– Ш-ш-ш… – сверху посыпалась листва. Ольга распахнула глаза и прислушалась.

– Цив… – и тишина.

Перед замершей в ожидании Ольгой, метрах двух, из листвы вынырнула голова размером… Словом размер не имел значения, как и зверь, который одним видом вызвал в душе девушки панику, омерзение и животный ужас…

Это был змей, то есть животное, с которым житель города двадцать первого века в повседневности столкнуться никак не мог, разве что в книгах, на картинках. А вот потому и будь он даже размером с ладонь, реакция на него была бы точно такой же.

Паника кричала Ольге: " Беги!"

Ужас и омерзение опутали ноги невидимыми нитями.

И только инстинкт сработал верно – девушка замерла и не спускала глаз со змея, который медленно-медленно, словно испытывал ее на терпение, переползал вниз кольцами длинного тела. Время остановилось, а перед глазами девушки все перекатывалась блестящая кожа животного.

"Ничего себе эксклюзивный чемоданчик с трэш-кошелечком…" – выдохнула Ольга, когда хвост наконец-то исчез внизу. Она расслабила побелевшие от напряжения пальцы и опустилась, присела. Больше девушка не спала, ожидая возвращения змеи домой. Так и встретила день, очень сомневаясь в своих силах, уговаривая, что теперь-то ей ничего уже не грозит в путешествии наверх: змеи и змеи-детеныши рядом, кажется, не живут.

Ольга прошла по ветке дуба и в просвет между листвою постаралась осмотреть округу, особенно землю, целью поиска был большой змей, которого в невысокой траве она смогла б обнаружить. Девушка понимала, что "зверюга" весьма быстро передвигается, и, не в пример ей, легко вползет на дерево, но нужно же было себя как-то успокоить или обмануть? Вот и осматривала окрестности, машинально приметив странный белесый дымок, запомнив расположение – тринадцать часов по солнцу, проверила все крепления на лестнице, приступила к прерванному ночью занятию. Теперь она все время себя подгоняла, боясь внезапного возвращения змея, у которого ей еще предстояло утащить пару жменей зерна.

"Интересно, а зверюга не поползет за мною по следу? У змей есть нюх, как у собак?" – развлекалась девушка вопросами, на которые не имела ответов. Но они ее стимулировали шевелиться быстрее. И через пару "пролетов" из ветвей она была вознаграждена.

Сначала запахло сыростью и гнилью, потом, когда Ольга влезла полностью на сук, в стволе зазияло темное отверстие, почти в ее рост. Не надеясь на школьные знания, Ольга решила предварительно постучать по дереву, вдруг там детеныши-змейки дремлют? Пусть и маленькие, но мамаша своими размерами внушала осторожность.

Стук раз. Стук два. В ответ тишина и кузнечики поют внизу. Лезть внутрь ой как не хотелось!

"Никогда б не узнала, что чего-то боюсь! Обычная темная дырка! Ну ты, Ольга, и трусиха! Шевелись, а то мамаша-папаша явиться, тогда уже ускорение будет ни к чему! Тебе еще спускаться!"

Страхи и ужасы в воображении Ольги мешали ей сосредоточиться, но заставили ее войти внутрь. Чтобы привыкли глаза к темноте, она повернулась спиной к проему, прислонилась к стене и прикрыла глаза. Посчитав до двадцати, девушка распахнула и всмотрелась. Дупло было огромным, скорее всего именно здесь спал зверюга. "Потолок" терялся в темноте, ее он и не интересовал: кроме вездесущей паутины там и быть ничего не может. Мешок с зерном стоял у дальней стены, обнаружив его, Ольга сразу представила, как бы ей пришлось обходить змея вчера, и поблагодарила… Перуна, дуб, что отказалась от этой мысли. Насыпав зерна в подол рубашки, завязала узелки, посетовав, что не прихватила с собою никакого мешка, девушка направилась к выходу и неожиданно обо что-то зацепилась ногой.

Она упала, поднялась и потерла ушибленную коленку. Пришлось разгрести труху, чтобы рассмотреть. Это был небольшой сундучок. Ольга покрутила его со всех сторон, выставив на свет, но открыть не решилась.

