Райс догадалась, что Мать Медведица не просто так проговаривала те слова несколько раз, а давала рыжей однозначную подсказку, как и что надлежит делать. И что именно вот эти три качества помогут ей пройти жертвенный круг – объятия самой Матери Сырой Земли.

И теперь царская дочь хотела, чтобы эти три слова настолько въелись в её сознание, чтобы ни при каких условиях она про них ни посмела бы забыть, чтобы не случилось дальше в земляном плену.

Поедая кашу, дева обдумывала к какому сословию относится эта нежить, почему-то решив, что перед ней леший собственной персоной. Как общаться с нежитью ярица понятия не имела, но избалованный и любопытный ум «рыжей оторвы» не придумал ничего лучшего, как проверить свои предположения.

Жуя очередную порцию запаренной каши, Райс прикрыла глаза и зажгла перед внутренним взором радугу, желая посмотреть на реакцию нежити. Если – это простой мужик, то будет предсказуемое поведение, хотя она действие Славы ещё в живую и не видела, но наслушалась об этом больше некуда. А если, нет, то будет интересно посмотреть, как ведьминое колдовство подействует на нежить.

Но ничего из этого не выгорело. Девка тут же получила ложкой в лоб, от чего радуга вмиг рассыпалась, мельтеша в глазах цветными искрами, а в том месте куда припечаталась ложка, зуд задрал нестерпимой чесоткой.

Но, не имея возможности вынуть руку и почесать ушибленное место, она принялась шевелить кожу мимикой, непроизвольно кривя рожи лешему. Хмурый нежить расцвёл словно цветок на весенней поляне, рассматривая кривляние безалаберной кутырки, а затем вполне довольный зрелищем, деловито облизал деревянную ложку, полюбовался на чистое столовое орудие и сунул не в котомку, а за пазуху.

После чего напоил из кожаного походного мешочка торчащую из земли голову с лицом, явно про себя ругающееся матом, встал, отряхнул кожаные штаны, и не говоря ни слова просто ушёл в лес. Ни здрасти тебе, ни до свидания.

Ближе к вечеру стало скучно. Она передумала одно, другое, третье. В конце концов, смежила глаза и уснула. Пропади оно всё пропадом…

Утро добрым назвать было невозможно, потому что началось оно со страшной судороги, охватившей всё тело снизу доверху. Все мышцы до одной прихватило так, будто вот-вот не выдержат напряжения и разом порвутся.

Спросонок, ничего не соображая, лишь распахнув глаза поняла, что задыхается, так как нещадная судорога не давала ей возможности дышать. Но через несколько ударов бешеного сердца, дева неожиданно осознала, что лишь пытается вдохнуть, не пытаясь выдохнуть. Вот это и мешало ей дышать в первую очередь.

Колотило рыжую очень долго по её разумению. Она не только окончательно проснулась, но и успела придаться панике, а после паники и с жизнью слёзно попрощаться. Но так как в результате прощания ни жизнь, ни судорога не закончились, то принялась зверствовать, возненавидев всё вокруг и ругаясь как Матёрая баба. Лишь только после того, как выдохлась, наконец-то взялась за ум.

Вспомнила наставления Медведицы и принялась твердить про себя словно заговор: «спокойствие, терпение, сдержанность», во что бы то ни стало, пытаясь контролировать дыхание. Из всех зол, свалившихся на неё, из всех невзгод, кутырка больше всего боялась задохнуться.

Понимая, что простое повторение заученных слов никакого результата не даёт как ни старается, дева каждый раз повторяя, попыталась их снабдить мысленными образами. В конце концов о спокойствии рыжая забыла окончательно. О сдержанности даже не вспоминала, как и не было, а твердила лишь одно сквозь сомкнутые зубы – «терпеть».

Напасть отпустила резко, как и накинулась. На Райс навалилась такая дикая усталость, будто целый лес сначала вырубила, а потом на своём горбу вытаскала. Притом не просто так, а бегом бегала. Тело ныло и гудело всё без исключения, даже сразу не поймёшь, чему в нём больше всего досталось. А как себя внутренне ощупала, тут же с ужасом осознала, что, борясь и терпя судорогу, она в другом не вытерпела, и ни только обмочила ляжки, но и кое-что другое наделала под себя.

