— Так ты еще и философ? — нашел в себе силы улыбнуться Гард, хотя ему стало по-настоящему страшно.

— Я — не философ, — таракан поднял свои усы, и от этого стал как-будто выше. — Я не философ, комиссар, я — мессия. Должен был придти мессия, чтобы организовать своих братьев и отомстить вам. И я пришел. Нельзя же, комиссар, в самом деле веками безнаказанно издеваться над целым родом живых существ! Нет, комиссар Гард, на этот раз вы проиграли.

Гард с ужасом почувствовал, что площадка, на которой он стоял, начала медленно опускаться.

— Вы проиграли, комиссар Гард. Все вы, люди, проиграли. Вы ждали отмщения с небес, а оно было в ваших собственных домах. Это мы — тараканы — самые несчастные, самые презираемые на земле существа отомстим вам за все. И тогда на земле наступит эра справедливости. Тараканья эра!

Комиссар почувствовал, что по его ногам уже начали ползти тараканы.

— Растопчите его! — заорал гигант. — Растопчите! Это человек! Вы должны его растоптать.

— Нет! — закричал Гард. — Никогда! Нет!

Яркий свет ударил по глазам.

— Ты что, отец совсем заработался?

Перед Гардом стоял огромный таракан.

Гард вскочил… Бог мой, это был его сын.

— Ты пришел? — спросил Гард, а сам подумал: «Наверное, я орал очень громко. Приснится же такая чушь».

Сын никогда не отвечал на глупые вопросы. Даже если их задавал отец. Он просто повернулся и пошел к себе в комнату.

И тут зазвонил телефон.

Комиссар снял трубку. Он знал, кто может звонить ему столь глубокой ночью, и потому — вместо «Здравствуйте» — спросил:

— Где?

— На центральной площади, Гард. Пока, вроде, без трупов.

Комиссар знал: никакой иной информации он не получит, и повесил трубку, не попрощавшись.

Перезаряжая пистолет, Гард подумал: «Чертов сон!.. Такое ощущение, будто я все это уже делал только что… И зачем мне пистолет? Как будто он может помочь победить желтое облако».

И все-таки пистолет в карман положил. На всякий случай.

Сын уже спал. Судя по блаженному выражению его физиономии, сыну снились вовсе не комиссарские, а вполне хорошие сны.

В городе было темно и противно. Никаких приятных ассоциаций пустой, будто вымерший город не вызывал.

Гард остановил машину, не доехав пару кварталов до центральной площади.

— Там — желтое облако, — начал молодой солдат из службы оцепления, а комиссар подумал: «Интересно, до какого места сон будет совпадать с реальностью?»

Сон, между тем, совершенно нагло продолжал сбываться. Не дойдя до площади, комиссар увидел разъеденный труп.

«А почему они эту женщину ели не по правилам?» — подумал Гард, увидев, что один глаз женщины удивительным образом остался цел.

Тут комиссар понял, что начинает сходить с ума.

Он вышел на площадь и увидел желтое облако. Оно уже удалялось с площади.

И комиссару стало совершенно ясно: проще пойти за желтым облаком и погибнуть, чем вернуться домой и снова видеть сумасшедшие сны, и каждый час ждать своей гибели, и если чему удивляться — то лишь тому, что человек съеден не по правилам.

«Если это облако действительно состоит из тараканов — получается, что мы боимся маленьких отвратительных существ?»

И комиссар решил так: поскольку он уже все пережил во сне — больше ему нечего бояться. И поскольку он знает, что его ждет, — он не позволит издеваться над собой каким-то мелким таракашкам…

Так решил комиссар Гард — который, как известно, никогда не меняет своих решений — и двинулся по темным улицам туда, где его ждала смерть.

Гард шел на звук, ибо улицы были совершенно темны, даже окна в домах не горели. Окна не то что не указывали дорогу, но даже не освещали путь.

Дорогу Гарду указывал отвратительный шелестящий звук.

Когда же и звук исчез — в кромешной тьме комиссар увидел очертания замка и понял: «Все будет в порядке — сон продолжает сбываться. Я ведь уже знаю все, что ждет меня в этом замке, и значит я смогу победить».

Комиссар привалился к старому трухлявому дереву: он решил дождаться рассвета. Гард очень боялся заснуть — заснешь, и такое приснится, что жить не захочешь.

