Она зачем-то посучила ногами снег, перемалывая, и опять протянула:

– Да, – и как бы спохватившись, спросила новоиспечённую молодуху, – так чё делать-то будем? Спать аль домой потопаем?

– Я пред этим три дня как убитая спала. Выспалась, не уложишь теперь, – тут же ответила Райс, задирая в довольстве нос от своего нового положения в бабьем мире, – но как по темени-то идти? Даже луны не видать. Заблудимся.

– А звёзды на что? – парировала вековуха, поднимаясь на ноги, – к тому же мы теперь без дров за плечами и пойдём по проторённой тропе. Думаю, ещё затемно до дороги доберёмся, а там до Терема рукой подать.

– А ты по звёздам можешь? – удивилась Райс, тоже поднимаясь на ноги.

– А то, – буркнула Матёрая, – и тебе не помешало бы науку эту освоить. Вещь полезная.

Райс ничего не ответила, а что отвечать если и так понятно, что наука полезная, только её за раз не выучишь.

Костёр закидали. Холму поклонились и отправились в обратный путь налегке, с пустыми заплечными мешками и освободившись от тяжких мыслей, вымотавших всю душу до испытания.

Как ни странно, но на этот раз их в Тереме не встретили, даже не ждали. Теремные девки, поутру топтавшиеся у ворот, аж вёдра выронили из рук, завидев их и провожая в Терем недоумёнными взглядами.

Двух остальных Матёрых даже пришлось выискивать, а тут ещё и Апити прискакала взбесившейся козой, по пути в коридоре чуть маленьких девченят не покалечив. Ей на круг выходить только к вечеру, оттого тряслась в своей светёлке в ожидании. А тут как новость услышала, разом вся хандра слетела и забыв о своей участи, кинулась радоваться за подругу.

Когда все в спешке собрались за обеденным столом, Райс без всяких объяснений просто скинула тулуп, развязала завязки и оголилась сверху до пояса, давая разглядеть всем желающим, да и самой полюбоваться на нить с металлическим отливом, вплетающуюся в голубую и смолянисто чёрную. После чего демонстративно накинула рубаху обратно, подпоясалась, зашвырнула тулуп на дубовую скамью и плюхнулась за стол наигранно шутливо заявив самым наглым образом, что совсем оголодала в этом Тереме царская дочь, отчего постоянно хочет жрать, и маме на вековух обязательно пожалуется при случае.

Вот и весь просмотр с объяснением. Посмеялись, пожурили, но кормить всё же начали несмотря на неурочное время…

Белобрысую, в отличие от рыжей, никуда из Терема не водили по заснеженной степи, а загнали на чердак, где она целых три дня куковала в одиночестве и где проходила свой Валовый круг. Судя по радостной физиономии, вполне удачно и самое главное, собой очень довольная, но, так же, как и Райс, наотрез отказалась рассказывать об общении с Валом Вседержителем…

За плечами Райс и Апити осталось семь кругов. Впереди всего лишь два, заключительных, но именно перед восьмым у белобрысой случилась истерика. Она принялась психовать и нервничать из-за любого пустяка и вообще резко изменилась не в лучшую сторону, став злой, капризной, раздражительной, потому что он, как она выразилась, для неё – ВСЁ.

За свою жизнь дева не беспокоилась, а вот за свой дар костьми ложилась поперёк дороги. Именно на этом круге молодуха могла стать тем, о ком мечтала и ради чего всё это вытерпела, то есть «самой-самой», «самее» некуда, а могла всё потерять и распрощаться с даром, и тогда пережитое за последние годы попадало, как она выразилась псу под хвост. А вот то, что жизнь могла положить на алтарь, её вообще не беспокоило. Без «самой-самой» она себя не представляла в жизни.

Пока подруга шастала словно тень из угла в угол, не находя себе места ни в одном из них, Райс довольно быстро освоила своё умение, дарованное Отцом Неба. Она с лёгкостью могла справляться с Валовой защитой, включать и выключать по желанию. В ней оказалось ещё одна скрытая ценность. Защитная оболочка появлялась помимо её воли, как только возникала какая-нибудь опасность. Стоило лишь Райс моргнуть, например, от неожиданности или резкого испуга, как защита мгновенно окутывала деву, ограждая от напасти.

