Эта история положила конец его матримониальным планам, мысли о семейной жизни вызывали отвращение. Он продолжал жить, как до женитьбы, недостатка в женщинах не испытывал, но с годами в нем нарастало чувство неудовлетворенности. Как-то все прискучило, он все чаще отказывался от привычных развлечений, а дома его никто не ждал. Сын приходил редко, душевный контакт с ним так и не получился. Мальчик снисходительно принимал дорогие подарки, на вопросы отвечал односложно, ничего о себе не рассказывал, чаще сидел за компьютером.

А потом грянул гром. В бизнесе нельзя расслабляться, нельзя никому слишком доверять, но Константин понял это поздно, хотя верные друзья предупреждали его об опасности. Судьба много лет была к нему благосклонна, и он даже не предполагал, что может быть иначе. Его заводик ранее был частью производственного комплекса, и владелец остальных частей решил восстановить целое, предложил Константину выкупить у него завод. Это предложение было категорически отвергнуто. Тогда соперник пошел другим путем. Он, переждав некоторое время, втянул Константина в недобросовестную сделку. Чтобы выпутаться, пришлось взять крупный кредит под залог недвижимости. Да еще нагрянули проверки. В конце концов дело зашло так далеко, приняло такой опасный оборот, что Константин лишился не только завода, но и магазинов, дома и очень дорогого автомобиля. Часть потерянного имущества можно было вернуть, но для этого нужен был хороший адвокат, а хороший – значит, очень дорогой. Среди огромного количества друзей-приятелей, конечно, нашлись бы настоящие, которые помогли бы, но Константин уже ни в ком не был уверен, тем более что хорошо знал – все любят дружить с успешными людьми, а не с неудачниками.

Выселив квартирантов, он вернулся в родительскую квартиру и понял, что полностью разорен. Никогда он не был жадным, богатство когда-то приобрел играючи, но за долгие годы привык к определенному образу жизни и теперь по-настоящему страдал, хотя даже слово «бизнес» стал презирать. Кое-что у него оставалось, этого хватило бы в лучшем случае на полгода его привычной жизни, на пару лет – в режиме строгой экономии. Сын еще нуждался в его помощи – он заканчивал школу.

Впервые в жизни Константин решил посоветоваться с братом, матерью, и тут получил известие от Олега о болезни мамы. «Беда одна не ходит», – подумал он. Мелькнула предательская мыслишка, что если матери не станет, они с братом получат в наследство дорогую московскую квартиру, это может помочь ему опять подняться. Он испугался ее, и подумал: «Вот что делает с людьми бедность! Ужас какой! Как мне это в голову пришло! Да пусть мама живет сто лет, ничто не стоит дороже близких людей! И так выкручусь!»

Он приехал на Украину в полдень, больницу отыскал быстро. Мама показалась ему вполне здоровой, она очень радовалась его приезду, все время улыбалась и любовно трепала его по голове. Главврач о состоянии больной высказался оптимистично, готов был выписать Любовь Ильиничну через пару дней.

– Ну и отлично! Нужно срочно заняться продажей дома, – решил Константин. – Сегодня же найду нотариуса, надо же доверенность сделать. Давай мне ключи, скажи адрес покупателей, и нужно определиться с твоими вещами – что ты хочешь забрать в Питер.

– Заберу только личные вещи – одежду, обувь, документы, фотографии. Остальное все оставлю новым хозяевам, мы так договорились.

В этот момент в палату вошла женщина с пакетом в руках, негромко поздоровалась.

– А вот и Оленька! – воскликнула Любовь Ильинична. – Познакомься, Котик, это мой добрый ангел. Просто повезло мне с ней, очень я ее полюбила!

Константин представился по имени-отчеству таким тоном, каким мог бы представиться любому мелкому служащему своего офиса. Ольга Ивановна назвала себя и сразу повернулась к его матери.

– Ну вот, моя дорогая, дождались вы сына. Теперь мои услуги не нужны, а я так к вам привыкла!

– Ну и не спешите отвыкать, – начальственно произнес Константин. – Я буду занят продажей дома, и вы еще понадобитесь, дня два-три, не больше.

– Слушаюсь, – тихо ответила Ольга Ивановна. – Но сегодня не буду вам мешать. В пакете все необходимое.

Она тепло простилась с Любовью Ильиничной и вышла из палаты. Константин вышел за нею, остановил и вытащил из кармана заранее приготовленный конверт с деньгами.

