— Хм-м, а почему я раньше поддельных страниц не замечала?

— Так они зачарованы были, чтобы покупатели сразу не догадались, а теперь время прошло — заклятье рассеялось.

— Эх, за книжку я, похоже, переплатила, — расстроилась Има. — Что ж, спасибо за разъяснения. Буду внимательнее впредь. А сейчас мне надо дальше изучать магию. — На минуту она затихла, задумалась и приуныла, но вскоре уныние переросло в сосредоточенность, а после и вовсе в интерес. Зашуршали страницы. — Ой! Тут еще вставные листы. Странные какие-то. Хочешь взглянуть?

— Давай.

По желтой бумаге когда-то разливался узорчатый текст, переплетались орнаментом витиеватые буквы, но теперь от всего этого великолепия остались в основном пятна и разводы. Похоже, книга, откуда были взяты вставные страницы, в прямом смысле прошла огонь и воду. Поверх влажных разводов лежали жирные масляные круги с четкими краями. Там и тут чернели следы гари…

— Здорово, да? Знать бы еще, что написано? Наверное, нечто очень важное. Жаль, целых слов почти не осталось, да и грамоту эту я не знаю.

Има будто извинялась за свою неосведомленность, хотя, никто ее ни в чем не упрекал.

Моа вгляделся в сохранившиеся слова — некоторые из них еще можно было разобрать.

— Это кутанский язык, он остался только в старых книгах.

— А ты его знаешь?

— Вроде бы знаю…

— О-о-о! — Лицо Имы исполнилось уважением. — А переведи чего-нибудь?

Лич забрал книгу, ткнул пальцем в строку, где сохранилось подряд несколько целых слов.

— Смотри, вот тут… «Великий, дракон, царство», тут… «кровь, гибель»… Здесь непонятно, а дальше что-то про «Великую Смерть», а вот тут написано «три»… «Три», «царство»…

Он перевернул страницу. Следующий разворот занимала красочная миниатюра с драконами, умирающими под лавиной небесного огня. Из-за повреждений бумаги картинка смотрелась особенно реалистичной.

— Что это? — шепнула Има. — Потрясающе… — Она потрогала заключенную в узорную рамку подпись, которая сохранилась на удивление хорошо.

— «Гибель Ларамидии», — прочел Моа. — Так написано.

— Интересно-то как! Вот бы целую такую книгу добыть? — принялась мечтать девушка.

— Было бы неплохо, — согласился лич.

Има очарованно погладила схематичные, стилизованные изображения драконов. В свете заходящего солнца они казались живыми, трепещущими, дышащими.

— Какого из них ты встретил в своем сне?

— Хм-м-м, дай подумать… Вот этот похож. — Моа указал на большого хвостатого монстра с красивой гривой из пушистых перьев.

— А ты каким был?

— Я себя не видел…

Ночь, которую они провели у края тропы, на небольшой, окруженной валунами площадке, почти не принесла тревог. Вокруг было спокойно, лишь привычные звуки дикой живности изредка нарушали тишину. Да обиженно всхрапывал голодный Браслет. Конь выбрал всю траву меж камней, но ее оказалось недостаточно.

Луна освещала виды ночного тракта и окрестных холмов. Вдали переливался приветливыми огнями хорошо различимый дом Иде. Ползла к нему с дороги чья-то запоздалая повозка. Еще одна, особенно торопливая, качая фонарями, пролетела мимо гостиницы и исчезла за поворотом. А за ней — лич насторожился и застыл, как изваяние, на валуне, с которого вел наблюдение — две стремительные тени в темной одежде на черных лошадях.

Следопыты Мортелунда.

И ищут, скорее всего, его.

Тени притормозили у тропы, по которой Моа и Има ушли от тракта, что-то быстро обсудили и погнали скакунов на северо-запад по основному пути.

Недоброе соседство, но, в любом случае Мортелундская погоня однажды должна была проявиться…

На следующее утро продолжился подъем на скалистый холм. Планировалось к полудню перевалить через гребень, а к вечеру может уже и вниз спуститься, но — как бы не так! — тропа все тянулась и тянулась вверх, каждый раз обещая вывести на вершину и всякий раз обманывая новой неширокой плоской ступенью, за которой вновь начинался обрывистый подъем.

Когда заря нового вечера расцветила запад, они, наконец, достигли вершины.

