Я почувствовала, что розовею. Это уже второй раз, когда он намекает, что Лин относится ко мне как-то особенно.

Неужели это так заметно со стороны? Или Хайден, как те девушки из цветника, основывается на предположениях и домыслах? Все видят во мне любовницу, которую Лин привёз из загадочной варварской страны и которая будет скрашивать его ночи, пока не появится официальная герцогиня?

— Я поясню, — продолжал тот. — Дело не только в том, что столица Маири-касса очень далеко. Если вы станете чародейкой, вы выйдете за рамки сословий. Как известно, достаточно дара и денег на обучение — и чародеем может стать любой, и вельможа, и крестьянин. Талантливые чародеи — большая редкость, они служат королям. Взамен есть один небольшой нюанс. Чародеи никогда не женятся. Им запрещено вступать в брак. Между собой — чтобы не плодить союзы и кланы, на которые нельзя будет найти управу. И с другими людьми, потому что межсословные браки невозможны.

Я сдвинула брови. Что это значит, чародеи проживают свою жизнь в монашестве? Вынужденный аскетизм?

— Нет, никто не запрещает им иметь связи, — Хайден понял мой безмолвный вопрос. — Почти у каждого чародея или чародейки есть внебрачные дети. На это смотрят сквозь пальцы. Думаю, его светлость мог бы даже признать их, но... общественное мнение никогда не одобрит бастарда в качестве официального наследника.

— Да перестаньте уже нас сводить! — сердито прервала его я. — Я не сплю с Лином!

Гнев был самую чуточку неправедным. Но удивление на лице Хайдена лишило меня возможных угрызений совести. Значит, и правда, он, как и все они, тоже считал меня любовницей Лина.

— М-м, в таком случае, — начал он медленно, — думаю, вам нужно попробовать убедить его светлость. Я, со своей стороны, обязуюсь сообщить ему, что обучение вам необходимо. Запечатать дар можно всегда, но это очень плохой выбор. Во-первых, это сильно уменьшит ваш срок жизни, во-вторых, сильный чародей нам не помешает. На худой конец я мог бы обучать вас сам. Правда, вам всё равно придётся несколько раз ездить в Маири-касс, некоторые инициации можно провести только там, в Аэлин нет подходящего источника силы.

Сердце подпрыгнуло. Я всё же стану чародейкой. Я научусь управлять своими силами. И, возможно, помогу Лину защитить его страну от короля.

— Я готова.

Взгляд Хайдена стал очень строгим.

— Если вы убедите его светлость, я буду вас обучать, — сказал чародей. — Но вы должны знать, что пока не принесёте клятву мага, вы не должны знать плотской любви.

Это напугало меня. Он что, хочет сказать, что я должна быть девственницей?

— Вообще-то у меня был... мужчина, — пришлось вообразить, что я на приёме у врача, чтобы не сильно смущаться.

Слава богу, Хайден ответил тоже сухо и без малейшего смущения, как будто и был врачом:

— Что было до — неважно. Сам процесс постижения магии не совместим с плотской любовью. Если вы допустите до себя мужчину в процессе обучения, вы не станете чародейкой. Начиная с сегодняшнего дня.

— А если насилие?

Он развёл руками:

— Увы.

Ладно. Интересно, есть ли здесь пояса верности — ну, чтобы обезопасить себя полностью.

— А долго обучаться? — всё же не удержалась я.

— Несколько лет, — на узком лице промелькнул призрак насмешки.

Я сделала вид, что ничего не заметила. Несколько лет без секса — подумаешь. Я и так после Артёма ни с кем не спала, а прошло уже два года.

— Хорошо. Не проблема.

Хайден явно удивился. Помедлил, словно давал мне время передумать, потом окинул меня строгим взглядом, поднял руку и начертал в воздухе сложный знак. Мерцающие линии сияли алым.

— Я, Хайден из Амасты, согласен взять в ученицы эту девушку и учить, пока она соблюдает духовную и физическую чистоту. Да будут небеса свидетелем моих слов.

Знак вспыхнул, на мгновение ослепив меня. Некоторое время после того, как он погас, линии продолжали светиться на сетчатке глаз чёрным, как напоминание. Я поморгала, чтобы избавиться от призрака.

