— Нет ничего более пугающего, чем человеческий ум, — заметил он, доставая из другого кармана саламандру. — Тинки, бумага!

Саламандра скользнула в сундучок, и бумажный сугроб начал медленно оседать, словно подтаивая снизу.

— Она не лопнет? — с сомнением спросил Ивер.

— Надеюсь, что нет, — отозвался Карэле. — Роним утверждает, что она готова есть бумагу в любых количествах. И потом, я не смог придумать более надёжного и безопасного способа уничтожить эти записи.

Через десять минут всё было кончено. В сундучке, стенки которого нисколько не пострадали от аппетита прожорливой саламандры, остался только бесцветный пепел. Тинки выбралась из-под него наверх, с трудом дожёвывая последний лист.

— Шаги! — тревожно шепнул Ивер. — Это он. Дядя Карэле, в окно, скорее!

— Вот дьявол! Поздно, я не успею, — Карэле выхватил саламандру из сундука, сунул её в карман и осторожно, чтобы не стукнуть, закрыл крышку. Затем погасил лампу. — Ивер, покрывало и окно!

Створка окна вернулась на место, покрывало взлетело в воздух, накрыло кровать и разгладилось. Щёлкнул дверной замок, и Ивер метнулся в угол у гардероба, в панике ища глазами Карэле — но его не было.

В комнату вошли Крюк и инспектор Рорг. «Вот это номер», — подумал невидимка, стараясь дышать как можно тише. Дверь закрылась.

— Я ждал вас парой дней раньше, — небрежно сказал серый человек.

— Много работы, — пожал плечами инспектор. — Вот ваше жалование.

Он извлёк из саквояжа опечатанный холщовый мешочек и лист бумаги.

— Распишитесь, пожалуйста.

Крюк уселся за стол и не без удовольствия вывел в ведомости своё имя. Затем протянул лист Роргу.

— Ваш куратор просил узнать, как продвигаются исследования, — сказал тот, пряча ведомость в саквояж.

— Лучше не бывает, — серый человек насмешливо взглянул на инспектора. — Хотите посмотреть новую формулу?

— Нет, благодарю, — сухо ответил Рорг. — Мне пора идти. К тому же я не раз говорил вам, что ваш метод меня не интересует.

— О, я уверен, что на этот раз вам понравится, — хищно улыбнулся Крюк, протягивая руку к сундучку. — Эта формула очень любопытна, и наверняка…

Крышка откинулась, и он замолчал, уставившись неверящим взглядом на пепел, который заполнял сундучок до половины. Затем с воплем вскочил и погрузил в него руки.

— Моя работа! Где она?

Рорг с недоумением заглянул в сундук.

— Что это?

— Всё сгорело, — прошептал серый человек, без сил опускаясь на стул. Пепел сыпался с его рук на пол.

— Не может быть, — сказал инспектор. — Невозможно сжечь бумаги в деревянном сундуке так, чтобы он не пострадал. К тому же запаха гари не было. Но… унести бумаги и подменить их на пепел было бы довольно сложно.

— Дверь была заперта, — простонал Крюк. — И окно тоже. Снаружи в него не влезть, стена совершенно ровная, я специально выбирал самый безопасный номер… На второй этаж за время ужина никто не поднимался…

— И, к тому же, пепел — довольно летучая субстанция. Остались бы следы, а в комнате было чисто. И впрямь странно…

— Это всё Карэле, — серый человек сжал серые, покрытые пеплом кулаки. — Я уверен, что это он.

— Кондитер Карэле? — поразился Рорг. — Что за чушь? При чём тут он?

— Он и был моим объектом в Пате. Не знаю, как он это сделал, но больше некому!

— Вы с ума сошли, — инспектор покачал головой. — Я немного знаком с ним, и не понимаю, как вам вообще пришло в голову убивать ради своего исследования такого безобидного человека. Честно сказать, я рад, что ваша работа сгорела. Как по мне, это кара богов, и вполне заслуженная.

Он развернулся, прихватив с пола саквояж, и вышел из комнаты. Крюк со стоном опустил голову на руки, затем вскочил и бросился вслед за Роргом.

— Дядя Карэле! — шепнул Ивер. — Вы где?

И вдруг увидел его: Карэле стоял у самого стола, опираясь о стену, ещё более бледный, чем обычно.

