Позже Люсинда пыталась разобраться в том, что же стало причиной выброса силы в этот раз: страх быть изнасилованной каким-то грязным ничтожеством, или негодование от того, что он посмел осквернить её тело своими прикосновениями. А может быть, причиной тому стала смесь страха и негодования, замешанного на отвращении.

Люсинда с каким-то безумным торжеством ощутила, как внутри неё вспыхнуло чёрное пламя. Совсем как в тот самый первый раз. Только сейчас гнев чёрной ведьмы был направлен на конкретного человека, это и спасло её от истощения резерва, а напротив помогло его наполнить почти до краёв. Насильник не сразу понял, что теряет силы, в то время как Люсинда жадно пила его жизнь большими глотками. Она пополняла свой магический резерв самым простым и действенным способом, известным ведьмам с давних времён, и не собиралась довольствоваться малым. Негодяй должен поплатиться жизнью за то, что посмел с ней сделать.

Лишь за минуту до его смерти Люсинда открыла глаза, чтобы насладиться его страхом и отчаянием. Насильник всё понял, когда из прорезей глазниц черноволосой красавицы на него глянула сама Тьма, но было слишком поздно. Он умер спустя мгновенье, а ведьма, столкнув с себя обмякшее тело, вновь направилась к ручью, чтобы смыть с себя не только чужие прикосновения, но даже воспоминания о них.

Невдалеке от поляны, где собственно всё и произошло, пасся конь, на котором была навьючена поклажа. И конь, и вещи насильника стали законной добычей Люсинды.

Первым делом она примерила чистые штаны и рубашку, обнаруженные в одном из мешков. Одежда была ей велика, да к тому же предназначалась мужчине, но это всё же лучше, чем рядиться в грязное рваное тряпьё. В её положении глупо было бы привередничать. Влажные волосы Люсинда стянула в тугой узел и спрятала под шапкой. Сверху накинула дорожный плащ. В нём было жарковато, зато не бросались в глаза её женственные формы. В поясном кошельке обнаружилось несколько золотых и серебряных монет. Должно хватить на первое время. В ценах Люсинда не разбиралась, но была уверена, что не позволит никому себя облапошить, как какую-то деревенскую дурочку.

Тело мужчины она спрятала в тростниках. От своей одежды решила избавиться по дороге, подальше от этого места. Усевшись в седло, Люсинда направилась прямиком к тракту. Больше ей не было нужды скрываться. Широкая самодовольная улыбка озарила её лицо. Люсинда была чрезвычайно довольна собой. Она справилась со столькими бедами, выжила и не сломалась там, где другие наверняка бы погибли. Кто как ни она заслуживает самого лучшего в жизни? Ответ для Люсинды был очевиден. Вот только сперва разберётся со своими обидчиками и тогда заживёт по-королевски.

В деревне к её появлению отнеслись спокойно. Мало кто обратил внимание на усталого путника в пропылённом плаще, конь которого не отличался особой статью, а одежда не могла принадлежать богачу. Вывод напрашивался один — поживиться тут нечем. А потому Люсинду не спешили зазывать на постой, не предлагали наперебой приобрести тканые и гончарные изделия собственного производства.

Расположение деревни вдоль проезжего тракта наложило определённый отпечаток на её жителей. Все они были не только производителями, но ещё и торговцами. Для этих целей были оборудованы специальные прилавки под открытым небом. В непогоду над ними сооружались навесы из тростника, защищающие товар от намокания.

Проезжающие мимо путники скупали практически всё, что им предлагалось. Соотношение цены и качества устроило бы самого привередливого покупателя. Благодаря торговле деревня процветала, с каждым годом расширяясь всё больше. На улицах было не протолкнуться от приезжего люда, а потому жители отдалённой деревеньки всегда были в курсе последних новостей.

Старенький постоялый двор давно перестал справляться с наплывом посетителей и ушлый владелец быстро отстроил рядом с ним другой, раза в два больше прежнего.

Люсинда окинула брезгливым взглядом неказистое строение с поблёкшей от времени вывеской «Постоялый двор», перевела взгляд на соседний добротный дом, с точно такой же надписью и решительно направила коня в распахнутые настежь новенькие ворота.

