Последнее время комиссар все время нервничал. И даже универсальное средство успокоения всех комиссаров — дешевая сигарета и газета не успокаивали. Оно и понятно: нервничал Гард не по какому-нибудь пустячному поводу, а потому, что твердо знал: он погибнет.

Гард включил телевизор. Не потому, что хотел увидеть какую-нибудь определенную передачу, а потому, что сын приучил его: телевизор должен работать постоянно.

По телевизору снова показывали трупы, изъеденные изнутри. В газетах — все о том же, о желтом облаке.

«Газеты и телевидение существуют для того, чтобы сеять панику, — решил комиссар. — Надо их закрыть. Зачем нужна эта правда, если от нее одни неприятности? И так жить противно…»

Комиссар достал, разумеется, початую бутылку, разумеется, виски — а что еще и пить-то комиссарам? — и попытался найти в телевизоре что-нибудь более веселое, чем трупы.

Нашел концерт классической музыки. Но даже в жестах дирижера виделось ему что-то безнадежно — истеричное.

Переключил.

Хорошо выбритый ученый в очках на тонком носу изо всех сил старался показать, будто он все-таки кое-что знает.

— Желтое облако, конечно, таинственное явление, — ученый наморщил лоб, как бы придавая значимость сказанному. — Однако, в его исследовании мы уже продвинулись в определенном направлении.

«В направлении к заднице», — подумал Гард, однако переключать не стал.

— Очевидно, что желтое облако состоит из животных организмов, — продолжал ученый. — Очевидно, что они скорее всего не земного происхождения. Хотя, возможно, и земного. Мы нашли несколько тараканьих трупиков, но сказать с уверенностью, принадлежат ли они к желтому облаку, пока не возьмусь. И никто не возьмется. Короче, надо бы проникнуть в само облако, но пока — не удается.

«Трусы вы все», — подумал Гард.

Ученый улыбнулся, словно услышав мысли комиссара, и произнес назидательно:

— Исследования чрезвычайно затруднены. Сказать точно, из кого состоит облако пока не представляется возможным.

«Зато представляется возможным сказать, что ты принадлежишь к племени идиотов», — подумал Гард.

— Мы не теряем надежды, — улыбнулся ученый.

«Зато я теряю терпение, — подумал Гард и выключил телевизор. — Сколько таких идиотов сделают себе сейчас научную карьеру на желтом облаке, вместо того, чтобы проникнуть в него и разобраться, в чем там дело…»

Гард откинулся на спинку стула и задумался о бессмысленности и бренности всего сущего на Земле…

Как вы, наверное, догадались, комиссара вывел из забытья телефонный звонок — известное дело, телефоны всегда поступают с комиссарами неучтиво.

Комиссар снял трубку. Он знал, что услышит, и потому вместо «Здравствуйте», спросил:

— Где?

— На центральной площади, Гард. Пока, вроде, без трупов.

Комиссар знал: никакой более подробной информации он не получит и повесил трубку, не попрощавшись.

Перезаряжая пистолет, Гард подумал: «Зачем мне оружие? Как будто эта игрушка поможет совладать с желтым облаком… Ерунда!»

И все-таки пистолет в карман положил. На всякий случай.

Заглянул в комнату сына. Сына не было.

«Где ж он шляется в такое время?» — подумал Гард, но развивать эту мысль не стал.

В темном городе было пусто и темно, как в ночном театре. Будто отзвучали аплодисменты, и завершилась красивая жизнь, и ничего не осталось, кроме темноты и затхлого запаха кулис. Разве только тени ушедших комедий и драм скользят незримо, создавая иллюзию жизни.

Комиссар пытался настраивать себя на философский лад, чтобы окончательно не поддаться страху. И все равно — на пустынных улицах даже комиссару Гарду, который видывал всякое, было как-то не по себе.

Хоть бы один прохожий, машина случайная, крик какой-нибудь далекий, в конце концов — но ничего. И лишь огни в окнах домов доказывали, что погибли еще не все.

Гард остановил машину, не доехав пары кварталов до центральной площади.

— Там — желтое облако, — начал молодой солдат из службы оцепления. — Туда нельзя, там — опасно… — Но увидев удостоверение Гарда, солдат посторонился.

