Игорь неожиданно присел рядом. Ольгу окатило теплом его тела. Неожиданно, на краткий миг, показалось, из-за темноты, что этот кто-то из ее знакомых рядом.

– Что делать будем, Ольха?

– Что ты – не знаю, и мне все равно.

– Правду говоришь? – уточнил Игорь, придвигаясь, на что Ольга не обратила никакого внимания и лишь кивнула в ответ.

Через мгновение она очутилась в кольце его рук. Он прижал к себе, ловко, чтоб не вырвалась, и припал к ее губам. Нежно, не скрывая, не сдерживаясь, а делясь своим желанием.

Хотя какое желание могло быть у княжича, если весь вечер то безразличие, то едва ли не ненависть в глазах читались?!

Не любит – не тронь!

Игорь вновь потерял бдительность, наслаждаясь поцелуем, вкусом незнакомых дрожащих губ, пахнущих мятой, дурманящих голову, будоражащих чувства. Возбуждение, желание, проснувшееся внезапно, отключили осторожность и, когда прилетел кулак в правый глаз, он сначала не понял, что происходит. Ослабил хватку, а девушка и выскользнула.

– Ольха… – тихо позвал княжич, отрезвев от пьянящего поцелуя, – Не злись. Не трону. Вернись.

А Ольга стояла за деревом. На каждое слово Игоря все крепче прижималась к нему, словно ища защиты.

«Думать нужно было, прежде чем языком ляпать!» – ругала себя, вспомнив многозначность фразы, после которой Игорь поцеловал ее, а пальцы касались губ, понуждая вспомнить горячие и сильные объятия и страстный поцелуй…

«Не любит, и никогда не буду нужна ему!» – вспоминала горькое ей безразличие Игоря за столом, что он явно демонстрировал специально, а руки сами обнимали за плечи, пытаясь сохранить, а может напомнить, как хорошо ей было в его объятиях.

Ольга закрывала глаза и мучительно пыталась себя пожалеть, но внутренний голос, с досадой, противился, и позволял мечтать. Она ругала себя, доказывая, что не нужно ей ничего, что и на болотах есть жизнь. Мысли, полные бредятины, лезли в голову, и Ольга не мешала им – они отвлекали ее и помогали очистить память о первом поцелуе. Наконец она успокоилась:

«Поцелуй? Ха! Ни для него, ни для меня ничего он не значит! Ровным счетом ничегошеньки. Случайно. Как насморк или зубная боль, налетели и прошли. Хватит! Забуду!»

Игорь, поняв бессмысленность ожидания, пошел по тропинке, которую освещала полная луна. На его губах играла улыбка, периодически он усмехался. Едва блеснула гладь небольшого озера, он радостно бросился к нему и, не раздеваясь, нырнул, надеясь, что холодная вода остудит, освободит от напряжения и потушит желание.

«Ничего не добился. Девку не соблазнил. Новые условия для союза отхватил. Ольх будет недоволен» – княжич вылез на берег, отряхнул капли с волос, определился с направлением, и пошел к дому, что отвели для дружины, – «Эх, где ты, Забавушка?! Отрада моя…»

Стоило вспомнить дочь Ольха, как Игорь споткнулся.

– Тьфу ты, нелегкая!

«Ничего, пара дней и встретимся с тобой, желанная моя! Уж я тебяприголублю…»

– Да что такое?! – на сей раз Игорь опять не заметил камня и упал, больно ударив колено.

«Чудеса, да и только – я даже с коня не падал, разве что в детстве! Точно что-то сделали эти бабы Макоши! Чур меня, чур!» – разозлился Игорь, но прекратил мечтать о Забаве и стал внимательно смотреть под ноги, «Правду мужики говорят: все беды от них!.. А вот счастье тогда от кого?»

Так и не выспавшись – всю ночь девицы-красавицы снились и ласково манили, княжич Игорь ранним утром возглавил отряд и уехал. Ольга только успела облегченно вздохнуть, как дверь стукнула и вошла поляница с сообщением, что девушку Дира зовет.

«А вот ей-то чего не спится?!» – не скрывая дурного настроения, тоже от недосыпа, Ольга собралась и пошла к «бабушке», явно страдающей бессонницей, понимая, что мечты ее упираться дальше тщетны, а все слова о свободе поляниц – блажь сплошная и всего-то намеки феминизма, которым расцвести на землях Древней Руси не суждено.

