Уильям нахмурился.

— Догадался. Так где она?

— Я отправила ее в деревню к одной моей подруге, которая никогда не выезжает в Лондон. О ней никто не знает.

— Вы уверены, что леди Хартли там ничего не угрожает?

— Конечно, только сегодня утром пришло ее письмо.

— Надеюсь, письма никто не видел?

— Я сожгла, как только получила.

Продолжая ощущать ноющую боль во всем теле, Уильям взял ее за руку и повел за собой, испытав облегчение от того, что дело наконец закончится, и его оставят в покое.

— Вам нельзя здесь оставаться. Поедем, я отвезу вас в безопасное место. И вы расскажете, где находится ваша племянница.

— Вы сможете защитить ее?

Уильям хотел улыбнуться, но у него уже заплыл глаз, которым почти ничего не видел, и болело всё лицо. Черт, как он явится на загородный праздник в таком виде?

— Конечно, защитим, — пообещал он, помогая графине садиться в карету.

Устроившись напротив, Уильям стукнул по крыше и застонал, прижав правую руку к груди. Черт, кажется, он действительно был мало на что годен, но по крайней мере сделал одно полезное дело. Оставалось отправить надежных людей к леди Хартли, и всё будет кончено.

Дальше пусть разбирается Роберт, а он… Уильям понимал, что должен будет принимать ванны и делать множество компрессов, чтобы своим видом не свалить в затяжной обморок не только своих родных.

Откинув голову назад, он закрыл глаза и… уже скучал по Шарлотте, мечтая о том мгновении, когда сможет сжать ее в своих объятиях.

В прошлом Шарлотте доводилось несколько раз бывать в этом имении, не основная резиденция Холбруков, которая находилась в Дербишире. Эждуорт-парк представлял собой классический загородный дом с внушительными колоннами, расписными фронтонами, сверкающими окнами и большим парком, расположенным позади дома и окружавшим небольшое озеро, где водилась вкусная форель. Это было местом, куда могли приехать члены семьи, если не хотели мучиться в долгой дороге, но при этом желали тишины и покоя.

Выходя из кареты, Шарлотта огляделась, ощущая не только волнение.

Все эти два дня, что она находилась дома, ей приходилось бороться с мукой, которая ни на мгновение не отпускала ее. И всему этому был не только беспокойство за Уильяма, которому все еще могло что-то угрожать.

В тот же день, едва она вернулась домой, где ее ждала мать и встревоженные сестры и брат, ожидая объяснений, хотя должны были знать, куда она ушла, потому что Шарлотта оставила им короткую записку, к ней снова пришел посетитель.

Она приняла лорда Хамфри в гостиной, которую освободили родные.

Шарлотта не чувствовала сердца, когда взглянула в красивые глаза лорда Хамфри, то ли голубые, то ли зеленые, она уже не пыталась это разглядеть. Потому что у нее не осталось больше сердца. Она оставила сердце в руках Уильяма, когда он привез ее домой и уехал.

— Мисс Уинслоу, я рад видеть вас в добром здравии.

Он всегда был галантным. Шарлотта вдруг улыбнулась, ощутив к нему признательность за то, что он показал ей преданность, которую пронёс сквозь года. Преданность, которую она могла оценить, но не вознаградить.

Сделав глубокий вдох, Шарлотта подошла к нему.

— Вы всегда были так добры ко мне.

Взгляд его стал серьезным.

— Мисс Уинслоу, я не хочу торопить вас и всё же…

Шарлотта коснулась его руки.

— Вы станете очень хорошим мужем, милорд. — Заглянув ему в глаза, она тише добавила: — Но только не моим. Я всем сердцем желаю вам счастья и надеюсь, что другая девушка сможет оценить всю глубину и доброту вашего сердца.

Ей было очень непросто отказать ему, сказать то, что возможно разобьет его сердце, но Шарлотта не смогла бы принять его предложение, даже если бы от этого зависела вся ее жизнь.

У нее не осталось больше жизни. Ничего не осталось, кроме паники и отчаяния. Тем более после того, что она разделила с Уильямом в его доме. После прикосновений, которые навсегда останутся с ней. После этого она не представляла в своей жизни никого другого, ни чьих прикосновений и поцелуев. Это было просто немыслимо. Невозможно.

