– Ирина, вам лучше выйти, а вы, Орлов, раздевайтесь. Зина вас осмотрит, – она слегка подтолкнула второго врача к замершему пациенту и скрылась в процедурной. – Зина, на голову обрати особое внимание, – крикнула оттуда. – Похоже он с ней не дружит, – добавила уже тише.

Зашел Илья и сразу накинулся на Орлова за то, что ушел из раздевалки, не дождавшись тренера

– С кем я буду игру разбирать? У тебя два удаления, драка, травма. Как ты играть будешь послезавтра?

– Хорошо, как всегда, – в нем погасла последняя надежда, поговорить с Лерой.

– Зина, что с ним?

– Ушибы, ссадины, нормально все. Валерия Андреевна в процедурной, – Зина ответила на вопрошающий взгляд.

– Орлов, чтобы до завтрашней вечерней тренировки из постели не вылазил. Ясно?

– Желательно, чтобы он там был один, – сказала Лера себе и улыбнулась вошедшему мужу.

При виде жены голос Верстакова всегда смягчался.

– Лер, сейчас будем игру пересматривать, протокол заполнять, сама видела, что сегодня творилось. Ты меня подождешь или домой поедешь? Возьми машину.

– Подожду.

– Мы можем задержаться.

– Я найду, чем заняться, будет скучно – поднимусь к вам.

– Хорошо, – Илья облегченно вздохнул – Я пойду тогда?

Лера отпустила Зину, переделала кучу дел, а стрелка часов словно не двигалась. Промаявшись от безделья еще минут пятнадцать, Лера решила подняться в кабинет спортдиректора. Закрыла дверь, чтобы переодеться, и почти сразу раздался стук. Она замерла, сердце откликнулось глухими ударами. Выключила звук на телефоне, который тут же призывно заморгал.

– Лера, открой пожалуйста! Давай поговорим. Не молчи. Я знаю, что ты там, я уже час на выходе караулю, Зина ушла, а ты нет.

Лера облокотилась о косяк и не дышала. Чувствовала, как Орлов припал к двери всем телом.

– Лера, открой, мы просто поговорим, я к тебе даже не подойду, а то стою тут как тополь на Плющихе и с дверью разговариваю, кто увидит, подумает, что с ума двинулся, хотя может так и есть.

Лера улыбнулась.

– Лер, ты улыбаешься? Ещё я извиниться хотел. Я все осознал и раскаялся. Просто, когда увидел тебя, дар речи потерял.

«Ты дар речи, а я совесть», – подумала она.

– Пожалуйста, дай мне шанс доказать, что я тот, кто тебе нужен. Верстаков, наверное, прекрасный муж и хороший человек и любит тебя, а ты… ты старательно делаешь вид, что тоже. Знаешь, может кого-то и впечатляют твои показательные чувства, но не меня. Я знаю, как в твоих глазах играет солнце, как блестит море, надвигается гроза, но в них пустыня, когда ты рядом с Верстаковым. Ты можешь улыбаться и смеяться, но меня не обманешь. Даже тогда, в подъезде, в темноте я знал, что в твоих глазах был огонь. Лер, я совсем не хочу, чтобы ты плакала. Давай уедем! Из хоккея я уйду, отец поможет с работой. Я все смогу, если ты будешь со мной. Лер, я люблю тебя, мне невозможно видеть тебя и не прикасаться к тебе, это сильнее меня, я только что в узел не завязывался, чтобы не думать о тебе, ничего не получается. Пожалуйста, открой, – он поскреб тихонько дверь. – Лееер.

Его голос пробирал до мурашек. Она прислонилась горячей щекой к железной двери и кажется слышала его дыхание, руки потянулись к замку. Одно его слово, и она решиться, её ничего не остановит.

– Орлов, че ты трешься возле медпункта? У тебя что–то болит? Нет. Тогда что ты здесь делаешь, я где тебе велел быть?

По коридору прогрохотал голос Ильи.

– Какой телефон ты забыл? А без него не спиться? Взял? Марш отсюда!

Взглядом Верстаков проводил Орлова до конца коридора и только потом толкнул дверь. Лера вложила ему в руки пальто, которое он тут же помог ей надеть.

– Ты на кого шумишь?

– Какая разница? Поехали домой.

За окном, в утренней серости тихо падал снег.

