– Далеко мы, Мать Медведица? Почему мы из Терема убегаем? И почему в лес?

Но, как и ожидала, Матёрая настойчиво тащила её за руку всё дальше и дальше, ни обращая на жалкие попытки испытуемой поговорить никакого внимания.

– А почему меня одну? Где Апити? – не унималась рыжая, крутя головой, чуть шею не сворачивая, пытаясь определиться в сложившейся ситуации и хоть что-нибудь понять из того к чему готовиться.

Ответа не последовало. Если бы Матёрая не тащила её силком, то Райс уже к своему стыду кинулась бы в бега куда подальше. Тут как-то резко волнение закончилось и Райс пронял животный страх. Она почувствовала что-то очень нехорошее, опасное. Живот закрутило, ноги стали подкашиваться. Дева была готова вот-вот в обморок упасть.

Из того что Матёрая молчала как рыба об лёд рыжая уже прекрасно поняла без всяких объявлений, что начался следующий круг и этот похоже ожидается куда круче пройденных. Притом, это как раз один из тех, где начинаются жертвы. Как только до рыжей дошло понимание, царская дочь окончательно запаниковала и не желая того принялась упираться.

Тут же вспомнились слова Любви, что на Славном круге трижды помирала, и что лишь на нём по правилам дозволялось помогать, а значит здесь уже помощи ждать не стоило. Если умрёт, то навсегда, по-настоящему. В прямом смысле отдаст богу душу, одному из святой Троицы. И как раз именно сейчас ей захотелось жить как никогда. Опять стало себя жалко до слёз, и она тихо, бесшумно заплакала лишь изредка шмыгая носом и утирая свободной ладошкой глаза.

Наконец они пришли к лесной постройке, затерянной в непролазной роще на небольшой полянке, со всех сторон окружённой кряжистыми очень старыми дубами, и она оказалась не избой еги-бабы, как подумала по началу Райс, увидев сруб ещё издали. Подойдя ближе, поняла, что странная постройка даже приблизительно не имела отношения к лесным сидельцам. Сруб равносторонний. Что вдоль что поперёк почти одинаковый. Он скорее напоминал частичку Терем, в первую очередь стилем постройки и резьбы с заковыристыми украшениями. Будто его отщипнули от цельного Терема и зачем-то оттащили в лес.

Вековуха остановилась напротив входа, где не имелось даже двери, один пустой проём. Заходи беспрепятственно кто хочешь. Постояла, опустив голову, по-прежнему не выпуская из костлявых, но очень сильных и цепких пальцев руку испытуемой, толи о чём-то думая, толи чего-то выжидая, а затем резко упала на колени, утянув следом бестолковую девку, разинувшую рот и зыркающую по сторонам.

Рыжая от неожиданности чуть вообще не упала лицом в траву. Хорошо свободная рука, вовремя выставленная перед собой, предотвратила унизительное падение. Тут же последовав примеру Матёрой, пристроилась рядом на колени и украдкой, с испугом заглянула внутрь строения и диву далась – внутри строение оказалось абсолютно пустым. Вообще ничего! Пусто как в прибранном начисто амбаре. Просматривалась только стены и крыша-катанка, и всё. Не имелось ни выложенного пола, ни застеленного потолка.

Когда же Медведица завела её внутрь, то в первую очередь обратила внимание на почву под босыми ногами. Земля казалось мягкой словно лебяжий пух, будто взбитая перина. И ни одной травинки, веточки или камушка. Даже не приметила ни одного опавшего листочка. Ощущение складывалось такое что под ногами кто-то разровнял каким-то образом слой земляной пыли. Ноги в ней утопали на всю ступню, и, кажется, надави посильней, так и по щиколотку утонут.

Матёрая завела деву в центр пустой комнаты, развернула лицом ко входному проёму без двери, сняла с рыжей пояс, опоясывающий рубаху и зло, но тихо зашипела на перепуганную кутырку:

– Не дёргайся, дрянь. Замри как вкопанная.

Только после этого отпустила девичью руку и беспрестанно кланяясь, стоящей столбиком и до смерти перепуганной царской дочери, вышла задом в проём даже косяк не задев, будто у неё на том месте на чём сидит глаза имелись, а за порогом вновь пала на колени прошипев, прикладываясь к земле сморщенным лбом:

– Замри и не шевелись.