Лорд Хамфри задумчиво посмотрел на ее пальцы, которые лежали на его руке, затем накрыл их своей ладонью.

— Мне жаль, что я не смог завоевать вас.

Она сглотнула и покачала головой.

— Не говорите так. Просто…

Он с грустной улыбкой посмотрел на нее.

— Просто ваше сердце давным-давно отдано другому. — Он покачал головой, когда увидел, как она хочет возразить. — Прошу вас, не нужно слов. Я не слепой. Я видел, как вы смотрите на него.

Шарлотта вырвала руку и отвернулась от него. У нее так больно сжалось сердце, что она с трудом сдержала слезы, подступившие к горлу. Неужели она была настолько очевидной, что другие заметили все, что она пыталась скрыть все эти годы?

— Милорд… — начала она, но лорд Хамфри подошел встал перед ней и снова улыбнулся.

— Позвольте и мне пожелать вам искреннего счастья. Я надеюсь, что и ваше сердце оценят по достоинству. У вас уникальное, самое преданное сердце, какое я когда-либо видел.

Он склонился, поцеловал ее в лоб, улыбнулся в последний раз и ушел.

И вот теперь она приехала в Эджуорт-парк, отрезав себе все пути, но и не видя впереди ни одной дороги, по которой могла бы идти. Она уже была в аду после всего, что пережила и узнала. Боже, кажется, она переоценила свои способности. Она не могла выйти за Роджера. Ни за кого не могла. Это было ясно как божий день.

На ступенях дома их уже ждали леди Холбрук, Лидия с мужем, Тереза со своим женихом лордом Марчемом, улыбающаяся Эстер, за которой стояли самые младшие, семнадцатилетняя Кора, пятнадцатилетняя Анна и самая младшая из всех тринадцатилетняя Софи. Но это было не все, потому что рядом с ними стояла и сестра Шарлотты Пенелопа и ее муж барон Пентон.

Увидев их, Пенелопа бросилась сперва к матери, потом обняла всех младших сестер и брата, и только потом оказалась перед Шарлоттой.

— Как я рада тебя видеть! — сказала она, обняв сестру.

Шарлотта обняла ее в ответ.

— Я не думала, что и ты будешь здесь.

Пенелопа улыбнулась.

— Леди Холбрук решила собрать все семьи без исключения.

Это было очень мило с ее стороны, и хоть Шарлотта испытала неловкость, столкнувшись со взглядом графини, леди Холбрук сделала так, чтобы она не ощутила стеснения.

Поприветствовав друг друга, леди Холбрук пригласила всех войти в дом, только ноги Шарлотты почему-то не шли. Тяжелое беспокойство охватило ее. Где же Уильям, или он уже забыл?.. Она тут же покачала головой. Как же предвзято она судила его. Потому что не до конца понимала его. Невероятно, но он все эти годы винил себя в смерти отца. Какой глупый. Как можно было взять на себя такую ношу? Разве такое было кому-то под силу? И вот теперь, зная, что такое настоящее чувство вины, когда она разбила сердце бедному лорду Хамфри, Шарлотта содрогалась при мысли о том, что с Уильямом могло сделать его собственное чувство вины, которое он уже пять лет после смерти отца носил в себе.

Хоть ей пришлось пережить тяжёлые дни, она не переставала думать и волноваться о нем. Как его рука? Как он сам? Не произошло ли с ним что-то еще? У нее леденела кровь, когда Шарлотта вспоминала мучительные минуты его ранения. После которых последовали самые скандальные и… невероятные минуты в его объятиях. Шарлотта боялась, что не сможет посмотреть ему в глаза после того, что произошло в его доме. Волнение не покидало ее, когда она вошла в большой, залитый яркими лучами холл, где их ждали слуги, чтобы принять верхнюю одежду. Половина гостей уже скрылась в гостиной, не прерывая веселых разговоров.

Шарлотта расстегивала накидку, чтобы передать дворецкому, когда почувствовала покалывание в затылке, затем ее сердце замерло, и тогда она услышала тяжелые шаги.

Сердце ее подпрыгнуло в груди, когда она повернулась. И застыла от ужаса, когда увидела лицо Уильяма. Всякое смущение и неловкость мгновенно позабылись.