Такой быстрой реакции космические разбойники не ожидали, поэтому оказались совершенно не готовы к нападению.

Силы Конфедерации разгромили пиратский флот меньше чем за полчаса, а потом высадили десант на планету.

Головорезы ничего не могли противопоставить закованным в силовую броню бойцам, собаку съевшим на подавлении бунтов. Теперь избиение происходили не в космосе, а на поверхности.

Столица была взята под контроль всего лишь за два часа.

Хотя флот прибыл слишком быстро, пираты успели нанести колонии серьёзный урон.

— Все сложно. Мы справляемся с ситуацией, но с каждой минутой она становится только хуже. Стоит разобраться с одним, начинается что-то новое. Другие корпорации уже решили, как нас разделать на куски и съесть… — усталым голосом сказала Лиса.

Неожиданно заиграла тяжелая мощная музыка, Василиса привычным движением вытащил из кармана комм, едва заметно поморщилась и встала со своего места.

— Извини, мне надо бежать. Я срочно нужна отцу. Ты пока отдыхай, я постараюсь к тебе заглянуть, если врачи меня пропустят.

— Хорошо, буду ждать, — улыбнулась я.

Едва за Лисой закрылась дверь, я устало закрыла глаза.

Разговор вымотал меня похлеще допроса. Девочка как будто вывернула меня наизнанку.

Хотя почему «как будто»?

Космические креветки, Василиса же меня фактически допросила!

— Алекс, ты тормоз, — тихо сказала я и хлопнула себя по лбу.

Наследница корпорации пыталась понять кто я есть на самом деле и почему все это делала.

И своих целей она добилась. Я сама не могла понять почему рассказала ей всю свою подноготную.

Да, я умолчала некоторые детали, но понять кто я и на кого работала не составит труда.

Одно их двух — либо я дура, либо во мне сейчас слишком много медицинских препаратов. А скорее всего и то, и другое.

Ну или у девочки просто фантастические таланты в области расположения людей к себе.

Ладно, поздно переживать о своей откровенности. Я все равно ничего уже с этим поделать не смогу.

Вряд ли Василиса продаст меня «Олимпу». Может она и не та милая девочка подросток, какой хотела казаться, но на сволочь, которую политкорректно называют «настоящим управленцем», не похожа.

Или же я слишком хорошо о ней думаю? Может стоит подготовить план побега?

Угу, далеко я убегу в таком состоянии с планеты, находящейся на военном положении?

Значит лежим и набираемся сил. В любом случае с Фан Ранцискоса надо убраться как можно скорее.

И все же где-то внутри теплилась надежда, что я слишком плохо думаю о девочке и ничего со мной не будет.

Я сжала пальцы правой руки в кулак, разжала их. Смертникам не делают таких дорогих подарков.

По крайней мере, я на это надеюсь.

На Фан Ранцискосе не любили высокие здания, предпочитали приземистые основательные строения. Небоскребы были редкостью. Все они были отданы под офисы «Ант Реплик».

Здание штаб-квартиры компании насчитывал две сотни этажей. Из них — сто восемьдесят надземных. Циклопическое по меркам этого мира здание доминировало над столицей за что его прозвали «Башней Черного Властелина».

Это название всегда казалось Василисе глупым и чрезмерно пафосным, но почему-то остальным оно нравилась.

Кабинет ее отца располагался на минус семнадцатом этаже. «Черный Властелин» предпочел место под землей, а не на вершине.

Обстановка в помещение была скромная — стол, кресло, терминал, несколько стульев для посетителей. Единственное «светлое пятно» — огромное голографическое окно. Сейчас оно показывало разрушенные улицы столицы.

Все строго, даже аскетично.

— Это было опрометчиво. Глупо и безответственно, — сказал Михаил Сорсия, внимательно смотря на дочь холодными серыми глазами.

— Я знаю, папа, — потупив взгляд, сказала девушка.

