Я схватила его за руки:

— Тебе нужно уходить.

Он непонимающе сдвинул брови.

— Тебя будут искать, у нас нельзя носить оружие.

Лин усмехнулся. Достал, взвёл курок — или что там взводят — и вдруг, направив дуло в стенку, выстрелил. Я ахнула, но пистолет лишь громко рявкнул и дёрнулся в руках Лина. На стене не осталось и следа от пули.

— Патроны кончились, — с явным сожалением прокомментировал Линден. — Уже давно. Собственно, поэтому я и вернулся. Точнее, это одна из причин.

— А другие?

Он посмотрел на меня и улыбнулся. А потом вдруг наклонился и положил руки мне на плечи:

— Я и так уже собирался уходить.

Странно, я понимала, что так будет лучше, что это единственно верное решение, но под ложечкой всё равно засосало, и на мгновение воздух перестал проходить в лёгкие.

Вот и всё. Больше я его не увижу.

В глазах Лина что-то промелькнуло:

— Пойдём со мной, Ирри. Тебе нельзя здесь оставаться.

— С тобой?..

Он кивнул.

— Если ты пойдёшь со мной, больше никто не станет требовать у тебя денег. Тебе не придётся больше, — Лин обвёл глазами прихожую, и на его лице появился непонятно на кого направленный гнев, — жить... тут.

Его взгляд снова вернулся ко мне, и выражение лица смягчилось.

— Идём со мной, — повторил он.

— Как это... — я огляделась. — Всё оставить? А квартира? А моя работа?

— Тебе не придётся работать.

— Какой ты, — я понемногу приходила в себя и улыбнулась уже легче. — Прямо царь, бог и король.

Лин кивнул. Я улыбнулась было, приглашая его посмеяться, но он оставался абсолютно серьёзным.

Ничего не ответив, прошёл вглубь квартиры. Я отправилась следом и нашла его стоящим перед комодом в маленькой комнате. На комоде, на беленькой связанной ба салфетке, красовалась в рамке фотография: я, ба и маленький большеглазый Лин.

— Возьми это, — кивнул Лин мне. Повернулся, рассматривая комнату, как будто искал другие ценные вещи.

Я взяла в руки фотографию и застыла, не зная, что делать. Он серьёзно собирается куда-то меня увести? Или это такая игра?

Если это и была игра, то очень обстоятельная. Лин заставил меня взять большой рюкзак, сам прошёлся по квартире, спрашивая, дорог ли мне тот или иной предмет, готова ли я его больше никогда не увидеть. Покидал сам кое-какие вещицы, отбирая по совершенно не понятному принципу: зажигалку для газовой плиты, фонарик, бабушкин древний, советских времён будильник, бельевую верёвку, складной зонт.

Мне казалась странной целеустремлённость Лина, но всё это непонятным образом успокаивало. Мы, словно дети, притворялись, будто и впрямь отправляемся в дальний путь. Я догадывалась, как закончится эта игра: мы доедем до вокзала, я посажу Лина на поезд — наконец узнаю, откуда именно он родом — и мы расстанемся навсегда.

Навсегда. Одна мысль об этом повергала меня в панику, и я старалась на ней не задерживаться.

Когда мы закончили со сборами и вышли на площадку, Лин запер дверь и обернулся ко мне.

Тусклый свет делал его старше: сурово сжатый рот, глубокие впадины глаз, тени на скулах.

— Ирри, — сказал Лин серьёзно. — Сейчас, с этой минуты — я твой повелитель. Ты должна слушаться меня беспрекословно.

Точно игра. Ролевая. «Повелитель», смотри-ка! Я постаралась скрыть невольную улыбку. Послушно ответила:

— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин.

Лин так вошёл в роль, что даже не улыбнулся.

Выйдя из подъезда, мы отправились почему-то не в сторону вокзала и даже не на остановку — а в ближайший ломбард. Я знала его: именно здесь я когда-то сбыла с рук оставшиеся от Лина монетки. Удивилась тому, что Лин, как оказалось, тоже тут бывал.

Он остановил меня перед дверью, снова взял за плечи и внимательно посмотрел в глаза:

— Сейчас я поменяю все наши деньги. На золото и серебро.

Я задохнулась от удивления и возмущения. Он сошёл с ума?

Но стоило раскрыть рот, чтобы осыпать Лина градом возражений, как он перебил:

— Помнишь, в чём ты поклялась только что? Мне нужно, чтобы ты полностью мне доверяла. Беспрекословно, не задавая вопросов. Понимаешь?

