Проехав несколько узких улиц, я подъехала к лавке ювелира. Тут же подбежал мальчишка и помог мне покинуть дамское седло. Я бы и сама справилась, но здесь у людей так принято, и приходится ждать помощи.

Вообще-то я знала, что благородной женщине, тем более даме, нельзя передвигаться по городу без сопровождения. Пешком ходили только торговки, кухарки и разные работницы. Но и они обычно ходили целой компанией. А верхом я передвигалась одна, ездить мне было не с кем. Пешком я далеко не ходила: до конюшни, на другую сторону улицы, или же от дома к казармам в военном лагере. Вот и все мои расстояния. Скоро я так и ходить-то разучусь! Раньше я двигалась гораздо больше и много работала. Теперь я больше сидела в седле или же в своей комнате. Это меня напрягало, хотелось встать на ноги, выйти за городскую стену и пробежаться до горизонта. Но было нельзя. Не положено.

Моя хозяйка каждый раз предлагала мне в попутчики и сопровождающего своего сына. Но я не соглашалась. Ее сын на меня так смотрел, что я смущалась. Парню было 16 лет, уже вымахал на голову выше своего отца. Все свободное время, не занятое в пекарне, он тратил на созерцание моего окна. Удобнее это было делать с противоположной стороны улочки, там был вход в дом, крыльцо и деревянная лавка. Вот там он и стоял.

Кобылу увели. Я оглядела себя внимательно и, приподняв тяжелые юбки, одной рукой, второй ухватилась за дверную ручку. Толкнула дверь и тут же раздался мелодичный звоночек.

– Мира! Доброе утро!

– Привет, Пит. – Мне навстречу из-за прилавка поднялся молодой человек. – Твой дед на месте?

– Да!

– Можно его увидеть?

– Конечно!

Я прошла в помещение лавки. Пит ушел куда-то вглубь дома. Я часто заходила сюда. Все мои украшения были приобретены только здесь.

– Мира, доброго дня! – из другого помещения вышел ювелир.

– Здравствуйте, мастер! Доброго дня!

В городе все меня знали как Миру Оберсен.

– Рад Вас видеть в добром здравии, дорогая моя госпожа.

– Спасибо, я тоже рада Вас видеть в добром здравии.

Я отвела взгляд, он остановился на зеленых занавесках. Через тонкую ткань пробивались яркие блики солнца.

Хозяин лавки развернулся к внуку:

– Питер! Оставь нас вдвоем.

Человеческий маг и мастер камня в одном лице, мастер Орнис. Лет ему было уже порядком, сколько точно не знаю, но однозначно больше ста – маги живут настолько долго, что сами устают жить. По крайней мере, так говорят. Этот маг камня был самым древним на вид из всех встречаемых мной магов. Собственный облик его давно перестал волновать, что говорило о многом. Может человек устал жить? Я не знала. Борода седая. Все лицо в мелких морщинках, а глаза выцвели, стали блеклыми. И пальцы – суставы все раздуты. Странно: ведь он маг и мог бы себя полечить.

Пока я раздумывала над способностью мага лечить свои болячки, в помещении развернулся магический купол. Я услышала только характерное потрескивание. Последним звуком, донесшимся извне, была захлопнувшаяся входная дверь в мастерскую. Это внук еще и входную дверь запер, на всякий случай… Оставил нас вдвоем.

– Спасибо! Взгляните на этот камень, – я достала из кошеля на поясе камень орка.

Маг не стал брать камень голыми руками, сначала надел матерчатые перчатки, осторожно взял из моих рук камень. Перчаток не снимала и я. К камню прикасалась всего один раз, только когда получила его от Хано. Уехав от орка, я спрятала его в карман куртки и, вынув уже в городе, больше голыми руками не брала.

Драгоценный камень мигнул светом и погас, сразу, как только оказался в старческих руках.

– Ингар. Очень редкий цвет. И… – помолчал Мастер, – маяк.

– Это я знаю, – усмехнулась. – Мне бы хотелось его носить на цепочке, скажем, на шее. Но так, чтобы он не соприкасался с кожей. Оденьте его в драгоценную броню, – и добавила, – пожалуйста.

– Конечно, леди! Я все сделаю, три дня. Приезжайте через три дня. Двадцать ястребов, леди.

