— Его можно восстановить? — нетерпеливо спросил Карэле, забыв, что в присутствии Крониса не следует торопиться. Тот насмешливо улыбнулся.

— Конечно, можно, если знать точную меру. Добавить немного прошлого или убрать немного будущего — вот и получится настоящее. Ты знаешь, почему в домах, где много старых предметов, никогда ничего не происходит, о Карэле Карэле?

Кондитер покачал головой.

— Знаю только, что это так. Но почему?

— Потому что старые вещи обрастают прошлым. За каждой из них тянется длинный хвост воспоминаний, событий, дел и слов, лиц и снов… А конец этого хвоста держу в руках я. И дом наполняется густым, затвердевающим прошлым — таким плотным, что время перестаёт течь. В таких местах даже настоящего почти нет, а будущего — тем более. Очень опасно хранить в доме много старых вещей, Карэле Карэле — я всегда буду где-то поблизости. А я не ко всем добр так, как к тебе.

— Но сейчас ведь вещи нам ничем не помогут? — настойчиво спросил Карэле. Шани Кронис мелодично рассмеялся его нетерпению.

— Конечно, нет. Здесь всё серьёзнее. Мальчику придётся отдать не вещь, а кусочек судьбы.

Ланс сдавленно охнул, и Ивер испуганно оглянулся на него.

— Как это — кусочек судьбы? — робко переспросил он.

— Это значит, что нам нужно убрать часть твоего будущего, — пояснил часовщик. — Тогда прошлое перетянет весы, и равновесие будет восстановлено. Ты снова вернёшься в настоящее время и сможешь попасть в своё тело.

— А это… страшно? — подобрал наконец нужное слово Ивер, и Кронис согласно кивнул.

— Ещё как.

Он, хромая, подошёл вплотную к Иверу и ухватил его руками за плечи, как будто тот не был бесплотным призраком. Ивер вздрогнул, и Карэле содрогнулся вместе с ним, вспомнив, какой болезненный долгий холод сопровождает любое прикосновение Крониса. Некоторое время часовщик держал призрака, вглядываясь ему в глаза, потом выпустил и отступил на пару шагов. Ивер, дрожа, обхватил себя руками.

— Что ж, — задумчиво произнёс Кронис, взвешивая каждое слово. — Согласен ли ты отказаться от встречи с родителями и больше никогда их не видеть?

Ивер испуганно вскинул глаза на часовщика.

— Это и есть… отказ от будущего? — спросил он.

— Само собой, — Кронис терпеливо кивнул. — От части будущего, если быть точным. А я очень советую тебе быть точным.

Ивер закусил губу и почему-то взглянул на Карэле. Тот молчал, изо всех сил стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Выбор должен был сделать сам Ивер и никто другой.

— Я не согласен, — наконец сказал призрак. — Я не согласен, потому что знаю, что они тоже хотят увидеть меня. Как мне от них отказаться?

Ланс горячо кивнул, однако ни Ивер, ни Кронис этого не заметили. Они в упор смотрели друг на друга — полупрозрачный, всё ещё дрожащий Ивер и тёмный, тяжёлый Кронис.

— Хорошо, — медленно сказал часовщик. — Одну возможность ты упустил. Но она не последняя. Есть девушка, которая любит тебя, и сам ты тоже её любишь. Ваше совместное будущее может быть счастливым, а может и не быть. Но его как раз хватит, чтобы спасти тебя. Откажешься от неё?

На сей раз Ивер мотнул головой, не дожидаясь конца фразы.

— Нет! — выкрикнул он. — Это ведь то же самое! Почему вы предлагаете мне предать тех, кого я люблю? Так нечестно, нельзя решать за них, есть у нас будущее или нет!

Часовщик рассмеялся.

— Нечестность — такая человеческая идея, — снисходительно сказал он. — Мне никогда её не понять. Что ж, не станем решать за других. Ты ведь неплохо рисуешь? Отдай свой дар и всё, что ещё не нарисовано. Своё будущее художника. Это моё последнее предложение, как ты понимаешь.

Ивер опустился на край кровати и закрыл лицо руками. Некоторое время он молчал, сгорбившись.

— А разве это не хуже всего предыдущего? — наконец спросил он, не отнимая рук от лица. — Теперь вы предлагаете мне предать себя — а тогда зачем мне вообще жить? Оно того не стоит…

Кронис равнодушно отвернулся.

