Вторая причина это сами ученые. Энтузиазм ученого, ослепленного своими собственными интеллектуальными способностями (и некоторые ученые действительно могут быть талантливыми), во многом схож с убеждённостью глубоко верующего, который в своей праведности способен только на радикальные утверждения. Ключевые слова в этих случаях “не за горами”, “через 25 лет” или “в течение нашей жизни”. Все, что превышает 25 лет – это смертный приговор для общественного оптимизма и, как следствие, финансирования.

Это действительно очень просто. Независимо от образования, духовности или дохода, почти все, кто приближается к возрасту “мудрости”, заперты в клетке своего персональной трагедии сокращающегося будущего и все более неприятного настоящего. Это видно по тусклому выражению пассивно-враждебного недовольства, запечатленного на лицах многих пожилых людей. Боюсь, что скоро и мое лицо начнет укладываться в эту гримасу.

Люди действительно отчаянно надеются на лекарство против старения и смерти, и эта надежда имеет тенденцию пересиливать доводы разума и здравый смысл. С другой стороны, есть что-то непреодолимо чарующее в искреннем убеждении молодой Науки – давайте не будем обременять себя воспоминаниями об истории непрерывных неудач – потому что “сейчас” всегда кажется намного умнее и надежнее, чем “в прошлом”, которое, кстати, почти всегда оказывается ошибочным. В результате, мы имеем брак заключенный на Небесах.

Иррациональная вера будет продолжать играть решающую роль в нашей нескончаемой войне против старения. Те, кто предлагают нам новейшие эликсиры молодости, никогда не доказывали их эффективность на людях, да и как они могли, помимо обычных и откровенно идиотских заявлений: “Мне шестьдесят, но я чувствую как-будто мне тридцать”? Кроме того, если вы внимательно прочли предыдущие главы, вы отдаёте себе отчёт насколько ненадежными могут быть гарантии, полученные в результате экспериментов на модельных животных.

Кроме того, информация, которая считается достаточной для первоначального разрешения на использование любого лекарства, касается только краткосрочных показателей, в то время как большинство побочных эффектов обнаруживаются много позже, что, кстати, и является причиной того, что так много юристов зарабатывают себе на хлеб и масло, подавая иски против фармацевтических компаний от имени своих пострадавших подопечных.

В конечном итоге, какой бы новейший и “надёжнейший” способ борьбы со старением вы не избрали, вам суждено проводить эксперимент на самих себе с завязанными глазами. Вы, разумеется, вправе лелеять надежду, что вам повезет через 20-50-100 лет – с вероятностью, сопоставимой с шансами на покупку выигрышного лотерейного билета. По крайней мере до сих пор никто ещё не выигрывал, но не беспокойтесь – при худшем и наиболее вероятном исходе, вы станете ценным источником информации для эпидемиологического исследования, необходимого для вынесения окончательного (скорее всего отрицательного) приговора об эффективности избранного вмешательства.

До сих пор научное сообщество не разработало каких-либо рекомендаций о том, каких дополнительных критериев нужно придерживаться в процессе разработки будущих методов для лечения старения. Популярная идея об исключительном долголетия не содержит никаких скрытых условий, таких как повышенная осторожность, особые условия жизни, резкое изменение привычного поведения или приобретение круглой формы для уменьшения теплопотерь. Скорее, она подразумевает, что приобретенная вечная молодость должна быть такой же как всегда, со всеми её физическими характеристиками и казалось бы бесконечной способностью легко переносить любые виды стресса или излишеств. Что касается долголетия, то простое продление существования неприемлемо, если это означает продление пытки старческой дряхлостью и болезнями.

На мой взгляд, идеальное профилактическое вмешательство против старения не должно предполагать радикальных физиологических изменений. Это требование проистекает из того факта, что мы просто недостаточно знаем о множественных функциях любого гена или белка и возможных долгосрочных последствиях их модификаций. Нежелательные осложнения, возникающие в результате нарушения существующей гармонии из-за преувеличения или уменьшения функции какого-либо гена или метаболического процесса всегда представляют реальную опасность. Я позволю себе предсказать, что подавляющее большинство предложенных вмешательств потерпят неудачу именно по этой причине. Явные изменения фенотипа (если они, конечно, не улучшают нашу внешность) также нежелательны, хотя в конечном итоге они могут получить признание. Например, мыши с дефицитом гормона роста имеют значительно большую продолжительность жизни (до 40%), но также значительно меньшие размеры, чем животные дикого типа.

Во-вторых, мероприятия по борьбе со старением не должны, по возможности, предполагать особых условий или значительных модификаций образа жизни помимо относительно легкого дискомфорта. Ограничение калорий считается проверенным методом продления жизни у многих видов, включая млекопитающих (хотя есть некоторые данные противоречащие этому представлению). Что касается людей, однако, добровольный и долговременный контроль потребления калорий предполагает наличие самодисциплины и поэтому не представляется возможным как массовое явление на практике.

В 1997 году научный мир был потрясён сообщением, что группе исследователей из Шотландии удалось получить жизнеспособный клон (получивший имя Долли) из соматической клетки взрослой овцы. Долли немедленно стала символом революции в прикладной биотехнологии и ее огромных перспектив. Буквально кощунственные возможности, подразумеваемые успешным рождением и достаточно успешной жизнью Долли, вызвали бурю сопротивления со стороны специалистов по этике, политиков и религиозных авторитетов. Основным предметом разногласий, конечно же, стала возможность клонирования человека. В Соединенных Штатах эксперименты по клонированию было почти сразу же запрещены тогдашним президентом Биллом Клинтоном и его преемником Джорджем Бушем.

Если что-то становится технически возможным, это что-то будет неизбежно осуществлено, любой альтернативный исход просто нереалистичен. Прогресс это слепая стихия, которая движется только вперед, невзирая на сопротивление и моралистические лозунги. Хорошо это или плохо, но у человечества отсутствует способность к интеллектуальному послушанию и единомыслию, скорее наоборот. Если клонирование человека возможно и не требует чрезмерных затрат, оно неизбежно. Я считаю, что сегодняшняя ересь это реальность завтрашнего дня. Не исключено, что где-нибудь в Юго-Восточной Азии или Центральной Америке уже есть хорошо оборудованные и работающие лаборатории, заполненные плачущими новорожденными клонами богатых и влиятельных. В конце концов, несмотря на неоспоримый прогресс методов, основанных на стволовых клетках, это единственный способ получить идеально сформированные и абсолютно совместимые конечности, органы и кожу – весь ассортимент запчастей!

Разумеется, мысль, что человек обретает такие гигантские возможности и теперь в состоянии создать свою собственную жизнеспособную копию, немного нервирует, поскольку создает так много теоретических поводов для злоупотреблений. Исторически, люди много раз пытались играть в Бога и почти всегда с катастрофическими последствиями (единственный действительно успешный богоподобный акт, который приходит в голову это создание наших верных товарищей, собак). Всякий раз, когда человечество сталкивается с открытиями, грозящими вызвать революционные изменения в обществе, возникает оппозиция. Всякий раз, деятельность оппозиции становится очередным упражнением в тщётности. В качестве примера такой оппозиции можно привести список потенциальных опасностей, связанных с клонированием человека, предложенный уважаемыми учеными (Steinberg & Loike, 1997):