– Хорошо. – Я отстегнула от пояса кошелек и высыпала на стол монеты, начала выбирать серебро. Я всегда расплачивалась за услуги. Я же не благородная, в долг мне никто и не подумает ничего давать или же делать. А деньги у меня были.

Оставив камень у ювелира, я вышла на улицу. Подвели мою кобылу. Садясь в седло, я вспомнила, что вчера хотела напиться. Усмехнулась. Леди не пьют. А еще леди не ходят без сопровождения… Я тронула лошадь. А я не леди! Вспомнила о вчерашнем дне – напиться по-прежнему хотелось со страшной силой. Но я и пить-то не умею и боюсь, но иногда почему-то так тянет. Нервы, это все от нервов!

Я проехалась немного в сторону южных ворот города. Самый разгар дня. Впереди показалась вывеска трактира. Въехав во двор, я сама соскочила с лошади. Сунула в руки подбежавшего мальчишки поводья:

– Привет, я пообедать заехала. Много у вас народу?

– Привет, Мира! Сейчас мало, ваших никого нет… – паренек мне хитро подмигнул, а я в ответ ему.

Я обернулась и посмотрела на улицу. Подхватила юбки – целых три, две нижние – все по правилам.

– Проводи меня, – обратилась к парнишке. – Если кто будет спрашивать, скажи, что не видел, договорились?

Мальчишка ухмыльнулся и проговорил:

– Договорились! Я только хозяина предупрежу, а то вдруг нагрянет твой командир. – Парень увел мою кобылку на конюшню.

Я вздохнула. Если он нагрянет, то меня никто не спасет от близкого общения. Я хотела пообедать, про свое недавнее желание напиться уже забыла. Посмотрела на здание трактира – лучше и тише места в городе, чем это, я не знала.

Встав у стены конюшни, я дождалась, пока появится мальчишка. Звали парня Корн. Родителей нет, умерли. В городе он появился недавно. Сам пришел с той, теперь уже темной, стороны.

– Все! – Ответил мне ребенок. – Кобылу я увел в самый конец, там два стойла сеном забиты, с прохода не видать будет.

– Спасибо, Корн.

– Пошли. Через черный ход?

Я засмеялась:

– Ага.

Мальчишка провел меня через кухню прямо в зал. Мельком глянула – народу мало, на меня никто и не посмотрел. Помимо большого общего обеденного зала в трактире имелись маленькие отдельные комнатки, где можно было, не привлекая всеобщего внимания, поесть или пообщаться. Туда я и прошла. Маленькое окошко выходило на внутренний дворик. Слышно было, как там кто-то рубит дрова.

Войдя, я уселась на скамью у стенки и, наконец, сняла перчатки. Через несколько минут тихо вошла служанка с подносом, заставленным дымящимися тарелками.

– Здравствуй, Мира! Выпить?

– Немного. Кто знает, что я здесь?

Служанка пожала плечами и ответила:

– Хозяин знает.

Я успела поесть и уже поднялась с намерением уйти, как дверь открылась, и вошел Арленд. Глянул на пустую винную бутылку на столе и, выглянув за дверь, позвал разносчицу.

Я уселась обратно на лавку, положила руки локтями на стол и повесила на них голову. Пьяной я себя не чувствовала, но разговора мне теперь точно не избежать. Зачем я пришла сюда? Нужно было ехать обедать к пекарю.

Принесли новый поднос. Разносчица, не глядя на меня, расставила на столе тарелки, собрала мои и собралась уходить, как Арленд заглянул под стол. Разглядел там вторую пустую бутылку.

– Принеси третью, Марлен. Красное. Крепкое, а не эту ягодную воду.

Девушка удалилась.

– Что случилось?

Я молчала. Глаз старалась не поднимать. Теперь еще и стыдно!

– Я был у ювелира. Что ты заказала?

Глубоко вздохнув, открыла рот:

– Арленд! Я устала и хочу уехать к Ханону.

– Это что – повод пить?

Я покачала головой.

– Еще раз спрашиваю! Что случилось?

Вошла разносчица и водрузила на стол бутылку вина, два граненых стакана и тарелку сыра.

Арленд налил себе вина и, выпив залпом кружку, начал в молчании есть. На меня больше не смотрел, а я подумала о том, что хорошо, что он не видел, в каком виде я вчера заявилась!

– Мне доложили…