Люди у стойки были как будто удивлены, услышав Коута. Они много месяцев подряд собирались в «Путеводном камне» каждый вечер поверженья, но до сих пор Коуту ни разу не случалось вставить слово в разговор. Впрочем, этого следовало ожидать. Он же приехал в городок всего год назад, или около того. И до сих пор считался за чужака. Вон, ученик кузнеца живет в городке с одиннадцати лет, а все равно о нем говорили «тот мальчишка из Рэнниша», как будто Рэнниш где-то в чужих краях, а не в тридцати милях отсюда.

– Просто слышал когда-то, – пояснил Коут, чтобы нарушить воцарившееся молчание. Он явно смутился.

Старина Коб кивнул, прочистил горло и вернулся к рассказу.

– Так вот, амулет тот стоил целого ведра золотых ноблей, однако за Таборлинову доброту лудильщик продал ему этот амулет всего лишь за железный пенни, медный пенни да серебряный пенни. Амулет был черен, как зимняя ночь, и холоден как лед на ощупь, но, пока Таборлин носил его на шее, никакая нечисть ему была не страшна – демоны там, и все прочее.

– Ох, в наше время я бы за такую вещицу хорошие деньги отдал! – угрюмо сказал Шеп. Нынче вечером он пил больше всех, а разговаривал меньше всех. Все знали, что вечером в возжиганье на хуторе у него стряслось что-то дурное, но все они были хорошими друзьями и понимали, что не стоит вытрясать из человека подробности. По крайней мере, не сейчас, пока все еще почти трезвые.

– Ну а кто бы не отдал? – рассудительно сказал Старина Коб, хорошенько приложившись к кружке.

– А я и не знал, что чандрианы – демоны, – сказал мальчик. – Я слышал, будто…

– Не, не демоны они! – твердо заявил Джейк. – Это были первые шестеро, что отреклись от выбора пути, предложенного Тейлу, и Тейлу проклял их и заставил вовеки скитаться…

– Ну что, Джейкоб Уокер, дальше сам рассказывать будешь? – резко осведомился Коб. – Коли так – пожалуйста, продолжай!

Они некоторое время сердито смотрели друг на друга. Наконец, Джейк отвернулся и пробормотал что-то, что вполне могло сойти за извинение.

Коб снова обернулся к мальчику.

– В том-то и вся тайна чандриан, – объяснил он. – Откуда они являются? Куда деваются, сделав свое кровавое дело? Кто они – люди, продавшие душу? Демоны? Духи? Никто не знает!

Коб бросил на Джейка взгляд, исполненный глубокого пренебрежения.

– Коне-ечно, любой недоумок утверждает, будто он-то знает…

И рассказ плавно перешел в бурный спор о природе чандриан, о знаках, по которым осмотрительный человек может узнать об их присутствии, и о том, мог ли этот амулет защитить Таборлина от разбойников, бешеных собак и падения с лошади. Спор становился все жарче, но тут входная дверь с грохотом распахнулась.

Джейк оглянулся:

– А-а, Картер, ты как раз вовремя! Объясни ты этому проклятому тупице, в чем разница между демоном и собакой! Всякий же зна…

Тут Джейк осекся на полуслове и бросился к двери.

– Тело Господне, что с тобой такое?

Картер вышел на свет. Лицо у него было бледное и в крови. Он прижимал к груди старую попону. В попону было завернуто что-то странное и громоздкое, как охапка хвороста.

Его приятели вскочили с табуретов и кинулись к нему.

– Все нормально, – говорил Картер, медленно идя через зал. Он бешено косил глазом, как испуганная лошадь. – Все нормально. Все нормально…

Сверток он свалил на ближайший стол. Раздался стук, как будто в попоне были камни. Одежда Картера была крест-накрест иссечена длинными, прямыми разрезами. Серая рубаха свисала длинными лоскутами, не считая тех мест, где она прилипла к телу, пропитанная липким и красным.

Грэм попытался было усадить его на стул:

– Матерь Божия, Картер! Садись скорее! Что случилось-то? Да садись, садись!

Картер упрямо потряс головой:

– Да говорю ж вам, все нормально! Не так уж сильно меня и поранило.

– Сколько их было-то? – спросил Грэм.

