Голос Баста звучал все тише, пока, наконец, он не остался сидеть неподвижно. Так он и провел долгие часы предрассветной мглы, глядя на то, как беззвучно вздымается и опадает грудь его наставника.

Уже близился вечер следующего дня, когда Хронист, наконец, спустился в общий зал трактира «Путеводный камень». Он был бледен, нетвердо стоял на ногах и держал под мышкой плоский кожаный портфель.

Коут сидел за стойкой и листал книгу.

– А, вот и наш нечаянный гость! Как голова?

Хронист поднял руку, пощупал затылок:

– Слегка побаливает при резких движениях. Но все-таки работает.

– Рад слышать, – сказал Коут.

– Это… – Хронист запнулся, огляделся по сторонам. – Это же Никде?

Коут кивнул:

– Ну да. На самом деле, вы фактически находитесь посреди Никде. – Он сделал величественный жест. – Процветающее поселение! Здесь живут буквально десятки людей!

Хронист уставился на рыжеволосого человека за стойкой. И оперся на один из столов, чтобы не упасть.

– Обугленное тело Господне! – беззвучно выдохнул он. – Это же действительно вы, да?

Трактирщик, похоже, был озадачен.

– Прошу прощения?

– Ну да, я понимаю, вы будете все отрицать, – сказал Хронист. – Но то, что я видел этой ночью…

Трактирщик вскинул руку, перебив его:

– Прежде чем мы обсудим вероятность того, что вы помутились рассудком от трещины в черепе, скажите мне, какова дорога до Тинуэ?

– Что-что? – раздраженно переспросил Хронист. – Не собирался я ни в какой Тинуэ! Я… Ох. Ну, дорога неприятная, даже если не считать прошлой ночи. Меня ограбили не доходя Эбботсфорда, и с тех пор я иду пешком. Но все это того стоило, поскольку вы действительно здесь.

Книжник взглянул на меч, висящий над стойкой, и втянул в себя воздух. Лицо у него сделалось несколько встревоженным:

– Имейте в виду, я тут не затем, чтобы причинить вам какие-то неприятности. И вовсе не потому, что за вашу голову назначена награда! – Он слабо улыбнулся. – Конечно, я бы в любом случае не мог рассчитывать причинить вам серьезные неприятности…

– Ладно! – перебил трактирщик, вытащил белую тряпицу и принялся протирать стойку. – И кто же вы такой?

– Ну, можете звать меня просто Хронистом.

– Я не спрашивал, как вас звать, – сказал Коут. – Имя ваше как?

– Деван. Деван Локхис.

Коут бросил полировать стойку и поднял глаза:

– Локхис? Так вы в родстве с герцогом… – Коут остановился на полуслове и кивнул сам себе: – Ну да, конечно. Вы не просто хронист, вы тот самый Хронист. – Он пристально посмотрел на лысеющего мужчину, смерил его взглядом: – Ну надо же! Сам великий мастер разоблачений…

Хронист слегка успокоился, явно довольный тем, что его репутация его опережает.

– Я вовсе не старался вас запутать. Я уже много лет не называю себя Деваном. Давно отказался от этого имени… – Он многозначительно взглянул на трактирщика: – Полагаю, вы представляете, что это такое…

Коут проигнорировал невысказанный вопрос.

– Я вашу книгу читал много лет тому назад. «Брачные повадки дракка обыкновенного». Для молодого человека, чья голова забита сказками, это было настоящее откровение. – Он опустил взгляд и снова принялся натирать стойку белой тряпицей. – Надо признаться, я был весьма разочарован тем, что драконов не существует. Для юноши это был тяжелый урок.

Хронист улыбнулся:

– По правде сказать, я и сам был слегка разочарован. Отправился на поиски легенды, а нашел какую-то ящерицу. Удивительную ящерицу, и все-таки не более, чем ящерицу.

– И вот вы здесь, – сказал Коут. – Приехали доказать, что меня не существует?

Хронист нервно хохотнул:

– Ну что вы! Видите ли, до нас дошли слухи…

– «До нас»? – перебил Коут.

– Я странствовал вместе с вашим старым знакомым. Скарпи.

– Под крылышко вас взял, значит? – сказал Коут сам себе. – Ну надо же… Ученик Скарпи!

– Ну, скорее коллега…

Коут кивнул. Лицо у него оставалось непроницаемым.

– Мне следовало предвидеть, что он найдет меня раньше всех. Вы же оба профессиональные разносчики слухов.

