Я стал размышлять над этим… И мне вдруг вспомнилась одна забавная ситуация: когда моему сыну было года четыре, мы возвращались с ним с ярмарки новогодних игрушек. Он нёс в руках только что купленные ёлочные шары. Перейдя дорогу, мы остановились перед снежным отвалом, который нам необходимо было преодолеть. Я хотел забрать у него пакет с хрупкими игрушками, но он ни за что не хотел расставаться с красивыми шарами. Тогда я поднял его за капюшон комбинезона, перенёс через отвал и поставил на тропинку. Ни ребёнок, ни игрушки не пострадали.

Я задумался: а что могло послужить подобным капюшоном в нашем аппарате? Я долго думал, перебирая различные варианты, и не находил ответа… И вдруг меня осенило… Помните слова Теслы о пучке энергии тоньше волоса, которому ничто не может сопротивляться?.. «Сопротивляться!» – вот ключевое слово к разгадке. Как только я это понял, всё сразу встало на свои места. – Кедров взял чашку и, не сводя глаз с Томилина, быстрыми большими глотками выпил свой остывший чай. Выплеснув остатки заварки на траву, он продолжил: – Удар приняло на себя какое-то хитроумное устройство, внедрённое в основную энергосистему аппарата. Вот почему она сразу вышла из строя.

– И какие же функции выполняло это устройство? – спросил Егоров, сохраняя спокойствие скептика, в отличие от Томилина, который стал нервно барабанить пальцами по столу.

– Я думаю, это был некий чип-излучатель, который как бы притянул выпущенный пучок энергии на себя. Тот, кто его мог поставить, хорошо знал конструкцию и устройство аппарата. – Кедров взглянул на Егорова. – Дело в том, Николай Иваныч, что этот поток энергии мог пронизать аппарат, как спица – моток шерсти. И последствия этого могли быть самыми непредсказуемыми. От разгерметизации аппарата до его полного уничтожения. Поэтому необходим был некий концентратор этой энергии, расположенный вне зоны размещения экипажа и контейнеров.

Егоров смотрел на Кедрова непонимающими глазами, как будто тот говорил на иностранном языке. Кедров, заметив это, переключился на Томилина и продолжил свои пояснения.

– На мой взгляд, всё происходило примерно так: передатчик генерирующего устройства был настроен на чип-излучатель, для того чтобы выпущенный импульс с максимальной точностью попал в цель. Ведь это было очень важно, учитывая время нахождения аппарата на орбите спуска, его скорость и место его положения. Опоздай они с импульсом или выпусти его чуть раньше – и аппарат бы упал совсем в другом месте. Но была и другая, не менее важная функция этого чипа. Используя электроэнергию аппарата, он создавал вокруг себя некое поле, которое оказало «сопротивление» пучку энергии, достаточное для того, чтобы аппарат без особого ущерба сместился на строго определённое расстояние от своей первоначальной орбиты спуска. А отражённые им небольшие излишки энергии ушли в обратном направлении.

Ну, то есть, если грубо, принцип взаимодействия этих двух энергетических субстанций приблизительно такой же, как у двух магнитов, отталкивающих друг друга. Только масса одного магнита должна намного превосходить массу другого.

– Вы так убедительно и в таких подробностях обо всём рассказываете, как будто сами принимали в этом участие, – не удержался Томилин, озвучив возникшие у него мысли, и с лукавым прищуром посмотрел на Кедрова.

Игорь Михайлович, спокойно выдержав взгляд Томилина, всем своим видом показывал, что эта реплика никак его не задела. С достоинством уверенного в себе человека он ответил:

– Я инженер-конструктор и учёный с тридцатилетним стажем. И прежде чем что-то говорить, привык всё тщательно анализировать и просчитывать. Может быть, это всего лишь плод моей бурной фантазии, но другого объяснения я не нахожу.

– Не обижайтесь, Игорь Михайлович… Согласитесь, в то, что вы нам здесь сегодня рассказали, довольно трудно поверить. И всё же, подводя итог, любопытно было бы узнать, какой окончательный вывод вы делаете?