А Гард уже слышал шорох. Тот отвратительный шорох-скрежет, который всегда сопровождал желтое облако, тот кошмарный звук, от которого начала кружиться голова и тошнота подступила к горлу.

В свете окон комиссар увидел разъеденный труп. Гард был хороший комиссар, и увидел он именно то, что и ожидал увидеть… Желтое облако всегда одинаково уничтожало свои жертвы. Одинаково и аккуратно. Казалось, из человека выдули содержимое. Огромная дыра зияла в промежности, дыры глаз были разъедены — так моль разъедает одежду. Тягучая, уже немного застывшая, жижа на щеках — вот все, что осталось от глаз. Но лицо было изъедено совсем мало — казалось, тонкой иглой укололи его несколько раз, вот и все — желтое облако входило в человека и выходило через глаза, выедая все внутренности. Гард знал: внутри этот человек пуст, как гроб без покойника.

Говорят, первые эксперты, вскрывавшие жертвы желтого облака, едва не сходили с ума — никогда до этого не приходилось им видеть человеческий сосуд настолько полым. Но сейчас они уже привыкли и не удивлялись.

«Куда я иду? Зачем?» — подумал Гард. Однако, профессиональная выучка и здесь победила разум.

Комиссар обошел труп и двинулся навстречу облаку.

Через полчаса, когда облака уже не будет здесь, приедут врачи, заберут труп в морг, вскроют его, и… ни на миллиметр не приблизятся к разгадке тайны.

Комиссар вышел на центральную площадь и сразу увидел желтое облако. Шуршащее, монолитное и страшное двигалось оно на очередную жертву.

Молодой человек стоял, прижавшись к стене. Он даже не пытался бежать, видимо, понимая бессмысленность подобных попыток. Он лишь закрыл лицо руками, не желая смотреть в глаза собственной смерти.

А смерть была близка. Край желтого облака захлестнул ноги, этому парню оставалось жить от силы минут пять.

И тут Гард понял, что этот парень — его сын. В ту же секунду в нем умер осторожный профессионал, комиссар перебежал площадь и сам окунулся в желтое облако. Без сомнения, он был первым человеком, который сам полез в желтую смерть.

Но комиссар не боялся, и не потому, что страх не свойствен комиссарам (ни отечественным, ни зарубежным), а потому, что знал совершенно точно: нет ни на земле, ни в космосе, ни во всей Вселенной такой силы, которая может нейтрализовать его волю, если нужно спасти сына.

Ноги вязли в желтом облаке, идти было тяжело, как по болоту. С той лишь разницей, что это облако не чавкало, а хрустело под ногами.

Сын стоял все так же, обхватив голову руками, а желтое облако поднималось все выше по его ногам.

Задыхаясь, Гард подошел к сыну, поднял на руки и понес к машине. Оглянулся. Но желтое облако даже не пыталось преследовать их, впрочем, как Гард понял теперь — оно вообще было очень медлительным, это облако.

В машине сын пришел в себя и спросил:

— Что это было?

— Тараканы.

— Что? — не понял сын.

— Обычные тараканы. Я на всю жизнь запомню, как хрустели они у меня под ногами. Представляешь, наш город терроризировали обычные желтые твари, и они так напугали нас, что мы даже не пытались с ними бороться. Почему же ты не пробовал бежать от них?

Сын молчал. По щекам его катились слезы.

— Ты дал окружить себя обычным мерзким тараканам. Каждого из них в отдельности ты мог бы прихлопнуть газетой, но когда их стало много — испугался. И знаешь, о чем я думаю, сынок? Кто же организовал этих тварей? Сами тараканы не смогли бы так здорово организоваться. Кто и зачем создал эту тараканью армию? Как ты думаешь?

Сын спал.

«Значит так, — решительно подумал комиссар. А все комиссары, надо сказать, думают решительно. — Значит так, если этой же ночью я не найду того, кто решил погубить моего сына, то я не достоин ничего лучшего, чем быть съеденным тараканами».

Гард вынес сына из машины, раздел, уложил спать, еще раз зачем-то проверил пистолет, и снова вышел на улицу.