— Я люблю тебя, — простонал он то, что мучило его все это время. Когда Уильям увидел, как округлились ее глаза, он понял, что Шарлотта не только потрясена, но и… возможно не верила в то, что он способен на это. Что она заслуживает этой любви. Он прижал дрожащие пальцы к ее щеке, смахнув еще пару слёз. — Шарлотта, ты единственная женщина в моей жизни, которая заставила меня ощутить настоящую любовь. Я люблю тебя от макушки головы до маленьких пальчиков ног. Я люблю твой непокорный дух, люблю твою смелость, с которой ты можешь бросить вызов не только мне, но и всему миру. Люблю твое благородное, щедрое, нежно сердце. — Увидев, как слезинка снова скатывается по щеке, Уильям поймал влагу и глухо добавил: — Прости, что не сказал об этом раньше, но я боялся, что я сам, как и моя любовь, будет тебе не нужны.

В какой-то степени она догадывалась о том, что его чувства могли быть к ней сильны, но услышать слова, которые она не надеялась услышать никогда, надеялась услышать больше семи лет… казались настоящим чудом. Тем более, когда он произнёс их, глядя ей прямо в глаза, как будто пытался вложить каждую произнесенную букву ей в сердце так, чтобы она никогда не потеряла их.

У нее так сильно перехватило в горле, что Шарлотта едва не разрыдалась.

— Ты… ты любишь меня? — потрясенно пробормотала она, боясь пошевелиться и разрушить самый сладкий сон в своей жизни.

Но во сне он не мог быть таким побитым.

Уильям стоял перед ней и был… до предела настоящим.

— Люблю всем сердцем, которое бьется во мне. Люблю даже больше, чем ты можешь себе представить. Люблю так, что не представляю свою жизнь без тебя.

Шарлотта думала, что ее собственное сердце не способно разрываться так от любви, но сейчас боялась, что именно это и произойдет. Семь лет она стояла и ждала, глядя в его сторону, чтобы он хоть раз посмотрел на нее, семь лет ждала, что он наконец заметит ее, семь лет мечтала услышать слова, которые казались ей несбыточной мечтой, но это… Боже правый, он любил ее? Сказал, что любит… Уильям, ее Уильям любил ее? И не просто любил.

— Так ты поэтому не сказал им, где был прошлой ночью, и собирался позволить им повесить себя, лишь бы… защитить меня?

Он снова привалился к ней своим лбом и закрыл глаза.

— Это была самая лучшая ночь в моей жизни. Я не хотел омрачать ее ничем, хотел, чтобы ты вспоминала о ней, как о миге, когда я хотел прикасаться тебя, любить тебя, только тебя одну. Всегда. Я бы не стал подвергать тебя опасности, что бы ни произошло, потому что не допущу, чтобы из-за меня тебя коснулось хоть малейшая тень позора. Я больше не хочу, чтобы ты сожалела о том, что я есть в твоей жизни.

Она мочала слишком долго, и когда Уильям снов взглянул на нее, он столкнулся с потрясенным взглядом темно-серых глаз.

— Я никогда не жалела о том, что ты есть в моей жизни, — промолвила она, умирая от любви к нему. И, увидев в глубинах его пылающих бархатистых карих глаз ту силу, которую видела в них той ночью, когда побоялась дать этому название, Шарлотта потрясенно покачала головой, едва живая от сознания того, что это правда. — Господи, Уильям, ты действительно меня любишь!

Уильям вдруг улыбнулся, превозмогая боль во всем лице. Всё это время, что он пытался завоевать ее и боролся с силой, которая стояла между ними, Уильям думал, что никогда не сможет преодолеть ее, но… Но теперь мог, потому что благодаря Шарлотте в нем самом появилась сила, с которой он мог бороться с целым миром. Чтобы отвоевать ее и самое храброе сердце, которое должно было достаться ему.

И она поверила ему, поверила в любовь, которую он хотел дать ей. Господи!

— Люблю, Шарлотта, до смерти, до потери пульса. Люблю и ничего с этим поделать не могу.

Что ж, если она дождалась этого дня, Шарлотта собиралась сделать всё возможное, чтобы внезапно обретенное счастье осталось с ней, с ними навсегда.

Сделав глубокий вдох, она вытерла щеки, а потом взяла его за руку и вместе с ним повернулась к виконту Хаксбриджу.

