Эти слова привели Смита в лёгкое замешательство. Он не нашёлся, что сказать. Воспользовавшись этим, Смирнов продолжил:

– Если вы в принципе одобряете наш план, давайте доложим о нём нашим президентам, и пусть они решают, как нам действовать дальше.

Смит понял, что русские его переиграли. Возразить ему было нечего. Он, поджав губы, беспомощно оглядел своих соратников. Те понуро молчали. Пауза затянулась. Смирнов и его товарищи ждали ответа.

– Что ж… Я, пожалуй, соглашусь с вами, генерал. Пусть окончательное решение принимают главы наших государств. Но мы оставляем за собой право изложить наше видение предстоящей операции.

– Ваше право никто не оспаривает. В свою очередь мы представим план операции в том виде, в котором предложили его вам.

Уже через час в обе столицы полетели шифрограммы с предложениями по проведению специальной операции на островах. За основу был принят план, разработанный российскими представителями оперативного штаба. Но американцы внесли в него свои существенные корректировки и настаивали на них. Телефонный разговор двух президентов вышел продолжительным и напряжённым. Американский президент эмоционально отстаивал мнение своих штабистов о том, что основная роль в этой операции должна отводиться американским силам. Российский президент был сдержан, но непреклонен – в осуществлении принимаемого плана операции на равных условиях должны участвовать обе стороны. Наконец, после долгих споров, президенты пришли к согласию, что специальная операция по освобождению заложников и возврату контейнеров будет проведена подразделениями специального назначения обеих стран, более того, они будут выполнять задачу смешанными составами, тесно взаимодействуя с оперативным штабом.

Вечером того же дня на берегу лагуны на открытой террасе под навесом из пальмовых листьев за столом сидели Горин, Кашин и Дубов. На столе стояли банки «Кока-Колы», чашки с зелёным чаем, тарелки с сэндвичами, другая нехитрая еда. Дубов с аппетитом доедал яичницу с беконом, которую специально для него пожарил американский повар. Кашин, допивая чай, смотрел в сторону американских сапёров, которые, ловко орудуя бензопилами и электродрелями, деловито, без суеты и ругани строили добротный причал на берегу лагуны. За считанные часы он приобрёл окончательные очертания, уже блестя на солнце свежестругаными досками настила.

– Всё же поражаюсь я американцам! Не успели высохнуть чернила на приказе Смита, а они уже причал почти построили.

– У них слово с делом не расходится… Когда им это нужно, конечно… – угрюмо констатировал Горин, наливая в стакан кокосовый сок.

Дубов, откинувшись в тростниковом кресле, блаженно затянулся сигаретой. Улыбаясь, с прищуром посмотрел в сторону американцев.

– Да-а, – протянул он, – этого у них не отнять! Сказано – сделано! И, главное, всегда у них всё под рукой, наготове. А если чего нет, из-под земли достанут, причём в кротчайшие сроки. Видели, как они японский госпиталь за три дня восстановили? – Он кивнул в сторону двухэтажного строения. – Хоть сейчас туристов заселяй. А у на-ас… – Дубов скривился и безнадёжно махнул рукой с дымящейся сигаретой между пальцев, – затеют чего-нибудь строить, но пока пройдут всякие там согласования на разных уровнях, какие-то тендеры, торги, закупки, да ещё обязательно кто-нибудь напортачит, начнут переделывать проект, несколько раз поменяют нерадивых подрядчиков, за это время, как водится, чего-нибудь разворуют… Глядишь, а проект-то уже устарел, пора ломать и по новой строить. А денежки-то тю-тю!

– Да ладно тебе, Иваныч. – Кашин посмотрел на него с удивлением. – Когда это было! У нас сейчас тоже всё неплохо.

– А-а, – отмахнулся от него Дубов, давя сигарету в пепельнице. – Местами и по большим праздникам… и то если президент лично вмешается. Вспомни, как олимпийские объекты строили, трамплин, например. Ты думаешь, с тех пор что-то изменилось?

– Удивляюсь я тебе, Дубов, – вмешался Горин, отпивая сок из стакана. – Как это ты с такими настроениями генералом-то стал?