– Вот, возьмите, как договаривались.

Она открыла конверт, заглянула в него, подняла глаза.

– Мои услуги столько не стоят. Я получила удовольствие, общаясь с вашей мамой, и вообще хотела отказаться от денег, достаточно было бы простой благодарности. Но теперь передумала.

– И правильно. Любой труд должен быть оплачен.

Вернувшись в палату, Константин застал мать недовольной и обиженной.

– Ты почему так с людьми разговариваешь? Откуда эти барские манеры? Оля не сиделка. Она работала главным бухгалтером, а потом финансовым директором крупного предприятия, согласилась меня навещать по просьбе Олега, сделала мое пребывание здесь приятным и нескучным, а ты с ней говорил как с рабыней! Вот уж не ожидала от тебя…

– Ну, прости, мам, я же не знал. Знаешь, не хочу тебя огорчать, но у меня такие большие неприятности, что я сам себе не рад. Извинюсь перед ней, если хочешь.

– Хочу. Тем более что собираюсь продолжить дружбу с этой женщиной, она скоро приедет в Питер, у нее там дочь с внучкой. Мы с ней после моей выписки еще здесь по магазинам пройдемся, обновить мне надо гардероб, пообносилась я немного, а Петербург – не шахтерский поселок, нельзя там сына позорить. И в гости к ней мы уже приглашены.

– Ладно, я все понял, только не нервничай. Ты же меня знаешь, я все заглажу. Ну кто устоит перед моим обаянием!

– Расскажи мне, что за неприятности у тебя?

И Константин начал свой рассказ, стараясь по возможности смягчать краски, с оглядкой на мамину болезнь и не желая ее слишком огорчать. Видя реакцию матери и вслушиваясь в собственные слова, он вдруг понял, как некрасиво выглядит его история.

– Мам, ты только не расстраивайся! Ты не поверишь, но я не убит горем из-за своего разорения. Деньги ко мне пришли легко, я жил очень весело и интересно, многое повидал и многое узнал. Мне пришлось отдать практически все, зато я не сел за решетку. Ведь уклонение от уплаты налогов в крупных размерах – это не шутка. Это уголовная ответственность. А честно вести бизнес при нашем законодательстве невозможно. Мой соперник не просто отобрал у меня собственность, он еще и натравил на меня налоговую инспекцию. Поэтому пришлось так много отдать, чтобы замять это дело. Тебе этого не понять, ты не знаешь, на каком уровне решаются такие вопросы и сколько это стоит!

– Ну не такая уж я отсталая, – загадочно отвечала Любовь Ильинична. – И как же ты будешь жить дальше? Тебе же надо еще сыну помогать!

– О, не беспокойся за меня. Во-первых, не все еще потеряно, и есть вероятность вернуть хотя бы часть утраченной собственности. Во-вторых, у меня неплохие связи и голова на плечах довольно умная, что-нибудь придумаю. Знаешь, я стал много думать о своей жизни, и понял, что в ней было много хорошего, но не было чего-то главного. В сущности, какая разница, носить ли фирменный костюм, или просто добротный, жить в большом пустом доме, или в небольшой, но удобной квартире. Главное, получать удовлетворение от жизни. Не удовольствие, а именно удовлетворение. Что-то делать такое, чтобы в душе гордость была за свое дело. Я очень завидую Олегу, он нашел свое призвание, каждый день спасает людей. Мужчина просто обязан найти свое дело в жизни, а я пока не нашел. Пока завод был моим, я ничего толкового не сделал, не обновил оборудование, не улучшил качество продукции, не повысил значительно зарплату рабочим. Если честно, производство – не моя стихия. Зато себе дом выстроил, автомобиль самый дорогой купил, на лучших курортах побывал. Ну, пофорсил перед друзьями, а ведь настоящей радости от этого не испытал!

– А отчего ты испытал бы радость? У тебя есть заветное желание? – спросила мать.

– Заветное желание? – задумчиво переспросил Константин. – Ну, мам, ты и вопросы задаешь… Я тебе как раз и толкую, что сам не знаю, чего хотел бы добиться! Наверное, что-нибудь создать, чтобы все это оценили, даже если и не мне лавры достанутся, но я бы знал, что без меня это дело не было бы сделано! Но только не ресторан или торговый центр, а, например, спортивный комплекс, которого нет в целом мире, или школу какую-нибудь особенную! Точно не знаю, не придумал. Но пока об этом мечтать рано, нужно думать о хлебе насущном.