Господи, наваждение. Какое-то безумное, дикое наваждение, не позволяющее нормально дышать.

Я с трудом заставила себя отвернуться. Держи себя в руках, Ира. Это всё потому, что Лин выглядит куда старше своих лет. Потому, что я слишком давно его не видела, просто ещё не привыкла, что он теперь такой взрослый... такой сильный, высокий, и у него такое обалденное тело.

Сидя, я накрыла лицо руками. Боже, как избавиться от этого навязчивого образа, до сих пор встававшего в сознании: обнажённый Лин, подвешенный на цепях, с ненавистью и жгучим желанием во взгляде.

Почему он так смотрел? Как будто я предала его. Как будто это по моей вине он очутился в том подземелье, прикованный, ждущий казни.

Казни.

Это слово будто ударило меня. Почему я решила, что Лин в моём сне именно ждал казни?

Не знаю. Возможно, всё это только игры воображения.

В любом случае, если я сейчас попытаюсь заснуть, мне опять приснится что-нибудь неприличное, сто процентов. Стыда не оберёшься, если я потом накинусь на Лина — он, наверное, будет в шоке. Он же воспринимает меня как сестру. Я ведь на целых четыре года его старше. Если бы он узнал о моих мыслях, я бы никогда не осмелилась больше посмотреть ему в глаза.

Нужно проветриться.

Натянув на плечи грубоватое шерстяное одеяло, всунув ноги в кроссовки, я, осторожно ступая между спящими животными и людьми, добралась до приоткрытой двери. Холодный зимний воздух пощекотал ноздри, овеял лицо.

Снаружи была расчищена от снега площадка, в центре горел костёр. По обеим сторонам от него лежали обтёсанные брёвна — этакие импровизированные скамейки.

У костра никого не было, и я тихо притулилась на краю бревна, протянула к огню успевшие озябнуть ладони. Пальцы окрасились рыжим, и я снова вспомнила, как горела вчера вечером.

Как же это было тогда? Каким-то образом позвала пламя — и оно пришло.

Уставившись в огненные языки, я шевельнула губами.

Иди... иди сюда.

Жар, шорох, искры. Узоры на горящем дереве. Но ничего не понять. Нет той связи, нет ответа.

Наверное, и правда, привиделось.

Я с огорчением опустила руки.

И тут от дерева неподалёку отделилась чёрная тень. Я чуть не вскрикнула, но в следующий момент поняла, что это один из «ястребов». Видимо, стоявший на стрёме часовой.

— Ахой, — негромко сказал он, подходя.

Я вежливо кивнула. И, когда «ястреб» приблизился достаточно, чтобы костёр осветил его лицо и волосы, узнала его. Это был тот самый рыжеватый парень, который с неприкрытым любопытством пялился на наши с Лином объятия.

Он присел на бревно напротив. Уткнул спрятанный в ножны кончик меча в землю между своими сапогами. Его глаза меня просто пожирали.

Я немного смутилась. Может, лучше вернуться в сарай?

В тот момент, когда я почти решилась так и поступить, Рыжий заговорил. К сожалению, поняла я его с пятого на десятое. Вернее сказать, совсем не поняла. Одно лишь слово «ты» в десятке абсолютно мне незнакомых.

— Прости, — ответила я по-русски и помотала головой. Развела руками.

Губы «ястреба» сложились в маленькую букву «о». Он хлопнул себя по груди:

— Варрен.

Ткнул рукой в мою сторону:

— Ты?

— Ира, — вспомнив, как называл меня Линден, добавила: — Ирри.

— Ирри! — и опять непонятная фраза. Но я опознала слово «хорошо». Видимо, хвалит имя. — Ты (непонятно) сайдар?

Я чего-то там Лину. Опять спрашивает, не пленница ли? Я помотала головой. Как смогла, несколько раз повторила «нет» и «аннанси». Дескать, я вам не трофей, обращайтесь осторожно.

— А! — Варрен (очевидно, это было его имя) вскочил и пересел на моё бревно, заставив меня скользнуть дальше. Сапогом расчистил от сора небольшой квадрат на освещённом месте. Вытащил ветку и принялся рисовать. Человеческие фигурки, много. Одну нарисовал на голову выше других. Ткнул веткой:

— Сайдар!

Потом показал мне на пальцах цифру пятнадцать. Я вспомнила, как Лин обучал меня считать на их языке, не без труда озвучила, вызвав этим бурю восторга в рыжем «ястребе».

