелся отдельным горшком, который вынужден был всюду таскать за собой его несчастный оруженосец. Вышло же это вот как. В один из своих славных походов, набрел славный рыцарь Альберт на ведьмино укрывище, перебил чертовок и, найдя где — то в глубине ведьминой норы странный корявый объект, выполненный из дерева и слюды, разрубил его пополам своим острым сверкающим мечом. В тот же момент, освободившаяся сила ударила по рыцарю, оставив на нем позорное проклятье, а заодно наделила недельной диареей три роты пограничных войск королевства, стоящих на заставе в трех днях пути.
Ну, солдатики — то побегали до ветру, и ладно. Если бы не маг с лекарствами, то пограничная застава обделалась бы самым натуральным образом, да и потери бы были понесены немалые, а вот рыцаря вылечить так и не получилось. Гордый и сильный воин вынужден был отойти от дел, уйти с королевской службы и, пряча свой позорный недуг, пребывать большую часть времени в родовом поместье, чертя на бумаге новые модели ночных горшков.
Уничтожить артефакт было нельзя, по крайней мере, сейчас, а вот взять его, к примеру, и выбросить за борт, вполне себе здравая идея. Решив, что даже у самого страшного заклятия есть свой круг поражения, Коба взял с постамента «сердце дракона» и засунул его себе за пазуху. Оставалась сущая безделица, покинуть эту тесную коморку и помочь хозяину в освобождении. И тут случилась первая неприятность. У гнома просто не хватило сил, чтобы понять тяжелый сундук. Он пытался и так, и эдак, и налегал, и подсовывал нож в промежуток между досками, и даже силился вспомнить гномские заклинания, что использовали рудокопы для облегчения перевозки каменной руды, но то ли говорил он их неправильно, то ли злобный артефакт не давал хода магии, но и тут ничего не вышло. Начала подступать тоска и отчаяние. Можно было конечно дождаться, когда капитан вновь решит навестить свое сокровище, однако, сколько времени может уйти на ожидание, Коба, разумеется, не знал, понимая, что утекают драгоценные мгновения. Жизнь хозяина в опасности, а он сидит тут и ничего не делает.