На первый взгляд, Дира действительно не спала, свежесть лица, что при встречах восхищала Ольгу, сменила серая усталость. Резкие движения выдавали раздражительность. Девушка подумала было, что, очевидно это их семейная черта – раздражительность от недосыпа, но вовремя цыкнула на себя, напомнив – «бабушка» не родня ей.

– Садись. Поешь. Потом говорить будем, – осчастливила Дира внучку. Та глянула и, не удержавшись, скривилась, а чего скрывать? Говорить – это, если всем слово дают, да выслушивают мнение оппонента. С берегиней так не получалось – она не только мнение высказывала, но и не терпела возражений. Как тут поговоришь? Слушай и молчи. Молчи и выполняй, что велят.

– Еще кого-то ждете? – стол был накрыт на троих.

«Явно сломить сопротивление внучки силенок «бабушке» не хватает, подмогу пригласила»

– Добромира позвала. Запаздывает волхв.

– Здравы будьте! – донеслось с порога.

Ольга была рада видеть его, но роль, которую, судя по всему ему отвела Дира, заставляла насторожиться. А потому подошла поближе просто поздороваться. Завтрак напоминал семейную идиллию – взрослые обменивались взглядами, а чадо уплетало вкусную кашу за обе щеки, и радовалась, что дали поесть спокойно, обмениваясь новостями, и ее не трогали.

– Сказывай, Дира, зачем позвала? – проговорил, едва закончил есть Добромир.

– Торопишься куда? – недовольно спросила Дира.

– А чего тянуть, на обед что ли оставишь?

– Не против такого гостя.

– Говори, не томи.

– С Ольхом сговорились мы поженить Ольху и Игоря. Но оба буйные оказались, что княжич, что внучка моя. Вот и позвала тебя на помощь, чтобы помог образумить ее, – кивнула в сторону Ольги Дира.

– Я-то, зачем тут? Не понравились молодые, силком не привяжешь.

– Не имеют права рассуждать – оба княжьи дети.

– Что скажешь, Ольха? – Любомир глянул на подопечную, по-доброму, ласково. Только Ольга уже все просчитала. Не верила она благодушию волхва – не стала бы Дира звать его в помощь, сомневаясь, на чью сторону встанет помощник.

– Не хочу идти за Игоря.

– Так нет другого княжича тебе под стать. В поляницах желаешь остаться?

– Нет.

– Уже хорошо. В монастырь царьградский, как твоя матушка стремишься?

– Еще чего!

– Так больше дорог и нет для тебя, девица, – развел руками Добромир, – Или в княжий терем, или в храм Макоши навсегда, служить. Посиди, подумай.

– А что тут думать?! Ни туда, ни сюда не хочу, – Ольга продолжала упрямиться. Надежда на иной выход растаяла, едва взглянула в глаза Добромиру.

– Что мешает княгиней киевской стать? Говори, для того и пришел, чтобы тебя неразумную выслушать и помочь.

– Нет у него любви ко мне, безразлична ему. И женат он уже.

– Ты о Забаве? Мало ли кто с кем зори по молодости встречал. Не жена она ему и не будет ею. Поупрямится княжич и уступит. Против Ольха не пойдет. А тот разумом владеет. Что за любовь такая? – на губах у волхва заиграла лукавая улыбка, – Что за беда еще – безразлична?

– Да какой там без-раз-лична, – по слогам повторила Дира, усмехнулась, – Вчера вечером слышала, как княжич звал тебя на крыльце, или скажешь: ничего не было?

Ольга вспыхнула, мгновенно вспомнив и поцелуй и объятия, и как стояла за деревом, вновь переживая ощущения.

– Ну? – потребовала «бабушка» ответа, как на допросе.

– Звал, и что? Мои чувства никто не учитывает?

– Вот и спрашиваем тебя – не противен же?

Ольга опустила глаза, тщетно пытаясь найти и схватиться за спасительную соломинку, что ее вытянуть может.

– Знаю, что погибнет он молодым, – осторожно начала говорить, внимательно следя за реакцией присутствующих. Расчет был, что они верят во всякие чудеса, ворожбу или как там еще назвать эту службу богам. Пусть и подумают, что она каким-то даром обладает.

– Привиделось что ли? – с Диры тут же слетела злость, она переглянулась с волхвом, – Так у тебя дар есть! Насколько молодым? А себя видела? Одну или с чадом?