– Я не знаю, кем и откуда был выпущен импульс, но в том, что он был, я почти не сомневаюсь. Скорее всего, это был выброс энергии, имевший электромагнитную природу. Чип-излучатель сходной технологии установил тот, кто имел открытый доступ к аппарату. И последнее… Тот, кто за всем этим стоит, обладает высочайшими технологиями, не известными современному научному сообществу. Даже наше сканирование земной коры – детские игрушки по сравнению с этим.

– Кто и когда, по-вашему, мог внедрить этот чип?

– Да кто угодно. Над созданием аппарата трудились десятки людей. Он прошёл массу испытаний. Это могло произойти на любом этапе. Повторяю: до активизации он никак себя не проявлял. В конце концов, это мог сделать кто-то из членов экипажа, уже находясь в спускаемом аппарате. – Кедров замялся. Повертев очки в руках, он сложил их и убрал в карман. – Я, может быть, выскажу сейчас крамольную мысль, но… тот факт, что аппарат попал в руки мусульманских экстремистов, по моему мнению, не случаен.

– Что вы имеете в виду, Игорь Михалыч? – спросил Егоров, обменявшись взглядами с Томилиным.

– Я далёк от каких бы то ни было намёков и параллелей, но, насколько мне известно, Муртазин родился в Татарстане и вырос в мусульманской среде. А его младший брат закончил медресе и служит в одной из мечетей Казани. Всё это наводит на определённые мысли…

– Вы считаете, что… – Удивлённо поднял брови Томилин.

Кедров поморщился, показывая, как ему неприятно и трудно об этом говорить.

– Я знаю Муртазина много лет. И я не верю даже в саму возможность того, что Равиль Наилич мог пойти на такое. Но, как говорится, доверять в полной мере нельзя никому… даже самому себе. – Кедров поднял решительный и твёрдый взгляд на Томилина. – Сегодня мы знаем одного человека и уверены в нём, а завтра жизненные обстоятельства могут коренным образом изменить его взгляды, нравственные устои, поведение… – Кедров, услыхав смех жены, вполоборота недовольно и даже как-то досадливо посмотрел на Аллу Владимировну, о чём-то мило беседовавшую с Холодковым.

Снова повернувшись к Томилину, он закончил:

– Во всяком случае, эту версию я бы пока не отметал. История знает немало примеров, когда, казалось бы, абсолютно преданные люди…

Но Томилин, стараясь сдержать раздражение, его перебил. Ему не понравились эти намёки на Муртазина, тем более сейчас, когда о судьбе заложников ничего неизвестно и, может быть, они уже приняли мученическую смерть.

– Вы абсолютно правы, Игорь Михайлович, таких примеров в истории было множество, поэтому проверять будем всех… – Томилин, накрыв сверху всей пятернёй свою пустую чашку, акцентировано опустил её на поднос, как бы ставя точку на этих предположениях Кедрова.

– Начать можете с меня… – с лёгкой обидой на то, что ему не дали договорить, произнёс Кедров. – Хотя я вам сочувствую – вас ждёт титаническая работа. Ведь доступ к аппарату имела не только наша сторона. Американские эксперты и специалисты его тоже осматривали и принимали участие в его испытаниях и тестировании всех систем.

– Значит, теоретически возможно, что кто-то из них тоже мог установить этот чёртов чип? – с надеждой в голосе спросил Егоров. Ему очень не хотелось, чтобы к этому были причастны российские граждане.

– Да, теоретически такой вариант возможен. Но он связан с большими рисками. Во-первых, они не контролировали все процессы, происходившие с аппаратом на последних предполётных стадиях. Мы всё досконально проверяли, и такой чип мог бы быть обнаружен. Во-вторых, им было бы гораздо сложнее, чем нашим, пронести чип в аппаратный блок. И в-третьих, никто из них в одиночку, без сопровождения нашего сотрудника, никогда не работал внутри аппарата. Так что вряд ли они бы на такое решились.

– Допустим, такой чип был установлен. Нашими или американцами, в данном случае неважно. Но как они узнали точное время отстыковки? Ведь мы держали это в секрете, а окончательно определились с отстыковкой всего за два часа до спуска, – Томилин старался говорить как можно спокойнее, чтобы не выдавать своего волнения.