Райс со страха и без её шипения оцепенела будто парализовало. Она вся сжалась и напряглась в стоячий столб, глаза с силой зажмурила, чтобы ничего не видеть что-то явно страшное и тут «Бах!», по ощущению провалилась в землю …

От падения в невесомость ярица дёрнулась всем телом, распахивая в ужасе глаза да так и замерла в ступоре забыв дышать. Она оказывается действительно провалилась под землю! И теперь стояла в ней по самый подбородок задрав голову.

Кутырка с перепуга постаралась вздохнуть поглубже как это обычно делают, ныряя с головой в воду, но не тут-то было. У рыжей ничего не получилось. Грудь сдавило тисками и так, что ни вздохнуть, ни выдохнуть. Вот тут накатила паника по-настоящему, но рыжая, мечась в разбежавшихся по разным углам мыслях не успела ничего сделать, даже завизжать от страха, так как в голове словно в опростанной бочке раздался громкий и протяжный голос Матери Медведицы:

– Не дёргайся я сказала, – пропела Матёрая, растягивая гласные, делая слова тягучими словно мёд, – Мать Сыра Земля суеты не терпит при общении. С ней якшаться надобно спокойно, терпеливо, сдержано, – тут голос в голове ярицы сделал паузу, как бы для длительного глубокого вздоха и повторил ещё раз, чуть ли не гипнотизируя, – спокойно, терпеливо, сдержано. Будь спокойна дева Райс, терпи что тебе положено и сдерживай себя во всём: и в мыслях, и в поступках, и в желаниях.

Сердце у рыжей колотилось как у загнанного зайца, но она постаралась насколько смогла сделать медленно вдох и выдох. Как ни странно, медленно это удалось. Притом, чем медленнее и тягучей она то делала, тем легче получалось. И паника постепенно начала отпускать свои цепкие объятия.

Прежде чем закрыть глаза и успокоиться окончательно, ярица увидела, как вековуха, пристально следящая за ней, одобрительно кивнула и поднявшись на ноги, но не разгибаясь, плавно скрылась из поля зрения. А царская дочь, врытая в землю, осталась в полном одиночестве.

Долго не могла успокоиться, да и кто бы смог на её месте. Только так или иначе пришлось это сделать от безысходности. А помогла в этом мысль, что на какое-то время заняла всё её внимание. Райс провалилась в землю будто в воду, но при этом рубаха с подолами не задралась, а осталась равномерно прижатой по всему телу снизу доверху.

Вот этой-то странностью, ощущению ткани по всей длине тела ярица и занималась какое-то время, в результате чего действительно успокоилась. К тому же ничего плохого с ней не делалось. Земля, что показалась сначала пухом от лебедя, плотно облепила стройное тело и не давала пошевелить даже пальцами, не говоря уже о другом, чем-то более значимым.

Райс расслабилась, закрыв глаза и ей казалось, будто висит в небытие «междумирья». Только щебетание птиц снаружи указывало на какое-то присутствие реальности, но они не мешали, наоборот, всячески успокаивали.

А потом в дом вошёл маленький старичок с длинной бородой и пышными усами одетый в кожаный ордынский доспех с головы до ног словно собрался идти в боевой поход. Ростом чуть ли не вполовину Райс, но при этом двигался размеренно величаво, словно перед ярицей явился не карлик-недоросток, а неповоротливый великан, во всех движениях тяжёлый и величественный.

Райс сразу поняла, что это явление мужицкого рода не может быть человеком, а скорее всего пред ней явилась настоящая нежить – исполнительная сила самой Троицы. Тем не менее, это нисколько ни напугало ярицу принявшая явление как должное. Мало того, узрев собственными глазами подобное в первые в жизни, у рыжей мгновенно прорезалось безудержное любопытство.

Мужичок прошёлся по пустому дому, не обращая внимания на торчавшую из земли рыжую голову, но обойдя по кругу, задерживаясь в каждом углу и осматриваясь, уселся прямо напротив девичьего лица и деловито раскрыв заплечную котомку, не вымолвив ни слова начал принудительно кормить земляную пленницу.

Райс тоже молча восприняла старичка, как обыденное дело и словно рыба, выброшенная на берег, лишь беззвучно разевала рот перед очередной ложной поднесённой ко рту, постоянно твердя про себя: «спокойствие», «терпение», «сдержанность».