И. М. Сеченов, исходя из принципа и рефлекторного детерминизма рефлекса, стремится объяснить все, даже наиболее сложные психические явления. Поэтому «жизненная задача» в таком контексте выступает как автоматическое реагирование на условия среды. По сути, человек лишен выбора, а жизненная задача определяется внешними воздействиями, на которые человек лишь рефлекторно реагирует. И. М. Сеченов говорит о «фатальности» рефлекса, но вместе с тем в работах, посвященных сфере морали и свободы воли, он признает, что человек – поскольку он человек – не может не нести ответственности за свои поступки перед совестью и разумом. Теория и логика вытекающей из учения о рефлексе несвободы воли не может охватить всего богатства человеческих отношений. Итак, с одной стороны, фатальная зависимость от среды, с другой – следование этическим принципам. Таким образом, жизненная задача личности в контексте работ И. М. Сеченова может быть обозначена как «фатальный» рефлекторный «ответ» на влияние среды, но вместе с тем «умственно-моральный» поступок по совести, что, с точки зрения И. М. Сеченова, не противоречит друг другу.
И. М. Сеченов называет мозг «органом психического». Вместе с тем ему принадлежит и высказывание о том, что психические явления, которые «выражаются сознательностью», относятся к «непроницаемой тайне». Проявления мозговой деятельности сводились исключительно к мышечному движению (в том числе такие сложные, как вдохновение, насмешка, радость). Психическое представлялось в виде «черного ящика»: если знать о начале и конце деятельности, то можно получить правильное представление о работе «машины»… Страсти (великодушие, сострадание, т. е. наиболее сложные «личностные» явления) – это усиленные рефлексы. Причина любого поступка – не мысль, а «внешнее чувственное возбуждение», без которого никакая мысль невозможна.
[Коржова, 2004, с. 115, 118].
Представления И. М. Сеченова о физиологических механизмах психической деятельности можно разделить на два периода. Первый связан с написанием им «Рефлексов головного мозга». При том уровне развития физиологии и психологии, который был во времена Сеченова, большим его достижением была просто постановка вопроса о возможности внешней обусловленности поведения человека. Он существенно обогатил представление о рефлексе, включив в его среднее звено психику. Начало рефлекторного акта он связывал не только с внешними раздражителями, но и с образами (представлениями). Он обратил внимание на то, что имеются физиологические механизмы, усиливающие и ослабляющие (затормаживающие) рефлекторные реакции. И все же настойчивая привязка им произвольных психических актов и поведения человека к понятию «чистого» рефлекса представляется излишним упрощением. Ведь «чистые» рефлексы характеризуются, с точки зрения морфологии, трехчленностью, а с точки зрения характера осуществления – автоматизмом.
Рассматривая выдвинутые И. М. Сеченовым механизмы поведения человека с позиций современного уровня наших знаний, логичнее было бы, очевидно, отождествлять их не с рефлексами, а с рефлекторным принципом произвольного поведения человека, механизм управления которым хотя внешне и напоминает рефлекторную дугу, но по структуре гораздо сложнее. Поэтому многие произвольные действия и поступки человека являются не рефлексами в истинном смысле (которые носят машинообразный, «роковой», как писал Сеченов, характер), а рефлексоподобными актами.
На моей памяти, когда я был молодым студентом, философские работы Сеченова, так сказать, извинялись ему ради того, что он такой большой ученый с такими крупными плодами в нашей науке. Если он и позволяет себе некоторые сомнительные экскурсии в философских вопросах, то это можно извинить ему. Это доброе, конечно, отношение свидетельствует во всяком случае об уважении, которое заслужено Иваном Михайловичем. Но, может быть, еще интереснее, что в последующие годы то, что было когда-то наброском под мастерской рукой Ивана Михайловича, оказывалось широким конкретным полем новых наглядных фактов. Как только люди направляли в эту сторону свои думы, так и убеждались в плодотворности многих предвидений Сеченова.