Так, в борьбе со сном, комиссар провел остаток ночи, и едва первые лучи позолотили то, что им и положено позолотить, — Гард направился к замку.

Многочисленные двери замка были заперты. И лишь на самой верхотуре комиссар заметил окно. Добраться до него было делом комиссарской техники.

Гард оказался посредине длинного коридора. Пошел в один конец и уперся в запертую дверь.

Тогда пошел обратно вдоль старинных и, разумеется, зловещих дверей. Дергал за ручки, толкал — двери не поддавались.

Но вот одна медленно и — как догадался проницательный читатель — со скрипом раскрылась. Комиссар шагнул в комнату и тут же выскочил обратно.

Весь пол был усеян тараканами. Сплошное, чуть шевелящееся пространство желто-коричневых тварей.

«Они похожи на солдат, отдыхающих после боя», — подумал Гард. И ему не понравилось это сравнение.

Теперь комиссар знал совершенно точно: его сон сбывается. А почему бы, собственно, и нет? Ведь никто в конце концов не знает, что такое сон. А вдруг это подсказка, дарованная нам свыше? Кто знает, может, так устроен наш мир, что каждому человеку — пусть хоть однажды в роковую минуту — дается такая подсказка?

Так думал комиссар Гард, шагая по длинному коридору, которому — казалось — не будет конца.

— Человек, постой, — услышал вдруг комиссар и, оглянувшись, увидел седого человека. — Постойте, — повторил незнакомец, тяжело дыша. — Я не успеваю за вами, однако, если вы пришли спасать мир от этих тварей, то мы должны быть вместе.

Незнакомец был похож на университетского профессора: высокий лоб, благородная седина, тоска в глазах — интеллигент, короче говоря. Таких людей Гард никогда не понимал, но всегда уважал — может быть, как раз за то, что не понимал.

— Здравствуйте, — комиссар протянул профессору руку.

Профессор улыбнулся:

— Смешное какое слово… Знаете, с тех пор, как я прячусь от этих тварей, мне никто не желал здравствовать.

— Прячетесь? — удивился Гард. — Здесь?

— А где же еще? Самое лучшее убежище — в доме врага. Здесь тебя никто искать не станет…

«Интересно, а чем он здесь питается?» — подумал комиссар, но сказал совершенно другое:

— Если не остановить этих тварей — они уничтожат всю планету. Тараканы мстят людям — и им есть за что. На самом деле это ничто иное, как очередная война рабов против своих угнетателей. Только на этот раз война приняла столь уродливые формы.

— Как вы интересно говорите, — профессор подошел вплотную к Гарду и теперь смотрел ему прямо в глаза. — Но ведь рабами должен кто-то руководить. Вы знаете этого человека?

— Человека? — комиссар удивленно посмотрел на профессора. — Вы живете здесь и не знаете, кто руководит этими тварями?

— Я, видите ли, не выхожу из своего убежища, — промямлил профессор.

— Ладно, — Гард попробовал улыбнуться ободряюще. — Пошли искать главаря вместе. Только должен предупредить вас: во главе этой банды стоит таракан. Огромный с человеческий рост таракан. Да-да, что вы улыбаетесь? Ни одному человеку даже в голову не могло бы придти использовать тараканов, как смертоносное оружие. Пока мы думаем, как воевать с желтым облаком, пока решаем, можно ли использовать против него газ или лучше пули, эти твари просто уничтожают нас, просто…

Гард не успел договорить. Почувствовал мощный толчок в спину, он оказался на полу в абсолютно темной комнате.

Впрочем, свет зажегся почти мгновенно, и Гард понял, что находится на площадке, внизу которой бассейн — тот самый, приснившийся. Тот самый, кишащий тараканами.

Площадка эта медленно, но абсолютно неуклонно опускалась вниз.

И тут Гард увидел профессора. Профессор возвышался на противоположном краю бассейна и махал рукой с тем равнодушно-доброжелательным видом, с каким главы государств приветствуют демонстрантов.

— Вы глупы, молодой человек, не имею честь знать вашего имени. Впрочем, зачем имя человеку, которого через несколько минут не станет? Природа — добра, все зло в мире — от человека… Неужто вы считаете, что устраивать тараканьи бега можно, а тараканьи войны — нельзя? Эдакая глупость считать, будто тараканов нельзя выдрессировать.