"Любопытство не порок" – уговаривала она себя, – "Только о нем ведь ни слова матушки-поляницы не говорили. И что делать? Вдруг там нужное мне? А вдруг я нарушу скрытное-задуманное? А если это проверка на честность? Так. Я его все же положу на место. Потому что нет ничего на свете незаменимого, только жизнь не вечна, ничем ее не подменить. Не буду его брать, не буду смотреть даже, что в нем спрятано!"

Спуск отнял у девушки последние силы, но она, подхватив котомки, аккуратно пересыпав зерно, поспешила от дуба в сторону, где приметила дымок. Идти на восток было уже поздно. А предыдущая ночь заставляла ее мечтать о нормальном постое в компании и общении с человеком.

Вроде с направлением Ольга не ошиблась, поклажа не мешала обходить завалы, а жилище никак не обозначалось. Тут девушка вспомнила задание: требовалось испечь хлеб, и сделать четыреста шагов на восток от дуба.

"Мое желание провести ночь в стенах явно затмило разум – пошлепала на север! А завтра опять идти к дубу и отмерять расстояние. Вдруг в это время змеюка выползет?!"

Начало темнеть. Ольга чуть не расплакалась. Пришлось искать место, расчищать его и ломать еловые ветки, обустраиваться, словом. Вырыв ямку подле белого камня, девушка принялась разжигать костер. В деревне поляниц она наблюдала, как это делается, пробовала… Здесь же: летят искры, а не схватывается! И травинки сухие нарвала, и дует… Только никак.

"Да-а-а практика нужна везде! Что делать-то без огня буду? Ночью страшно, прохладно на земле сидеть. Вдруг зверь какой подойдет, не увидеть, не прогнать…" – разжечь огонь ей удалось ближе к ночи. Когда заплясали веселые язычки оранжевого пламени, девушка готова была пуститься в танец вместе с ними. Постепенно подкладывая сухие веточки, Ольге удалось разжечь номальных размеров костер. Теперь следовало испечь лепешку под громким названием "хлеб". Она перетерла зерна; добавила немного молока, загустевшего и больше похожего на сливки, но где-то на донышке еще нужной консистенции, способной развести небольшую горку муки. Выложила блинчик, "размятый" пальцами на белый камень, что находился у костра и достала веретено с куделью: нужно восполнить запасы веревок. Она же так торопилась сбежать от дуба, что бросила лестницу там, у ствола. А страх перед змеем не даст ей шанса забрать их – лучше провалить задание, чем услышать знакомое, вводящее в ступор, "Цив-цив"!

Изредка отвлекаясь на лепешку, Ольга пряла, хотя пальцы болели несчадно. Белый камень со стороны костра потемнел от сажи, наносимой дымом, но ритуальный "хлебец", немного подогретый теплом, чуть-чуть поднялся и даже покрылся золотистой корочкой. Она, опасаясь подгорания, совершенно не беспокоясь о вкусовых качествах, поспешила его перевернуть.

Едва лепешка вся стала "приличного" цвета, Ольга осторожно сняла ее и подбросила побольше веток.

"Еды мне в дорогу не дали. Хлеб испечен. И я очень хочу есть! Жменя непонятных ягод не в счет. Что делать?" – Ольга крутила лепешку в руках и не знала на что решиться. Посомневавшись некоторое время, еще подложив веток потолще, девушка констатировала: голод побеждал.

Принюхавшись к запаху испеченной лепешки, Ольга прикрыла глаза и поднесла ее ко рту.

– Это кто тут хозяйничает?!. - раздался из кустов напротив скрипучий, противно-гнусавый голос.

Ольга выронила лепешку, испуганно уставилась в темноту.

– Кто здесь? – взгляд широко раскрытых глаз мигом осмотрел освещаемое костром пространство, а сердце ухало от страха – вдруг таким голосом заговорил змеюка? В этом новом мире и не такие чудеса возможны.

– Ты кто есть? – голос приобретал грозные нотки.

– Ч-человек. Ольга… – неуверенно произнесла девушка и поправилась: – Ольха.

– Почто мой лес топчешь, костры жжешь?

– Иду своей дорогой, ночь настала, вот и задержалась. Утро настанет – дальше пойду.

– Утро то настанет, но ты никуда уже не пойдешь, – хихикнул голос незнакомца, а может и незнакомки, Ольга никак не могла определить пол разговаривающего с нею: хриплый, дребезжащий, противный. Воображение рисовало то трясущегося от старости деда, то усохшую и согнутую к земле женщину.