— Милорд, со всей ответственностью заявляю, что в ночь убийства министра…

Уильям напрягся.

— Шарлотта!

— … лорд Холбрук был со мной!

Понимая, что бесполезно, Уильям сам посмотрел на Хаксбриджа.

— Мы помолвлены!

Виконт изумленно смотрел на него.

— И где объявление?

— Мы еще не успели послать его в газеты.

Шарлотта с воинственным видом шагнула вперед, не выпуская его руку ни на одно мгновение.

— И если вы не поверите мне, дочери министра иностранных дел Британии, если вы повесите невинного человека, предлагаю вам сейчас же собрать вещи и покинуть страну, потому что мой отец, как и лорд Колфрид, всё это время занимавшийся делом мистера Леклера, так же как и я сама будем преследовать вас до конца ваших дней, пока не найдем и сами вас не повесим. Лорд Холбрук ни в чем не виноват. Побойтесь Бога, он же спасает вашу страну, пока вы греете ваши задницы у камина!

Уильям пару секунд не мог дышать, а потом подошел к ней и потрясенно пробормотал ей в ухо:

— Я говорил тебе, какая ты божественная?

— А я говорила тебе, какой ты невыносимый? — произнесла Шарлотта, даже не глядя на него. — Помолчи, я тебе жизнь спасаю! — Она снова встретила уже не такой решительный взгляд виконта. — Ну так что, милорд? Что мне сделать, чтобы вы поверили моим словам?

Сейчас было важно спасти его, спасти любой ценой от этих глупцов, которые действительно собирались повесить Уильяма!

Хаксбридж достал из кармана платок и снова промокнул влажный лоб.

— Кажется… появились некоторые обстоятельства, которые мы должны тщательно расследовать.

— Отпустить! — крикнул кто-то в толпе.

— Отпустить лорда Холбрука и это милую леди!

— Пов-весить! — хмыкнул пьяный голос, но кто-то быстро его заткнул.

— Замолчи!

— Никаких дополнительных расследований! — решительно заявила Шарлотта, сжав в кулак свободную руку. — Вы отпустите его сейчас же, иначе я!..

— Вы отпустите его сейчас же! — раздался гневный голос Роберта.

Повернув голову, Уильям увидел, как тот выходит из своей кареты, которая резко остановилась на маленькой площади. Выглядел он неважно. Избитый, весь в синяках, в пыли и грязи, он держался за грудь одной рукой, будто придерживал сломанное ребро, а другую поддерживала Лидия, которая помогла ему выбраться наружу. Тяжело ступая, она под руку с мужем двинулась к помосту. Толпа расступилась. Лорд Хаксбридж вспотел еще заметнее.

— Лорд Колфрид!

Поднявшись на помост, Роберт брезгливо посмотрел на Хаксбриджа.

— Милорд, вы идиот! Как вам в голову пришло вешать моего шурина? Вы же знали, что я привлек его к поискам Леклера.

Виконт вдруг попятился.

— Но бумаги… Мы нашли их в доме у лорда Холбрука. Там значилось его имя.

Роберт скрипнул зубами.

— Любой зрячий смог бы определить, что их подделали.

Шарлотта вдруг ощутила такой гнев, что даже выпустила руку Уильяма. И шагнула к виконту.

— Вы что, знали, что Холбрук занимается поисками настоящего шпиона, и все равно собирались повесить его?

Виконт застыл у самого края помоста, побледнев, как полотно.

— Но свидетельства… И лорд Холбрук не хотел говорить, где был в ту ночь…

Никогда прежде Шарлотта не ощущала такую всепоглощающую ярость, как в это самое мгновение. И недолго думая, она бросила вперед руку, прицелившись кулаком, и ударила виконта в глаз с такой силой, что он покачнулся и, не выдержав тяжесть собственного тела, свалился вниз на грязную влажную землю. Толпа радостно вскрикнула и зааплодировала.

Потрясенный до глубины души, Уильям быстро повернулся к надзирателю и гневно велел, протянув вперед руки:

— Снимай!

Тот быстро снял с его рук и ног кандалы, и только тогда Уильям подошел к Шарлотте, которую приветствовала толпа.

Он обнял ее за талию, развернул к себе и прижал наконец к своей груди, где все было пусто и невыносимо одиноко без нее.

— Ты самая потрясающая женщина на всем белом свете, ты знаешь об этом?