Вот теперь это перестало походить на игру. Лин явно что-то затеял, и меня пугало, что я в его затею посвящена не была. Он ведь не разбирается в наших реалиях. То есть разбирается, но не всегда именно так, как надо.

— Что ты задумал?

Разумеется, никакая клятва не заставит меня молчать, когда Лин собирается сделать какую-то глупость.

Его синий взгляд метнулся между моими глазами, как будто Лин не мог решить, в какой смотреть. А потом он вдруг хитро улыбнулся, словно ему в голову пришла чудесная идея, крепко взял меня за воротник, притянул к себе и поцеловал.

Быстро чмокнул в губы, так мимолётно, что я едва успела ощутить прикосновение — но даже так меня словно ошпарило. В один момент исчезли все мысли, в голове стало совсем пусто.

Что это было?!

Это... это ошибка какая-то? Может, какой-то странный обычай с его родины? Может, это вместо приветствия у них?

Как бы то ни было, своим поцелуем Лин полностью отшиб мне охоту возмущаться и вообще разговаривать. Провёл меня внутрь и долго выбирал всякие золотые и серебряные украшения — а я стояла, спрятав нижнюю часть лица в шарф, потела в наглухо застёгнутом пуховике и краснела, вспоминая прикосновение его губ.

Я, наверное, извращенка. Он сто процентов ничего такого не имел в виду. Я просто неправильно всё поняла.

— Ирри.

Обращение заставило меня вздрогнуть. Я смущённо подняла глаза. Лин смотрел как всегда, и это только лишний раз уверило меня в мысли, что для него поцелуй в губы ничего не значит.

— Там, куда мы идём, не в ходу ваши деньги, — пояснил Лин. — Зато красивые вещи — ценятся везде.

— Мы же можем просто поменять деньги. В банке или обменнике.

Игра заходила чересчур далеко. Лишиться всех денег взамен на сомнительные украшения? А потом менять обратно? Я уже открыла было рот, чтобы возмутиться и потребовать скорее уйти отсюда, но Линден напомнил:

— Ирри. Ты обещала.

Вот только мне вспомнилась при этих словах совсем не шуточная клятва слушаться Лина во всём, а его недавний поцелуй. Я испугалась, что он снова заткнёт мне рот испытанным способом, и поспешно уткнулась в шарф.

Тем временем Лин быстро выбрал украшения, заплатил, и ему передали прозрачный пластиковый пакет с купленным. Он занял место в рюкзаке, Лин повернул меня лицом к выходу и осторожно, но непреклонно вывел на улицу.

Стоило нам очутиться снаружи, как я ужаснулась сделанному:

— Это уже не шутки, Лин! Давай вернёмся и скажем, что передумали.

Он молча, не слушая, тащил меня к остановке. Я вырвалась:

— Линден!

Он обернулся. Глаза метали молнии. Я не узнала моего Лина в этот момент: передо мной стоял князь, генерал, человек, привыкший к абсолютному повиновению. Он смотрел на меня сверху вниз, ноздри гневно раздувались.

Не знаю, чего именно я испугалась. Лин никогда бы меня не ударил и до сих пор ни разу не дал основания сомневаться в его хорошем ко мне отношении — но эта незнакомая аура, какой-то ореол власти, внушающий трепет — всё это оглушило меня и вмиг усмирило.

— Извини, — брякнула я, лишь бы он скорее обратно превратился в привычного мне Лина.

Не вышло, но Лин хотя бы перестал так буравить меня взглядом. Молча кивнул, взял за руку и повёл на остановку маршрутки.

***

Мы долго тряслись в старой и побитой полупустой машине. Лин посадил меня к окну, я только спросила, куда мы едем, получила в ответ: «Увидишь» — и больше мы не разговаривали. Впрочем, я отключилась уже минут через пять после того, как мы сели.

Проснулась от того, что Лин осторожно тряс меня. Оказалось, во сне я съехала головой ему на плечо, да так и спала. Хорошо, хоть слюни не пускала.

Мы вышли в белое, засыпанное снегом поле. Маршрутка быстро задраила двери и уехала, а я оглядывалась, пытаясь понять, где мы вообще находимся. Явно за городом, судя по редким мало освещённым зданиям и дорогам, которые выглядели так, словно никогда не видели снегоуборочной машины.