Я умирала от желания ощутить Лина в себе, потянулась к его штанам — почему он до сих пор в штанах? И тут сознание полоснула одна мысль. Надо остановиться сейчас — или я навсегда потеряю шанс стать чародейкой.

Я тут же её отбросила: поздно, нельзя идти на попятную — но что-то внутри меня неумолимо нарастало, распирало, словно требуя выхода. Ничего не понимая, я села, схватилась за плечи. Лин тоже сел, глядя на меня с вопросом в глазах.

— Я... что это... — протянутые перед собой ладони горели. Не пламенем — ровной золотистой дымкой. Вся кожа пылала золотом, рассыпая мерцание по комнате, не хуже ночника. И я никак не могла это остановить или умерить.

— Ирри, — негромко позвал меня Лин.

Я с ужасом взглянула на него:

— Я не знаю, что это... оно само...

Магия... своевольная, почему-то выбравшая именно меня магия. Я ничего не понимала в ней, но почему-то стала для неё сосудом. Но совсем ненадолго. Скоро она покинет меня, мой дар запечатают, иначе он опасен. Если я буду с Лином, неважно, женой или любовницей, я должна буду отказаться от этого. Я уже отказалась. Я же уже приняла решение — так зачем всё это происходит со мной, почему магия не хочет просто взять и исчезнуть? Почему терзает, манит, словно показывает, как могло бы быть, что я могла бы иметь?

— Небеса, не плачь! Я не буду тебя насиловать.

Кровать дрогнула, когда Лин встал. Мрачный, грозный,

— Я вовсе... — не понимая, что случилось, я коснулась щёк. Они и впрямь были мокрыми. — Лин!

Он только раздражённо передёрнул плечами и вышел из комнаты.

— Лин, подожди, — я вскочила, не обращая внимания на головокружение. Золотистая дымка по-прежнему плясала на коже, ослепляя, мешая разглядеть окружающее — только фигура Лина виднелась впереди. — Лин!

Я побежала за ним, но сияние стало ещё сильнее, в ушах зашумело, всё остальное погрузилось во тьму. Не видя дороги, я запнулась, вскрикнула и полетела куда-то в чёрную бездну. Последним, что я ощутила, была хватка крепких рук, и всё пропало.

***

Зелёное... зелёная ткань над головой. Свет в круглом окне. В кресле у окна, свернувшись клубочком, дремлет Элле. Я у себя...

Воспоминания упали резко, как занавес. Вчера я пришла к Лину. Мы целовались... и даже, кажется, собирались заняться кое-чем ещё более приятным. И мне было приятно. Даже очень приятно — так, что я в конечном итоге засветилась, как лампочка Ильича.

Со сдавленным стоном я накрыла лицо руками.

Магия активизируется не только от страха или злости. От слишком приятных ощущений, как выясняется, тоже.

Господи, мой дар всё же надо запечатать. Скоро это будет случаться вообще на ровном месте. А Лин всё понял неправильно. Подумал, я плачу из-за того, что он вынудил меня прийти к нему.

— Ваша милость! — Элле подскочила, увидев, что я уже не сплю. — Слава небесам, вы в порядке. Его светлость велели сразу доложить ему, как только вы проснётесь. Вам было нехорошо? Обморок? Может быть, вы...

Она вдруг смутилась и опустила глаза долу.

— Что я?

— Вы... тяжелы?

О господи. Я снова накрыла лицо руками — на этот раз это был фейспалм.

— Нет, я не беременна, — ответила сдавленно. — И я не сплю с Лином.

Ну... фактически ведь это правда. До самого главного у нас вчера так и не дошло.

— Простите, пожалуйста! Я не должна была спрашивать! Простите, я сейчас же доложу его светлости!

Я не успела её остановить, Элле выпорхнула, как птичка. Вместо неё, словно за дверью уже образовалась очередь, зашёл Имис.

Без выражения помахал надо мной руками, просветил белой дымкой. Нахмурился, поцокал языком.

— Имис, ты знаешь, как запечатывают дар? — спросила я без церемоний.

Целитель поднял на меня круглые, навыкате глаза. Пожевал губами, словно раздумывая, ответить или нет.

Я терпеливо ждала, и он нехотя кивнул.