— Да-да, — закивал он. — Сайдар — пятнадцать.

Пятнадцать... лет?

Сердце ёкнуло. Он пытается рассказать мне о том, чем занимался здесь Лин, когда пропал из нашего мира? О да, я хочу это знать!

Варрен ткнул в другую фигурку.

— Варрен! Двадцать два, — показал на пальцах: два и два.

Я мысленно посчитала: четыре года назад, если Лину тогда было пятнадцать, значит, сейчас этому парню двадцать шесть. Озвучила — Варрен обрадовался, потянулся ко мне, как будто хотел хлопнуть по плечу, но вовремя опомнился. Слава богу: он был такой большой, что одним хлопком мог бы прибить меня, как муху.

Интересно, значит, он аж на целых семь лет старше Лина, а относится к нему с явным уважением.

Тем временем Варрен рисовал дальше. Что-то вроде многоэтажного здания на горе, которое осаждали Лин с товарищами, по всей видимости, тогдашними «ястребами». Ткнул в него веткой и произнёс:

— Скалистое Гнездо!

Это словосочетание я тоже выучила — так назывался замок Лина. Но, похоже, я что-то важное не уловила. Зачем Лину осаждать собственный замок?

— Почему?

— Враг! — Варрен ткнул в замок. — Сайдар-а асси.

Асси. Нужно будет выяснить, что это значит.

Едва я успела подумать об этом, как Варрен начертил рядышком схему. Мужчина — я поняла это по старательно вставленной между ног щепочке, и женщина — той Варрен пририсовал мощные сиськи. Прочертил две линии от них, нарисовал девочку с мальчиком. Видимо, дети. Ткнул в мальчика:

— Сайдар! — следом провёл линию от женщины, нарисовал рядом мужчину: — Сайдар-а асси.

Всё ясно. Вряд ли это любовник его матери, скорее дядя. Видимо, за тот год, что Лин провёл в нашем мире, дядя не терял времени зря и прибрал к рукам лишившиеся владельцев территории. А Лин потом с группой друзей этот замок отбил. В пятнадцать лет!

Варрен сложил из рук нечто, отдалённо напомнившее пистолет. «Выстрелил» несколько раз, делая ртом: «Пуф! Пуф!». Потом стал горячо что-то говорить, через слово упоминая сайдара и «хорошо». Похоже, хвалил Лина. Я невольно засмеялась: его жаркая преданность и восхищение сюзереном умиляли.

Какой Лин молодец, что у него такие товарищи. Я словно увидела его с новой стороны: уже не бездомным сиротой, а настоящим воином, предводителем, принимающим решения и несущим ответственность за свои решения.

Хотя он всегда был таким. Даже в четырнадцать относился ко мне покровительственно, а в лагере, помнится, терроризировал каждого вожатого, который осмеливался со мной даже разговаривать, не то что флиртовать.

Но в рассказе Варрена меня насторожила одна вещь. Получается, Лин уже тогда, четыре года назад, вернулся сюда с оружием? Господи, где он достал его в пятнадцать лет? И зачем теперь ему новое, да ещё так много — ведь замок уже у него?

Варрен что-то спросил у меня, и я вынырнула из размышлений.

— Прости, что?

Рыжий «ястреб» смотрел на меня немного странно. То ли со смущением, то ли с робостью. Я прокляла ограниченность словарного запаса. Неловко улыбнулась.

Тогда Варрен медленно, явно не желая меня испугать, протянул к моему лицу руку.

Я не двигалась. Он провёл пальцем по коже — сверху вниз от глаза к подбородку, так, словно пытался стереть пудру, которой на мне не было. Посмотрел на свой палец, восхищённо покачал головой. Потом коснулся моих волос, вытянул из-за уха прядку, внимательно рассмотрел её.

Такое неприкрытое внимание начало меня смущать. Сердце невольно забилось сильнее, я почувствовала, что розовею. Хотела было отсесть поодаль, попросить прекратить, но раньше, чем успела открыть рот, послышался хорошо знакомый голос с плохо знакомыми жёсткими нотками:

— Варрен!

Мы с Рыжим вздрогнули одновременно. Он вскочил, вытянулся, как солдат, разве что честь не отдал, а я просто уставилась на Лина, так неожиданно появившегося перед нами. Тот выговаривал что-то Варрену. Судя по отрывистой интонации, ругал за какую-то провинность. Взмахнул рукой, и Рыжий склонился в поклоне, а потом, не встречаясь со мной глазами, подобрал меч и исчез в ночной темноте.