Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Она права, – подтвердил охотник. – Поэтому умрешь сегодня ты. Жаль, мне бы хотелось, чтобы ты посмотрела на казнь.

Единственного охотника, который был Полине близок, захватили свои же. Если честно, я думала, Андрей давно мертв, и не особо надеялась, что его удастся спасти. Особенно, если учесть, как Эрик относится к их виду. Он не станет тратить силы, чтобы вытащить врага. Влад – возможно. С Андреем они плодотворно сотрудничали несколько лет и помогали друг другу, когда это не касалось нарушения законов.

Если правильно расценивать слова Богдана, Андрей до сих пор жив. Полина тоже это поняла, и на ее лице отразилось облегчение. Только вот… она устала. И к стенке прислонилась, видимо, чтобы не упасть. Однако сдаваться не собиралась. Усмехнулась едва заметно и сказала тихо:

– Попробуй.

И я поняла, что сейчас это случится. Он попробует и… погибнет. Наверное, это и к лучшему, потому что он убийца. И никогда не изменится.

Губы горели. Сердце все еще стучало быстро, как у загнанного животного. Пульсировало в висках. Ныла потревоженная жила. И в ушах гудело от напряжения. Я снова была в стороне, обо мне забыли. И правильно. Защитницам нужно уметь отойти и не вмешиваться, когда действуют воины. В сторону. Как обычно. У меня там забронирован пожизненный номер – на обочине.

Если только…

– На ее жиле печать Арендрейта.

Я сказала это, и воцарилась тишина. Звенящая, напряженная.

Недоуменный и осуждающий взгляд Полины жег кожу. Я и сама себя осуждала. Зачем сказала? Если бы промолчала, Богдан был бы мертв, и все закончилось бы.

Наверное…

Только мне отчего-то не хотелось, чтобы заканчивалось. И, похоже, я сошла с ума, если считаю, что он передумает и перестанет убивать подобных мне. Исправится. Охотника нельзя исправить, им движет благодать. Прошедшему ритуал назад дороги нет. Однако Богдан был честен со мной. Открыт. Обидно будет, если он погибнет вот так глупо, подставившись. Другое дело, если в битве, в пылу, во власти адреналинового коктейля. Но не в женской спальне с бледно-розовым покрывалом и пышными шторами.

Богдан обо мне тут же вспомнил. Посмотрел – с недоверием и опаской. Ну уж нет, больше помогать ему не стану. И убеждать в правдивости тоже. Если он настолько глуп, чтобы проверить, то, наверное, так ему и надо.

Охотник рисковать не захотел. Скользнул ненавистным взглядом по Полине, рванул к окну и выпрыгнул вниз. Он переломает себе ноги, подумалось мне. Подумалось устало, и я зевнула. Напряжение отпустило, мысли двигались плавно, в такт занавеске, которая покачивалась так же неспешно. Из окна на меня смотрела ночь.

– Какого черта ты ему сказала?! – разочарованно спросила Полина и выглянула на улицу, будто ожидая, что охотник зацепился за ближайшую ветку, и его можно будет достать. Добить. И предъявить Эрику трофей.

Отчего-то совершенно расхотелось придумывать себе оправдания. И я просто сказала:

– Он хорошо целуется.

В конце концов, я не соврала, а капля правды в конце тяжелого дня еще никому не вредила.

Тогда я так думала.

Глава 3. Последствия

Не то, чтобы я была сумасбродкой. И безрассудство не входило в список моих недостатков. С детства меня учили быть мудрой, рассудительной и серьезной. Точнее, не с детства, а с того самого дня, как Эрик решил, что племенем буду править я. Сложно спорить, когда тебя ставят перед фактом.

У Эрика была своя эфемерная судьба. Пророчество, в котором предсказан иной мир, сила и знания. Кан. Об этом якобы написано в книге, которую хранит сам Арендрейт – первый жрец хищных. Эрик провел у него несколько месяцев, в одном из тех измерений, куда так просто не попасть, а когда попадаешь, отдаешь больше, чем получаешь в итоге. Тогда он, помнится, исчез на два месяца, а когда вернулся, то кардинально изменился. Стал спокойным, уравновешенным и опасно тихим.