Взглянула на чародея. Тот неожиданно улыбнулся, и моё сердце снова подпрыгнуло.

Господи! Неверие постепенно сменялось ликованием. Я буду учиться. Стану чародейкой. Обрету здесь своё положение, ни одна шавка не посмеет тявкнуть в мою сторону. Я помогу Лину.

Вот только немного страшно было, что скажет сам Лин. Но ведь не станет же он запрещать мне? Это же Лин?

В отдалении внезапно зашумело, словно море прихлынуло и ударилось о стены башни. Хайден встал и отошёл к окну, приоткрыл ставни.

— А вот и его светлость, — сказал он.

Лин вернулся! Чувствуя жаркую смесь радости, неуверенности и страха, я подлетела к Хайдену. Выглянула в круглое окно.

Точно, внизу, растянувшись по площади большим чёрным хвостом, шествовали «ястребы». Во главе их верхом на Мафе ехал Лин. Сверху они все выглядели похоже, но Лина я сразу узнала, и вовсе не благодаря его неизменному месту в начале. Просто... ну, это же был Лин.

И тут он, словно почувствовав мой взгляд, поднял голову. У меня замерло в животе — он так смотрел. Как будто никого больше нет в мире. Как будто, если бы мог, сейчас же бы взлетел на верх башни, сжал бы в объятиях, зацеловал.

Мне стало жарко, и я обхватила щёки руками.

— Предполагаю, вам лучше встретить его внизу, — лицо у Хайдена оставалось совершенно невозмутимым, но в голосе проскользнули насмешливые нотки.

Я снова предпочла притвориться, что ничего не замечаю.

Пробиться к Лину оказалось неожиданно сложно. Его светлость не принимал, двое одинаковых с лица парней перед его покоями никого не пускали, и только с помощью Элле, которая знала мальчика, исполнявшего при Лине роль личного камердинера, мне удалось попасть внутрь. И то через обнаружившийся между нашими покоями тайный ход.

Лин ждал меня в своей столовой. Он стоял у камина, зеркального отражения моего собственного, и ворошил кочергой только начавшие разгораться поленья. Когда я зашла, кивнул мне с лёгкой улыбкой, показал на кресло, мол, садись.

Камин ещё не успел нагреть воздух, я поёжилась от холода, но послушно опустилась на прохладное сиденье.

Отчего-то взгрустнулось. Когда я шла сюда, я мечтала, как кинусь Лину на шею, но стоило войти, как я почувствовала себя не в своей тарелке. Там, дома, было всё куда проще. Или даже в пути — мы ехали вместе, ели вместе, ночевали вместе. А тут — столько сложностей для одного того, чтобы попасть в его комнаты.

Лин всё ещё занимался камином, а я украдкой смотрела на его чеканный профиль и фигуру. Ему очень шло это сине-чёрное герцогское одеяние, из просто симпатичного парня он превращался в обалденно симпатичного. И брови вразлёт и взгляд ярко-синих глаз, окаймлённых чёрными густыми ресницами. И широкие плечи, узкие бёдра и длинные ноги. И...

Я бы, наверное, ещё долго его разглядывала, но тут обнаружилось, что Лин разглядывает меня в ответ.

— Ты очень красивая в этом платье, — сказал он.

Внутри у меня что-то заурчало, млея, как кошка на солнышке. А под пристальным взглядом, гладившим моё лицо, шею, грудь, это что-то развернулось сильнее, подталкивая встать, шагнуть навстречу, выпрямиться перед Лином во весь рост, как будто предлагая себя.

Что-то молчание опасно затягивается. Надо что-то сказать.

И я брякнула первое пришедшее на ум:

— Куда ты ездил? Не за невестой?

— Невестой? — Лин нахмурился.

Как это было... Я постаралась вспомнить слова одной из сплетниц:

— Дочь владетеля Валлемы?

Вместо ответа Лин потёр руками лицо. Я заметила уставший блеск глаз. Конечно, он же весь день провёл в пути, наверное. Может, лучше уйти?

Но что-то внутри меня требовало остаться и вытащить из Лина все сведения о его невестах, потенциальных жёнах и всех прочих цветочках, имеющих на него те или иные виды.

— Откуда ты узнала вообще о Валлеме, — это прозвучало не как вопрос, скорее как риторическое удивление. — Твоя служанка, что ли?