Улыбающееся лицо Хрониста несколько вытянулось, и он проглотил первое, что пришло ему на язык. Некоторое время он боролся с собой, пытаясь вернуть себе невозмутимость.

– Ну-с, и чем могу служить? – Коут отложил чистую белую тряпицу и улыбнулся своей самой радушной трактирщицкой улыбкой. – Покушать или выпить желаете? Комнату для ночлега?

Хронист замялся.

– Чего у меня только нет! – Коут широким жестом указал на стойку. – Выдержанного вина, мягкого и светлого? Медовухи? Темного эля? Сладкого фруктового ликера? Вот слива, вот вишня, вот зеленое яблоко, вот ежевика, – Коут по очереди указывал на бутылки. – Ну же, уж чего-нибудь вы да хотите?

Пока он говорил, его улыбка становилась все шире, мало-помалу из радушной улыбки трактирщика превращаясь в хищный оскал. Глаза у него сделались холодные, колючие и злые.

Хронист отвел взгляд:

– Ну, я думал…

– Думали вы! – насмешливо бросил Коут, уже не делая вид, будто улыбается. – Ага, как же! Иначе вы могли бы подумать, – он подчеркнул последнее слово, – о том, какой опасности вы меня подвергаете, явившись сюда!

Хронист залился краской.

– А я слышал, будто Квоут ничего не боялся! – с жаром сказал он.

Трактирщик пожал плечами:

– Ничего не боятся только священники да глупцы. А у меня никогда не было особенно теплых отношений с Господом.

Хронист нахмурился, понимая, что его нарочно стараются задеть.

– Послушайте, – продолжал он спокойным тоном, – я вел себя чрезвычайно осторожно. О том, что я еду сюда, не знал никто, кроме Скарпи. Я про вас никому не говорил. Да я вообще не рассчитывал вас найти!

– Ну, утешили так утешили! – ядовито сказал Коут.

Хронист, явно обескураженный, сказал:

– Я первый готов признать, что мой приезд, возможно, был ошибкой…

Он сделал паузу, давая Коуту возможность возразить. Коут промолчал. Хронист коротко, судорожно вздохнул и продолжал:

– Однако же сделанного не вернуть. Вы не могли бы хотя бы теоретически…

Коут покачал головой:

– Это было давным-давно…

– Да еще и двух лет не прошло! – возразил Хронист.

– …И я уже не тот, кем был, – без заминки продолжал Коут.

– И кем же вы тогда были?

– Квоутом, – коротко ответил трактирщик, не давая втянуть себя в дальнейшие рассуждения. – А теперь я Коут. У меня, вот, трактир. Пиво по три шима, отдельный номер – медная монета. – И снова принялся яростно полировать стойку. – Как вы сами сказали, сделанного не вернуть. Ну а легенды сами о себе позаботятся.

– Но…

Коут поднял взгляд, и на миг Хронист сумел заглянуть глубже гнева, что сверкал на поверхности его глаз. На миг он увидел скрытую под ним боль, кровавую, точно рана, – слишком глубокая, чтобы зажить. Потом Коут отвел глаза, и остался только гнев.

– Ну и что же вы мне можете предложить такого, что было бы сопоставимо с ценой воспоминаний?

– Все же думают, что вы умерли.

– Так вы что, до сих пор не поняли? – Коут покачал головой, не зная, то ли смеяться, то ли сердиться. – В этом-то и весь смысл! Если ты мертв, тебя перестанут искать. Старые враги не будут пытаться свести счеты. И никто не явится к тебе за легендами! – едко добавил он.

Однако Хронист не сдавался:

– Есть люди, которые утверждают, будто вы – миф.

– А я и есть миф, – беспечно сказал Коут с театральным жестом. – Такой особенный миф, который творит себя сам. Самые лучшие ложные сведения обо мне – это те, что придумал я сам.

– Они утверждают, будто вас никогда и не было, – мягко поправил Хронист.

Коут небрежно пожал плечами, его улыбка слегка поувяла.

Нащупав слабое место, Хронист продолжал:

– В некоторых историях вас изображают не более чем хладнокровным убийцей.

– Это тоже правда. – Коут повернулся и принялся протирать полку за стойкой. Он снова пожал плечами, уже не так беспечно, как прежде. – Мне случалось убивать и людей, и существа, которые были больше, чем люди. Все они этого заслуживали, все до единого.