Часами говорил о пророчице, которую ему суждено встретить. Которая, собственно, проведет его через испытания, открывающие портал в кан. Дивный мир не менее дивных возможностей для избранных, попасть в который можно, лишь заплатив определенную цену. В том числе и цену одиночества, ведь Эрик был бы вынужден бросить семью. Скади. Меня.

Тогда все это казалось выдумкой. Сказкой даже, ведь я до конца не верила, что человек, открывший Эрику пресловутые истины, на самом деле был Арендрейтом. Никто, даже самые древние из древних, столько не живут.

Но Эрик снова стал похож на того, кого я знала до смерти родителей. И я не стала спорить. Ведь если это помогало ему справиться с собой, зачем отговаривать? В конце концов, возможно, и не было никакой пророчицы, а все написанное в книге – неправда.

Была. И встретил он ее дома, в родном городе, там, откуда мы уехали после смерти мамы, чтобы скитаться по свету долгих тринадцать лет.

Полина вела себя…

Хищные так себя не ведут. Они не грубят вождям, не дружат с охотниками и не отказываются от самого дорогого в порыве, не подумав. Влад всегда говорил, это оттого, что ее слишком поздно нашли – она выросла среди обычных людей, воспитывалась вне традиций хищных. Но, думаю, она просто была другой. Бунтарка с внешностью подростка, импульсивная и резкая. Иногда она доводила Влада до настоящей ярости, иногда до исступления, иногда заставляла улыбаться. Но никогда, ни разу я не помню безразличия на его лице, когда он говорил о ней.

Нет, ревновать его я не умела. За столько лет дружбы я видела рядом с Владом многих женщин и ни разу не испытывала даже намека на ревность. В мире хищных женская ревность вообще не приветствуется. Мужчины полигамны, и им не запрещено иметь нескольких жен. Но дело даже не в законах – просто я знала, что они не близки ему. Все эти женщины – однодневки для удовольствия, средства достижения цели или попытки отстраниться от мира – не значили для него ничего.

Все, кроме нее.

И в тот вечер, когда впервые увидела Полину вживую, я приревновала. Ощущение было странным. Будто в груди закипело молоко, пролилось и обожгло кишечник.

Несправедливо, что боги подарили Влада ей. Он всегда старался ее защитить, подставлялся, отдавал важное, чтобы она жила. В отплату Полина родила сына от другого. И бросила эту новость Владу в лицо, словно пытаясь добить. Финальный удар и нокаут.

Не знаю, как у людей, но у хищных родить вождю наследника очень почетно. И негласно такая женщина становится недосягаемой для других мужчин. Она может привлекать, нравиться, но редко кто решается бороться за нее дальше. Влад боролся и проиграл. В день венчания Полины и Эрика он потерял ее окончательно.

Она умела собирать вокруг себя людей. Восхищала. Привлекала их чем-то: то ли особенным кеном, то самоотверженностью, которая, на мой взгляд, была несколько гипертрофирована. Люди приходили к ней, искали встреч, хотели общаться и стать частью ее мира. Я же стала его частью не по своей воле. И не могу сказать, что мир этот был таким уж радужным.

В ее мире умирали люди. И чем ближе к пророчице находился человек, тем выше становилась вероятность, что он погибнет. Именно охота на нее в итоге собрала в нашем доме четыре племени хищных: скади, атли, хенги и альва. На сольвейговский кен Полины покушались все, кому не лень. Крег – свихнувшийся жрец одного московского племени приехал испытать счастье в Липецке. Погибли люди, но Полине удалось справиться с повернутым на власти сумасшедшим.

Только вот перед смертью Крег нарушил баланс сил, установившийся в последние годы. Власть охотников была унизительной, конечно, но надежной. Ежемесячные отчеты, обязательные отчисления на заведомо оговоренные счета. Постоянный контроль и… относительная стабильность. После того, как Крег убил Альрика, стабильности не стало. Вокруг говорили о вспыхивающих в разных уголках земли бунтах, нападениях на племена хищных. Выстроенная Альриком стена всемирной власти пошла трещинами и готова была похоронить нас всех.

Все вокруг сходили с ума по-своему. Кто-то килограммами ел шоколад, кто-то пел в душе, а кто-то занимался перепланировкой комнат. Я понемногу наполнялась ненавистью – к себе, к миру, к жизни в целом.

8
{"b":"711833","o":1}