— Это... навсегда? — я спросила не то, что собиралась. Хотела узнать, больно ли это, сложно ли, какие побочные эффекты могут быть в моём случае. А почему-то спросила про срок.

— Нет, ваша милость, — всё так же нехотя ответил Имис. — Печать можно снять. Но это мало что изменит. Единожды запечатанные силы никогда не будут восстановлены полностью. А негативные влияния убрать почти невозможно. Я имею в виду физическую слабость и одряхление.

Одряхление. Я представила себя тощей седой ведьмой. Боже, я и так старше Лина на четыре года, куда мне ещё дряхлеть.

В дверь постучали. Послышался голосок Элле.

Имис поднялся, я разрешила войти, и дверь распахнулась. На пороге стоял Хайден.

— Доброе утро, ваша милость, — хмуро сказал он. — С сегодняшнего дня вам придётся поменять расписание.

— Расписание? — я приподнялась в постели, ничего не понимая.

Элле шмыгнула внутрь и встала рядом со мной. Сложив руки перед собой, уставилась на меня восторженным взглядом.

— Да, ваша милость. От моих учеников я требую, чтобы они вставали ни свет ни заря.

— От моих учеников? — снова повторила я, чувствуя себя попугаем. По крайней мере, соображала примерно на таком же уровне.

— Его светлость позволил нам начать обучение, — и тут узкое неприветливое лицо Хайдена рассекла совершенно не свойственная ему улыбка.

— Вы будете чародейкой, ваша милость! — Элле схватила меня за руки.

Имис пожал плечами и медленно направился к выходу. Хайден посторонился, пропуская его.

— Ничего не понимаю, — прошептала я.

Мы шли по коридорам замка. В окнах едва синел рассвет: сегодня Хайден, как и обещал, пришёл за мной в несусветную рань. Я плелась за его высокой сухой фигурой, позёвывая и еле переставляя ноги, так непривычно было мне подниматься рано. Да ещё и после того, как вчера с тем же Хайденом до самого вечера занимались в его башне. Точнее, занималась я, корпела над учебниками и схемами — а Хайден то появлялся, то исчезал, то усаживался в той же комнате и рисовал свои макеты драгоценностей.

Лина я не видела с позавчерашнего вечера. Того самого, когда он ушёл, подумав, что я не хочу с ним близости. Он, как выяснилось, снова отсутствовал в замке, но завтра должен был вернуться. Мне и страшно было, и очень хотелось с ним наконец поговорить. Между нами накопилось много недопониманий, и хотя бы часть из них хотелось бы разрешить.

А пока я с головой погрузилась в обучение магии. Даже обедала и ужинала в башне Хайдена — вместе с ним и его учениками, которых оказалось не меньше пятнадцати человек. Все они смотрели на меня, как на восьмое чудо света, причём не только из-за необычной здесь внешности, но и из-за того, что, как оказалось, у меня исключительно сильный дар.

— Обычно чародеев такого уровня учат только в Обществе Магов, — пояснил мне Хайден. — Не то чтобы я был этому рад, но твой природный дар превосходит, скажем, мой собственный. Я рад, что его светлость решил не разбрасываться этим с небес свалившимся подарком.

Я промолчала.

Может быть, я ошибаюсь, решив, что Лин пошёл мне навстречу? А на самом деле он просто хорошенько подумал и понял, что Хайден прав.

Почему-то эта мысль меня огорчила.

Но это было вчера, а сегодня мы шли на первую в моей жизни магическую тренировку.

— Отлично, — прокомментировал Хайден, когда мы вышли на открытый балкончик, и я зажмурилась от ледяного ветра, продувающего насквозь. — Мы вовремя.

Я была в домашнем платье, не рассчитанном на выход на улицу, и мгновенно озябла. Хайден постучал по перилам перед собой, предлагая мне выйти вперёд.

— Первая стихия, которую изучают начинающие чародеи, — сказал он. — Это вода и лёд. А для этого необходимо научиться терпеть холод. Вернее, становиться одним с холодом. Расслабься.

Сложно расслабиться, когда зуб на зуб не попадает, но я постаралась. Опустила плечи, глубоко вдохнула. Выдохнула, чувствуя, как ледяные прикосновения ветра хлещут открытую кожу.

— Молодец, — медленно сказал Хайден. — Всё хорошо. У тебя есть какие-то вопросы? Я вижу, тебя что-то беспокоит.