Я имею в виду обновленное издание «Рефлексов головного мозга», которое было сделано за время пребывания в (Петербургском) университете, затем «Элементы зрительного мышления», «Впечатления и действительность», а затем с переселением в Москву – «Предметное мышление с физиологической точки зрения» (1894) и «Элементы мысли» (1878 и 1903 гг.). Эти работы, конечно, являются не только инициативными работами в области физиологии органов чувств, они, несомненно, являются значительными работами в области теории познания.
[Ухтомский, 2002, с. 258].
К сожалению, многие высказанные И. М. Сеченовым в «Рефлексах…» положения трудно истолковать. Так, он неоднократно заявлял, что его задачей было показать, что по способу происхождения психические явления суть рефлексы. Что он имел в виду: «происхождение» как их формирование в онтогенезе или «происхождение» как инициацию, активизацию произвольных актов? Ведь Сеченов говорит в книге и о том, и о другом, не разделяя эти аспекты. Первый случай сейчас, с позиций наших знаний, рассматривается как формирование условных рефлексов (выученных движений, или сенсомоторных реакций, как называл их Сеченов), т. е. непреднамеренных действий. Второй случай связывается с волевым компонентом, т. е. преднамеренностью совершаемых актов. Получается, что произвольные действия формируются в онтогенезе непреднамеренно, а используются для удовлетворения потребностей преднамеренно.
Возникает вопрос – почему это становится возможным, какой новый механизм в работе больших полушарий формируется в течение онтогенеза, который позволяет абстрагироваться человеку от текущего момента (раздражителей) и направлять течение нервных процессов не в то русло, которое предначертано раздражителем? Ведь в сознательно-разумном поведении, как отмечал сам Сеченов, есть возможность выбора движения (действия, поступка), чего нет в классических безусловных и условных рефлексах. Кроме того, восприняв раздражитель, мы можем затормозить ответную реакцию совсем или на некоторое время (отсрочить ее осуществление). Хозяином положения является разум, сознательная целесообразность, а не возбужденный чувствительный центр. Это только при рефлексах (непроизвольных действиях) орган чувств является, как писал Сеченов, регулятором психических актов.
Многие рассуждения Сеченова о рефлекторной природе произвольных психических актов иначе как натяжкой назвать нельзя. К ним относятся: принятие ощущений у животных за среднее звено рефлекторной дуги, отождествление представлений с ощущениями в качестве афферентного звена рефлекторной дуги и принятие представления о действии в качестве эффекторного звена рефлекторной дуги. Сеченовское рассуждение можно было бы еще понять, выступай в качестве последнего звена рефлекса идеомоторный акт, возникающий при представлении того или иного движения. Но об этом Сеченов не говорит.
С необходимостью признания сложной детерминации поведения столкнулся еще И. М. Сеченов, пытаясь объяснить механизмы произвольных движений. В целом, оставаясь на позициях рефлекторной теории, Сеченов был вынужден ввести понятие о «темном мышечном чувстве», «валовом чувстве»; он первый обратил внимание на функциональное состояние нервного центра как на важнейшее звено в формировании ответной реакции организма.
Несмотря на то, что биологический смысл так называемого сеченовского торможения говорил в пользу существования определенных процессов межцентральной интеграции, Сеченову, однако, не удалось до конца решить проблему так называемых внутренних детерминант поведения.
[Батуев, 2004, с. 43].
Второй период научной деятельности И. М. Сеченова связан с работами «Кому и как разрабатывать психологию» и «Элементы мысли». В этих работах Сеченов внес существенные коррективы в свои прежние представления о произвольности, воле, сущности мысли и прочем. Он стал четко различать рефлексы, автоматизированные действия и произвольные акты. К сожалению, эти работы Сеченова остаются в тени «Рефлексов…». Вероятно, поэтому многие психологи считают Сеченова только физиологом, несмотря на то, что он внес большой вклад в дело соединения физиологии с психологией.