Сидеть перед отцом на стуле для посетителей было непривычно. И неудобно. Обычно такие разговоры происходили дома, а не на рабочем месте.

Ее отец всегда был максимально спокоен и корректен. Он предпочитал не кричать на подчиненных, но тихо и спокойно отчитывать их.

Но сейчас Василиса хотела бы, чтобы отец просто наорал на нее.

Что угодно, но лишь бы не слушать этот спокойный размеренный голос.

Почему-то он был гораздо хуже криков, почему-то ранил больнее ножа.

Особенно после радости отца, когда она вернулась живой и невредимой.

— Мы не будем обсуждать почему наши медики установили твоей спасительнице лучшие имплантаты, которое у нас были. К счастью, у нас есть запасы, поэтому это не нанесло ущерб нашим сотрудникам.

— Я просто попросила их оказать ей необходимую помощь, — тихо сказал Василиса.

— Доктор Морган в красках расписал как ты его «просила», — сухо сказал генеральный директор. — В другой ситуации мы бы подробно это обсудили, но я хочу поговорить о другом.

— Ты все контролировал, — встретившись с отцом взглядом, с вызовом сказала Лиса.

— Естественно, я все контролировал, а у палаты дежурили мои люди. Неужели ты думала, что я оставлю тебя наедине с вооруженным до зубов киборгом?

— Она спасла мне жизнь.

Михаил покачал головой:

— Это не гарантирует твою безопасность.

— А еще вы накачали ее какой-то дрянью!

Генеральный директор поморщился.

— Никакой, как ты выразилась, «дряни». Только безопасные для здоровья человека препараты, которые оказывают определённое влияние на мозг. Это должно было создать необходимую обстановку для беседы со службой безопасности.

— Это теперь так называется? — не без иронии спросила Василиса, сложив руки на груди.

— Это всегда так называлось, — в тон ей ответил генеральный директор.

— Как мило, — буркнула девушка.

— Как есть, — недовольно сказал Михаил. — Понравилось допрашивать людей?

— Нет. Узнала больше, чем хотела. Гораздо больше.

— Неужели на тебя произвел такое впечатление проект «Олимпа»? — спокойно спросил отец, испытующе смотря на дочь.

Удар попал в точку.

Девушке опустила взгляд. Ей потребовалось некоторое время, чтобы сформулировать ответ:

— Я слышала о подобном. На экране планшета это выглядит не так страшно. Протезы в обмен на пожизненный контракт. Но когда ты сталкиваешь с результатом работы этой системы…

— Реальность всегда отличается от сухих строк, — вздохнул Михаил Сорсия. — Но согласен, программа «Девширме» — это слишком.

— Ты знал о ней?

— «Олимп» не был новатором. Первыми эту программу внедрили в ряде кантонов еще до гражданской. Выращенные ими головорезы убили много наших ребят во время войны, — сухо сказала генеральный директор. — Руководство «Олимпа» решило, что им нужно что-то подобное. Но не такое дорогое и опасное. Как сказала твоя… спасительница, им нужны были боевые рабы, а не преданные воины.

— Но это же… ужасно, чудовищно! — Василиса вскочила со своего места. — Нельзя так с детьми! Нельзя превращать их в…

Михаил вздохнул, покачал головой и печально посмотрел на дочь:

— Пусть лучше они умирают на улицах? Или угасают в палатах пока их страховка не истечет?

— Нет! Но есть же приюты, благотворительные программы… — сжав кулаки, сказала девушка.

— На всех мест не хватит, дочка, — с непонятной интонацией сказал генеральный директор. — Последняя социальная программа Конфедерации в муках умерла лет двадцать назад. Она долго сопротивлялась, но ее похоронили с песнями и плясками. Если уж государство не хочет этим заниматься, то какие претензии к корпорациям? Их дело прибыль, а не люди.

— Но мы же этим занимаемся! У нас есть приюты, больницы! Мы заботимся о людях…