Стало стыдно, а за одно и зло взяло, но тут же наплевав на «подробности», собрала волю в кулак и медленно проговорила заветные слова, подкрепляя их в голове образами, и с удивлением, граничащим с неслыханным чудом ощутила полную сухость в тех местах, где только что чувствовала сырость и тепло.

Это как-то резко взбодрило рыжую, и придало уверенности. «Жить можно», – мысленно подытожила дева, а вслух не понятно для кого добавила, растягивая гласные как это делала Мать Медведица:

– Прорвёмся и не через такое переплёвывали.

Эта выходка обнаглевшей до безобразия кутырки, тут же была наказана взрывом новой судороги…

Уже который день ни днём, ни ночью Райс не знала покоя. Земляная пленница уже забыла сколько времени здесь находится. Как ни странно, но мучилась ярица не от судорог, то и дело хватающих мышцы. Не от боли, ломающей тело, к чему кажется привыкла. Ни от мерзкого хруста суставов, ни от жажды с голодом, хотя смутно помнила или мерещилось, что в редких перерывах словно в забытьи приходил тот самый леший и насильно подкармливал. Хотя могла ошибиться, а могло и привидеться.

Больше всего мучила бессонница. Вот с этой пыткой, никакого слада не имелось. Постоянно находясь между явью и сновидением в каком-то странном пограничном состоянии, с каждым днём всё больше становясь тупой и бесчувственной.

Полное отсутствие каких-либо эмоций, неспособность адекватно думать – стало нормой. Даже замученная до полусмерти судорогами, она уже не осознавала, наяву это происходит или ей всё мерещится в кошмарном сне. Эта невыносимая бессонная пытка, делала Райс абсолютно безвольной и уже ни на что не реагирующей. Казалось, канула вечность, но вечно это продолжаться не могло.

В один прекрасный день, она все же или наплевав на боль, уснула, или просто тронувшись умом потеряла сознание. Знать, как долго находилась в этом состоянии не могла, но спустя какое-то время взяла и просто проснулась абсолютно выспавшись, притом самостоятельно, без уже привычных судорог.

Какая часть суток стояла за порогом: утро, день или вечер, Райс совсем не интересовало. Поняв ещё спросонок, что её не трогают, она, не отрывая век и находясь в блаженстве неги и спокойствия решила ещё поспать, расплываясь в улыбке. Но тут же поняв сквозь полусон что её оставили в покое вздрогнула и распахнула глаза, резко осознав на уровне предчувствия, что это очень плохой знак. Вокруг висела нехорошая тишина, мёртвая, даже птицы не щебетали и весь лес в проёме замер словно заколдованный в какой-то сумрачной пелене.

Дева буквально задним местом почувствовала подкрадывающуюся беду, тут же напугав саму себя обострённым воображением, решив, что сейчас непременно начнётся что-то очень ужасное. Но ничего не происходило, и странная неестественная картинка с замираньем мира не изменялась будто время остановилось и всё вокруг окаменело. Всё, кроме неё.

Прислушалась к внутренним ощущениям, осторожно пошевелилась. Тело не ныло, болью не отвечало и Райс с удивлением ощутила, что все мышцы стали послушнее и даже абсолютно точно почувствовала, что кое-где существенно наросло мясо.

Подкрепив свои ощущения пониманием, что если их качать таким образом, как это делали с ней колдовские силы всё последнее время, то ничего в этом странного нет. Таков результат и должен быть. Странным казалось только то, что ни одна мышца не болела от надрыва.

Время шло. В абсолютном спокойствии снаружи ничего не менялось, и рыжая тоже стала постепенно отходить от страха и переходить в состояние удовлетворения. Она выспалась и чувствовала себя физически великолепно. Есть не хотела, жажда не мучила, да и прочее не донимало. Лишь нет-нет вспыхивающее внутри тревожное ожидание какого-то подвоха портило прекрасное настроение и несколько напрягало.

Предчувствие не обмануло. Дева даже успела подумать ненароком, а не открылся ли у неё дар предвидения как у Апити. Слабая волна необъяснимой морозной дрожи, зародившись где-то в земле в районе ступней и пройдя по всему телу до самой маковки, объяла ярицу мертвецким холодом.