— Скорее! — покрывало метнулось с кровати на подоконник. — Спускайтесь!

Карэле шагнул к окну, вцепился в покрывало — невидимка заметил, что его руки явно дрожали.

— Я догоню вас внизу, — шепнул Ивер. Карэле кивнул и скрылся за окном. Через пару секунд покрывало, втянутое в комнату, опустилось на кровать. Мягкие, как у кота, шаги выскользнули за дверь, и всё стихло.

Коляска ждала у дверей гостиницы довольно давно. Кучер, заслоняя глаза от яркого утреннего солнца, читал газету. Откормленный полосатый кот развлекался тем, что намывал морду лапой.

Наконец дверь гостиницы открылась, и на улицу вышел господин Крюк, ещё более серый, чем обычно. Он нёс в руке чемодан, сгибаясь то ли от его тяжести, то ли от пережитого потрясения. Сундучка при нём не было.

Кучер сложил газету в несколько раз и спрятал её в карман.

— Как, вы уже нас покидаете? — раздалось из-за спины серого человека, и тот, вздрогнув, обернулся. У стены гостиницы, небрежно опираясь на трость, стоял Карэле Карэле. Солнечные блики играли на его карамельных волосах и на тонкой золотой вышивке, украшавшей лёгкий летний сюртук.

— Я полагал, что вы зайдёте попрощаться со мной, — сказал он с укором. — Мы ведь так и не закончили наш познавательный разговор.

Крюк яростно смотрел на него, сжимая ручку чемодана с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

— Это вы уничтожили мои рукописи! — прошипел он. — Не знаю, как вам это удалось, но это сделали вы!

— Понятия не имею, о чём вы говорите, — Карэле равнодушно пожал плечами. — Зато вам и в самом деле удалось заинтересовать меня филологией. Представьте себе, мне посчастливилось в качестве ответной любезности определить ваше слово. Ну, то самое, вы понимаете. Я был просто поражён — кто бы мог подумать, что отыщется человек, которому оно настолько не по нраву! Ведь, казалось бы, какое прекрасное слово — «искренность»…

Серый человек дёрнулся, словно от удара. Он хотел что-то сказать, но передумал. Съёжившись, он отступил к коляске, забрался в неё, с трудом втянув чемодан, и просипел кучеру:

— Поехали!

Тот невозмутимо наклонился вперёд и легонько похлопал кота по крупу. Кот лениво поднялся, потянулся и затрусил по дороге. Коляска влилась в поток уличного движения, через минуту затерявшись среди других повозок и верховых.

— Ну вот и всё, — сказал Карэле, провожая её взглядом. Он свернул на дорогу, ведущую к кондитерской, и некоторое время шагал молча, щурясь от солнца, бьющего в лицо.

— Он теперь умрёт, дядя Карэле? — наконец спросил его мужской голос.

— Не думаю. По крайней мере, я очень старался не соблюсти всех условий произнесения слова. Думаю, достаточно напугать его как следует, чтобы он не вздумал вернуться к своим исследованиям. Но какой же он идиот, Ивер! У него в руках оказался ключ к исцелению от чего угодно, а он, вместо того, чтобы спасать безнадёжных больных, взял и вывернул всё наизнанку и начал убивать. Не перестаю поражаться людям…

— А может, оно было бы и к лучшему, если бы он умер, — мстительно пробормотал невидимка. — Вот уж кого не жалко…

— Никогда не интересовался убийствами, — отрезал Карэле. — И вообще, хватит нам с тобой болтать на улице. Не хочу, чтобы люди сказали, что старый Карэле Карэле выжил из ума и разговаривает сам с собой.

— Можно подумать, вас когда-нибудь волновало, что они говорят, — фыркнул Ивер, но всё-таки замолчал.

Карэле чуть заметно улыбался, по пути то и дело раскланиваясь со знакомыми. В Пате начиналось лето. Тёплый ветер, заполняющий синюю чашу неба, пахнул чистой листвой, надеждой и бессмертием.

— А я ведь мог к вам и не попасть этим летом, — сказал с улыбкой Венсан Анс, откидываясь на спинку дивана, стоящего в гостиной Алли.

Этот темноволосый, плотного сложения мужчина лет пятидесяти обладал открытым лицом и такими ясными, смеющимися глазами, что так и хотелось улыбнуться ему в ответ. Но Алли всё-таки нахмурилась.