– А на мою должность охотников было мало, никто не хотел свою задницу подставлять, вот меня и двиганули. А до этого я восемь лет полковником проходил. И, между прочим, в генералы не рвался.

– Не лукавишь ли ты, Иваныч? – Кашин хитро скосил глаза на Горина.

– Да нет… Насмотрелся я, как генералами становятся. Да с моим характером и не светило мне ничего. Я ж пролетарской закваски и всегда правду-матку в глаза говорю, а большинство людей этого не любит… особливо начальники разные. Ты, конечно, прав, Кириллыч, большинство рвётся к генеральским погонам всеми доступными способами. Кто в полный рост и никого не стесняясь, а кто тихой сапой, во всём угождая начальству. А потому порядочных мало… А уж как такие добьются своего, у-у-у! Тут только держись… Знаете, что про таких говорит старинная военная пословица? – Он обвёл собеседников вопросительным взглядом. – Ещё с суворовских времён? «Кто в чины хитрой лисой пролезает, в чине волком будет!» А я лисой никогда не был, Кириллыч, и зад никому не лизал. Вот так вот…

Их разговор прервал подошедший Смирнов. Присев под навес, отдуваясь, он вытер носовым платком раскрасневшееся от жары потное лицо.

– У-уф, всё-таки давно я в таком климате не был! Отвык… Есть чего-нибудь попить?

Дубов подвинул ему банку с кока-колой. Все глядели на него с ожиданием. Смирнов налил себе стакан шипящего напитка, сделал несколько жадных глотков. Смачно крякнув, повеселевшим взглядом оглядел своих генералов.

Без предисловия начал:

– Будут работать боевые пловцы из разведывательно-диверсионного отряда ВМС США и наши боевые пловцы из спецподразделения по борьбе с терроризмом. По десять человек с каждой стороны.

– Не маловато? – обеспокоенно спросил Кашин. – Мы же говорили о двадцати…

– Остановились на этом количестве. С американцами прибудет ещё группа обеспечения. На днях подойдёт их «спасатель» с водолазным оборудованием, на нём группы будут тренироваться. И корабль разведки, он будет обеспечивать всю операцию. Всё согласовано и утверждено на самом высоком уровне. Теперь вся ответственность лежит на нашем оперативном штабе. Да, как вы знаете, американцы склонны давать громкие имена всему, где они участвуют…

– Да, есть у них такая особенность, – усмехнулся Горин.

– Так вот, – с прежней серьёзностью продолжил Смирнов, – они предложили назвать предстоящую операцию «Возмездие Посейдона».

Наши не возражали. С этого момента мы называемся Штабом по проведению антитеррористической операции «Возмездие Посейдона».

Дубов, задумчиво поднял глаза в небо. Театрально, нараспев произнёс:

– Кра-си-во-о…

– Времени на подготовку нам отвели очень мало. Спецоперацию мы должны провести в кратчайшие сроки.

Вечерняя Москва расцветилась многоцветными огнями. В окне типовой девятиэтажки на пятом этаже тоже горел свет. В этой квартире собрались на поминки своего друга и сослуживца Павла Алексеева его боевые товарищи. Был поздний вечер, и многие уже разошлись, в квартире находились только самые близкие друзья, вдова Валентина и двое её детей: дочь Лена одиннадцати лет и шестилетний сын Димка. Друзья, сидевшие за поминальным столом, почти все уже были военными пенсионерами. Четверо негромко разговаривали, вспоминали Павла, боевые эпизоды совместной службы. Пятый, скрестив руки на столе, опустил голову, думая о чём-то своём. Ещё один помогал Валентине менять тарелки.

Сергей стоял чуть поодаль от стола. Он задумчиво рассматривал фотографии, висевшие на стене. В центре был портрет Павла в форме полковника, с орденами и медалями, с траурной лентой через угол. Рядом фотографии в рамках, где он в кругу друзей на горной подготовке, в гидрокостюмах на берегу моря. Вот он, смеющийся и загорелый, сидит на БТРе. А вот с Валей и детьми на отдыхе в Карелии, держит детей на плечах, все смеются. Разглядывая фотографии на стене, Сергей подошёл к старенькой гитаре Павла, висевшей тут же, рядом с фотографиями. Тронул струны…