Её попытка обмануться потерпела фиаско. Месяц бессонных ночей, раздумий, и его признание в любви разбивает все её доводы вдребезги, но ведь так не должно быть! Он слишком молод, его жизнь только начинается, а она? Что она может дать ему, кроме любви? Быть балластом на его плечах? Сейчас от неё потребуются определенные усилия. Бомльшие, чтобы сохранить то, что есть, меньшие – чтобы разрушить. В первом варианте, её душа законсервируется и будет умирать медленно, во втором случае, вырвавшись на свободу, она может разбиться, покалечиться, ведь всю жизнь Лера была ведомой, за неё всегда всё решали. Возможно свобода – это вообще не её уровень, сомнительно, что она сможет её осилить.

Она выбрала третий вариант

– Моя жена встала пораньше, чтобы побаловать мужа завтраком! – отпив глоток чая из Лериной чашки, Илья наклонился и чмокнул её в щеку.

Дойдя до ванной, он вернулся. Лера по-прежнему сидела за столом, встретив её потухший взгляд, он застыл от страха. Когда-нибудь это должно было случиться! Илья знал всё, что она может сказать, она не соврет, скажет правду, и этого он боялся больше всего. Столько лет страх съедал его изнутри, она великодушно щадила его своим молчанием, но это был лишь вопрос времени. И оно пришло.

Он медленно умывался, оттягивая неизбежное, потом внезапно ускорился. Ему мучительно больно, а каково Лере?

– Нам надо поговорить.

Прямая спина, открытый взгляд говорили о её решимости.

– Лер, ты не возражаешь, если я буду варить кофе и слушать тебя – Илья бодрился.

– Нет, извини, присядь, – Лера выдохнула весь воздух из легких.

– Что ты решила? – почти прошептал он.

– Мне надо уехать.

– Я не смею тебе советовать, но, по–моему, ты неправа. Это же все из–за Орлова?

Лера вопросительно взглянула.

– Я это заметил раньше него, даже раньше тебя. Как ты вздыхала при его упоминании, как теплел твой взгляд, голос. Когда ты все поняла, тебе стало страшно и больно, только мне в десять, в сто раз больнее. Ты металась, мучилась, и я тоже. Самое обидное, что и обвинить тебя не в чем. Я сам подписал себе этот приговор. Ты была безупречна. Я старался дать тебе всё. Ты принимала с благодарностью. Ни разу ты не оскорбила мои мечты ложным ожиданием, не подарила призрачную надежду, что что-то может измениться для меня. С одной стороны, внутренний голос заставляет меня молчать, с другой, мне невозможно видеть, как ты мучаешься, как с каждым днем отдаляешься от меня, физической близостью стараясь сгладить боль неизбежности. Этот вечный выбор обманутой второй половинки…

Лера хотела возразить, но он опередил её.

– Прости, не обманутой, у тебя не хватит духа, наставить мужу рога, только мне от этого не легче.

Лера покачала головой и усмехнулась, вспомнив общежитие.

– Может быть... – она погладила его по руке, лежащей на столе.

– Лера, не может, и дело не в тебе. В Орлове. Он не отступится.

– Ты выгонишь его?

– Могла бы и не спрашивать. Если бы он пришел три года назад, я бы за один обожающий взгляд в твою сторону вышвырнул его, не посмотрев на регалии. Но три года, не три дня, хоть и пролетели незаметно, и время подумать было. Я охранял тебя от всего... и не уберег. Куда ты собралась ехать и главное зачем?

– Поживу пока у Тани.

– Конечно у Тани, – Илья начинал раздражаться. – Только объясни мне зачем? Ты уверена, что это правильно?

– Уверена. Нет. Не знаю. Не мучай меня.

– У тебя есть уверенность во мне, но нет в себе. Ты, как и три года, назад готова отдать все, что у тебя есть, за призрачное спокойствие, которое ты называешь счастьем. Ты не умеешь воевать, тебе легче сдаться. Пойми, что иногда приходится бороться за свое чувство с собой, со своими страхами, памятью, и здесь нужна не физическая сила, которой у тебя, кстати, тоже нет, здесь нужна внутренняя сила, стержень.

Илья присел и положил голову ей на колени.

– Я понимаю, ты в смятении, измучена, душа разрывается между долгом и чувством, подумай ещё.

– Илюша, может и чувства никакого нет, может мне показалось.

Ей нестерпимо хотелось успокоить, пожалеть его и себя. Она гладила его по голове.

– Может я вернусь. Через месяц.