Под шапкой из густого леса, холм прятал ото всех свою страшную рану — глубокий раскол, идущий, казалось бы, от самой маковки куда-то вглубь земли. Широкая расщелина, через которую перекинулся хлипкий мостик, по краям и даже внутри поросла соснами и ивняком.

— Смотри! — Има указала на противоположную сторону расщелины.

Там, заросший космами серого мха, стоял, покосившись, заброшенный терем. Весь резной, вырубленный из мощных бревен, он все еще гордо вздымал к небесам округлую с заострением крышу. Скрипели в тишине узорчатые опоры крыльца, и перекошенная ставня на окне второго этажа монотонно раскачивалась от ветра, словно приветствуя гостей.

Браслет попятился и испуганно заржал. Его высокий, встревоженный голос эхом разнесся по округе, и ответом ему стал низкий раскатистый гул. Он пришел от подножья холма, с противоположной стороны.

— Что это? — насторожилась Има.

Моа нахмурился.

— Может, обвал, а, может, и что похуже. В любом случае, ночевать нам сегодня придется здесь.

Мост зашатался под ногами, стоило только ступить на него. Перевести по нему коня оказалось и вовсе нелегкой задачей. Браслет упирался, истошно ржал и чуть ли не повод из рук выдирал. Наконец, Име удалось уговорить его, и путники оказались на другой стороне раскола.

Терем навис над ними — темная махина из неохватных бревен. Кто затащил их сюда? Как и зачем построил столь величественное сооружение? Почему забросил? Верно, из-за катаклизма, словно гигантским мечом рассекшего холм надвое?

Лич прислушался к своим ощущениям — дурное место…

… но ему ли бояться дурных мест?

Он первым взошел на крыльцо и взялся за деревянную ручку, исполненную в виде выгнувшего спину зверя неопределенной породы. Потянул на себя. Дверь открылась со скрежетом. Из темного зева дома пахнуло запустением. Взгляду предстали просторные сени, из которых широкая лестница вела в некогда жилое помещение.

Моа шагнул туда. Снова прислушался и принюхался, как пес. Ничего, в общем-то, особенного. Пыль да песок, нагнанный ветром. Едва уловимый запах тлена прячется в сквозняках, но он слишком слаб, чтобы обеспокоить всерьез.

Има зашла в терем следом. Коня оставила привязанным к крыльцу, но потом, поразмыслив, завела прямо в сени.

— Страшно ему там одному ночью будет.

— Пусть с нами ночует, — подержал спутницу лич. — Ты дверь заперла?

— Да. — Има подергала внутреннюю ручку, проверила щеколду и засов. — Как-то тут… неспокойно. — Она поднялась в жилую комнату. Первым делом взялась за огниво и запалила несколько масляных ламп. Свет наполнил помещение — внутри сразу стало немного уютнее. Стало видно деревянные лавки, сундуки, накрытые запыленным бархатом и шкурами, стены с когда-то красной, а теперь потускневшей и потемневшей росписью, печь в блестящей чешуе обколотых изразцов. — Красивый, ведь, дом. Должен нравиться… А мне не нравится. А это что?

Она указала на развешанные по стенам щиты. По одному на каждой стороне — всего четыре.

Моа внимательно осмотрел их.

— Гербы. Вот этот знаю, — лич указал на щит с волчьей мордой, сжимающей в зубах латную рукавицу. — Он принадлежит роду Грэй из Лунного леса. А остальные…

Ничего конкретного из памяти не приходило. Видимо, какие-то мелкие феодалы. Вот эти, например, с мышью, жнущей серпом колосья, на гербе. Или эти, у которых и вовсе жаба какая-то. Вон, она, пупырчатая, рядом с водяным мельничным колесом намалевана. И третий герб — лиса на высокой скале, пасть открыла, будто хочет схватить повисшую над ней стилизованную луну с человеческим лицом. Или это солнце?

— … странно, да? — оторвала от размышлений Има.

— Что странно? — повернулся к ней Моа, сообразив, что пропустил часть обращенной к нему реплики.

— Мне показалось, что вон та оленья голова мне сейчас подмигнула.

— Какая еще голова? — лич огляделся по сторонам.

— Ну, вон та же, к стене прибитая! Ой… А куда же она делась? — Има завертелась на месте, обшаривая взглядом стены. — Только что была, на меня смотрела… Рядом с нарисованным на стене красным львом узорчатым… Ай! — Девушка снова вскрикнула, как от боли. — И лев пропал! Ну, льва-то… Льва-то ты видел?