— Извини, Карэле, — произнес он. — Похоже, я не смогу помочь — просто по техническим причинам. Это ведь не моя прихоть, а закон — равновесие должно быть восстановлено. Но если мальчик отказывается…

— Шани, — прошептал Карэле, чувствуя, как холод поднимается от сердца и смыкается тёмными водами над головой, — а что, если я отдам ему часть своего прошлого?

Часовщик изумлённо вскинул брови.

— Неожиданно, — сказал он, насмешливо рассматривая Карэле. — Но, пожалуй, я смогу это устроить. А это будет достаточно весомая часть?

— Конечно, — кивнул Карэле, улыбаясь своему собеседнику непослушными холодными губами. — Я отдам моё детство в другом мире. Прекрасная, тяжёлая часть. Ты даже не представляешь, сколько она весит.

Комната отступила назад, люди и предметы размылись и стали сквозными. Воздух превратился в поток мельчайших песчинок, падающих вниз, неумолимо вниз.

— Так выглядит мой мир, Карэле Карэле, — часовщик, стоящий напротив, стал ещё плотнее и темнее, чем обычно. Он протянул руку ладонью вверх и повелительно кивнул. — Вспоминай.

И Карэле стал вспоминать, хотя ещё полвека назад пообещал себе никогда этого не делать. Над ладонь Крониса заклубилась серая мгла, и из неё соткалось такое же серое здание в три этажа посреди серого пустыря, под низким серым небом. Ни у кого на свете не повернулся бы язык назвать этот мрачный бетонный куб домом. Над зданием шёл дождь — или это песчинки времени продолжали падать? И когда здание приблизилось к Карэле, он разглядел в последнем окне второго этажа светловолосого мальчика в серой одежде. Дождь хлынул сильнее — и здание вытянулось вверх, свилось жгутом, а потом в руках Крониса оказался серый, льющийся и мерцающий шнур, который он ловко накинул на руку Ивера, трижды обмотав вокруг запястья. Тот вскрикнул от неожиданности…

И шнур исчез, а Карэле обнаружил, что сидит на полу и Алли испуганно обнимает его за плечи.

— Всё хорошо, — тихонько шепнул он, погладив её руку, высвободился и поднялся на ноги. Часовщик обернулся к нему.

— Иногда тяжёлое детство приносит немало пользы в будущем, верно? — сдержанно улыбнулся он. — Не провожай меня. Заглянешь на днях.

Кронис вышел из комнаты прежде, чем Карэле успел его поблагодарить.

— Он исчез! — в панике воскликнул Момс, про которого снова все забыли.

— Просто Шани тяжело спускаться по лестнице из-за хромоты, — нетерпеливо бросил Карэле. У него слегка кружилась голова. — Вот он и ушёл прямо отсюда, не из-за чего так кричать… Ланс, ну что, у нас получилось?

Ланс решительно шагнул вперёд и отвесил Иверу, испуганно привставшему ему навстречу, щелчок в лоб — такой звонкий, словно перед ним был не бесплотный призрак, а реальный человек.

Ивер вскрикнул от неожиданности, взмахнул руками и приземлился прямо на своё невидимое лежащее тело, внезапно потеряв прозрачность. Он тут же уселся, порываясь вскочить, но замер, недоверчиво разглядывая свои плотные, живые и вполне непрозрачные ладони.

— Так-то лучше, — довольно сказал Ланс. — Всего-то и нужно было на пару линий передвинуть парня, чтобы он стал видимым. Вот только…

Карэле, не долго думая, содрал с окна занавеску и накинул на Ивера сверху. От щелчка Ланса бывший призрак не только вернулся в тело, но и стал видимым, однако его одежду эта метаморфоза не затронула. Рубашка и брюки остались прозрачными — с таким же успехом они могли и вовсе отсутствовать.

— Спасибо, — растерянно произнёс Ивер, кутаясь в занавеску. — А зачем…

Похоже, он ещё не понял, что произошло — для бывшего невидимки и одежда, и его тело оставались такими же, как раньше.

Карэле оглянулся. Тактичная Алли уже успела выскользнуть из комнаты, зато младший Момс, ошарашенный всей этой каруселью странных событий, так и торчал возле двери.

— Ланс! — сказал кондитер, падая на край кровати — ноги уже подкашивались от событий этой ночи. — Как мне тебя благодарить?

Тот только отмахнулся.

— Да пустяки… Ну, если хочешь, свари кофе. С этой твоей новой специей.