– Один, – ответил Картер. – Но только это не то, что вы думаете…

– Ох ты ж Господи ты Боже ж мой! Говорил я тебе, Картер, – выпалил Старина Коб с тем гневом и страхом, какой способны испытывать только родственники да близкие друзья, – сколько месяцев тебе говорил: не езди в одиночку! Даже в Бейдн не езди! Опасно это!

Джейк успокаивающе положил руку старику на плечо.

– Да ты сядь, сядь! – говорил Грэм, все стараясь усадить Картера на стул. – Давай-ка рубаху снимем, раны промоем…

Картер помотал головой:

– Да все нормально! Да, меня тоже слегка поранило, но кровь-то в основном Неллина. Эта тварь на нее наскочила и убила. Не доезжая двух миль до города, за Старокаменным мостом.

Услышав новость, все приумолкли. Ученик кузнеца сочувственно положил руку на плечо Картеру:

– Вот черт! Горе-то какое! А ведь кроткая была, как ягненок. Ни разу не попыталась ни укусить, ни брыкнуть, когда ты ее ковать приводил… Лучшая лошадь во всем городке! Черт. Я…

Он осекся.

– Черт. Даже не знаю, что и сказать…

Мальчик беспомощно озирался.

Коб наконец стряхнул с себя руку Джейка.

– Говорил я тебе! – повторил он, тряся пальцем перед Картером. – Нынче на дорогах такой народ, что за пару пенни укокошат, не то что за лошадь с телегой! И что ж ты теперь делать-то станешь? Сам в телегу впряжешься?

Повисло неловкое молчание. Джейк с Кобом свирепо уставились друг на друга, а прочие, казалось, не находили слов, не зная, чем утешить друга.

В тишине бесшумно вошел трактирщик с охапкой всякой всячины. Он ловко обогнул Шепа и принялся раскладывать и расставлять на столе все принесенное: миску горячей воды, ножницы, чистые тряпки, несколько стеклянных пузырьков, иголку и жилы.

– А вот кабы он меня слушался, такого бы не случилось! – бормотал Старина Коб. Джейк пытался его утихомирить, но Коб только отмахивался. – А я что, я ж правду говорю! Нелли, конечно, ужас как жалко, но пусть хоть теперь послушает, а то ведь пропадет в конце концов! С такими людьми во второй раз не свезет!

Картер стиснул губы в ниточку, протянул руку и дернул за край окровавленной попоны. Содержимое свертка перевернулось, цепляясь за ткань. Картер дернул сильнее. Раздался стук, как будто на стол вывернули мешок речных голышей.

Это был паук, размером с тележное колесо и черный, как грифель.

Ученик кузнеца отскочил, налетел на стол, опрокинул его и сам едва не упал. У Коба отвисла челюсть. Грэм, Шеп и Джейк издали испуганные нечленораздельные возгласы и попятились, вскинув руки к лицу. Сам Картер отступил назад дерганым движением, смахивающим на нервный тик. Молчание окатило комнату, точно холодным потом.

Трактирщик нахмурился.

– Не могли же они успеть проникнуть так далеко на запад! – тихо сказал он.

Если бы не молчание, вряд ли кто-нибудь его бы услышал. Но его услышали. Услышали, отвели взгляд от твари на столе и немо уставились на рыжего.

Джейк обрел дар речи первым:

– А ты знаешь, что это?

Взгляд у трактирщика был отсутствующий.

– Скрель, – рассеянно ответил он. – А я-то думал, горы…

– Скрель?! – вклинился Джейк. – Обгорелое тело Господне, Коут! Тебе что, случалось их видеть?

– Что-что? – рыжий трактирщик вскинул глаза, как будто вдруг вспомнил, где находится. – А-а! Нет-нет. Нет, конечно!

Трактирщик обнаружил, что он – единственный, кто находится на расстоянии вытянутой руки от темной твари, и аккуратно сделал шаг назад.

– Слышал просто.

Все уставились на него.

– Помните того торговца, что проезжал тут пару оборотов назад?

Все закивали.

– Этот ублюдок пытался с меня содрать десять пенни за полфунта[1] соли! – задумчиво сказал Коб: он на это жаловался, наверное, раз в сотый.

– А зря я ее тогда не купил, – буркнул Джейк. Грэм молча кивнул.

– А-а, шим паскудный! – бросил Коб, похоже, находя утешение в привычных словах. – Два бы я еще заплатил в тяжелые времена, но десять – это уж грабеж!

– Если по дорогам такие твари бегают – то, может, и не грабеж, – угрюмо возразил Шеп.