Голод давал о себе знать, и ведьма решила сначала подкрепиться, а потом уже принимать решение о ночлеге. Шустрый мальчишка подхватил коня под уздцы и выжидающе уставился на неё. Люсинда бросила в его открытую ладошку пару медяков, поступив точно так же как это сделал мужчина, следовавший перед ней. Главное в её положении было не выделяться, а для этого нужно быть очень внимательной и осторожной.

Обеденный зал был полон. На её счастье, компания за одним из столов собралась уходить. Они громко потребовали счёт и принялись собирать свои вещи. Люсинда подождала, пока служанка уберёт со стола грязную посуду и смахнёт с него крошки себе в передник.

— Чего изволите заказать? — спросила Люсинду девица, продолжая держать концы фартука, зажатыми в кулаке.

— Что-нибудь горячее и мясное, — ответила Люсинда первое, что пришло ей на ум. Она хотела слабо прожаренного мяса с кровью, но побоялась, что её заказ многим покажется странным.

— Баранья похлёбка подойдёт? — уточнила девица, уже развернувшись вполоборота к кухне.

Ей хватило невнятного кивка Люсинды, чтобы стрелой сорваться с места и уже через минуту поставить перед заказчицей внушительного размера глиняную чашку с ароматным варевом. Еда, как ни странно, оказалась вкусной и довольно питательной.

Насытившись, Люсинда принялась исподволь наблюдать за посетителями. Она старалась не упускать ни единой мелочи, будто бы заново училась жить. Что поделать, если в детстве и юности ей прививали совершенно не те навыки, которые могли оказаться полезными в сложившейся ситуации. Люсинда только сейчас поняла, насколько была оторвана от реальности все прошлые годы. Защита семьи и мужа позволяли ей вести праздную жизнь, нисколько не заботясь о завтрашнем дне. Теперь же всё изменилось, и ей осталось рассчитывать только на себя. Люсинда не сомневалась, что ей хватит ума и характера, чтобы выжить в новой суровой действительности. К тому же, наблюдать за людьми оказалось неожиданно интересно.

Вот толстый мужик заказал себе комнату на ночь, бросив на стойку пару серебряных монет. Огладил широкой ладонью бороду и недовольно крякнул, когда хозяин потребовал с него ещё одну серебрушку. Судя по одежде, это был купец. Одежда сшита из дорогой ткани, но без изысков. Деньги у него хоть и водились, но расставался он с ними неохотно.

Компания за соседним столом явно состояла из аристократов. Трое мужчин поглядывали на всех свысока, презрительно кривили губы и говорили так тихо, что всё сказанное ими тут же тонуло в гомоне голосов.

Левее от аристократов обосновалась четвёрка наёмников. Вот на них лучше было вовсе не смотреть, чтобы не вызвать ответного интереса.

С другой стороны сидела семья: муж, жена и трое детей, мал мала меньше. От этих было больше всего шума и, кажется, все вздохнули с облегчением, когда почтенное семейство покинуло сие заведение.

После их ухода в зале стало не то чтобы тихо, но при желании можно было услышать, о чём говорят за соседним столом аристократы. А они обсуждали ни много, ни мало — её супруга и его взбалмошную дочь. Так и сказали — взбалмошная девчонка, чтобы насолить отцу, решила выйти замуж за оборотня. Герцог поехал её спасать, но до сих пор так и не вернулся. Король обеспокоен исчезновением Алвара и его дочери, но пока ничего не предпринимает. Столица буквально бурлит, обсуждая эту новость. Заключаются пари, делаются огромные ставки на то, вернётся ли герцог живым, привезёт ли с собой опороченную дочь и кто в конце концов станет её мужем.

Ведь не смотря ни на что, Элайна богатая наследница древнего рода, а значит, участь старой девы ей не грозит ни при каких обстоятельствах.

Люсинда задумалась о том, сколько на самом деле правды в словах аристократов. Пожалуй, из всего услышанного на веру можно было принять лишь один факт — Алвар и Элайна находятся на землях оборотней. Ну что же, вот так неожиданно определилось направление, в котором ей следует двигаться в дальнейшем.