Рыжая даже потребовала лучшую подругу стегнуть её как следует «нервной плетью». Белобрысая долго «слала её по матери», не соглашаясь бить царскую дочь, но потом та её так достала, что Апити исподтишка неожиданно «врезала», чтобы отстала раз и навсегда. Да ни тут-то было. Её плеть хоть и оказалась для Райс полной неожиданностью, но тут же рассыпалась искрами о Валову защиту, хоть молодуха вовсе о даре не подумала. Подобный подарок впечатлял своими возможностями.

Восьмой круг они также проходили порознь. Притом на этот раз первой увели Апити, а Райс только на следующий день и в другом направлении. Царскую дочь в очередной раз вывели в заповедный лес, в ту сторону, где горе-испытательница по недоразумению поляну «прибила». Выдали нож, мешочек соли, пустой мешок для воды. Всё уложили в заплечную котомку и пустили гулять, проинструктировав лишь одной фразой:

– Ты только смотри внимательно по сторонам да ночёвки как следует обустраивай. И не глазами ищи с задницей, а заимствованным у зверя чутьём, – выговаривала ей Матёрая по прозвищу Водная Гладь, – с волчьим чутьём ищи, как положено.

Райс с детства знала закон сестричества, запрещающий боевой девичьей орде в походе устраивать стойбища на одном и том же месте дважды. Да и сами места ночёвок не выбирались как ни попадя, а с особым звериным чутьём и лишь «мечеными». Но как ордынские Матёрые выбирали те места, никогда не задумывалась. И вот представилось этому научиться самостоятельно, так сказать, на собственной шкуре.

Задание молодухе показалось проще некуда и с её-то дарами и способностями, что получила рыжая за эти кошмарные годы, даже каким-то несерьёзным, попахивающим детством. Ну, подумаешь по лесу погулять. Хотя на дворе стояла ранняя весна. Снег на опушках сошёл, но в ложбинах всё ещё оставался, и главная противность этой слякотной поры заключалась в огромной сырости. Местами лес затопило целыми озёрами и шастать по колено в ледяной воде молодухе очень не нравилось.

Зверя она не боялась, никакого, хоть самого лютого. Это зверь теперь пусть её боится такую мощную и кровожадную, а почувствовать место научится как-нибудь, не такому тут научилась за Теремные годы. Но на всякий случай спросила, понимая, что больно дело кажется простым, притом поинтересовалась так, как бы между прочим:

– И долго мне гулять по этой сырости?

– Ну, коли б Апити пошла, то ей девяти дней бы хватило. Ты же можешь со своим характером там всю жизнь бродить до скончания собственного века, сама превратившись в невиданного зверя. Это как уж тебе понравится. Только на моей памяти восемь девок из леса не вертались, до сих пор где-то шастают. Может встретишь кого, не знаю. Хотя скорей всего их уже сожрал кто-нибудь. Тебя, молодка, лес выпустит лишь после того, как научишься звериному чутью и девять ночей кряду выберешь правильно место для ночёвок.

Вековуха Водная Гладь ехидно хмыкнула, глядя на самоуверенную рыжуху и издевательски добавила «Хе-хе» противным старческим голосом.

Царская дочь даже успела обидеться на её противное «хе-хе». Губки надула, посверкивая затаённым злом в лазоревых глазищах, но тут же окоротила себя и призадумалась. Но думай не думай, а круг проходить всё равно надо. Сплюнула, поправила заплечную котомку и зашагала в неизвестность на волю проведения.

Молодуха, как и каждая бы на её месте далеко в лес не пошла, а лишь скрывшись за деревьями с кустиками, оглядываясь притаилась. Думала она, как и все нормальные люди в этом случае. Раз возвращаться обратно, то зачем далеко ходить. Тут по краю поживёт, волчье чутьё в себе вырастит и домой по-быстрому, чтоб сапоги не стаптывать и ноги не мочить бес толку.

Не откладывая на потом, дева сразу принялась отыскивать место. Есть не хотелось, пить тем более, чего попусту драгоценное время тратить. Обошла вокруг. В одном месте постояла, прислушиваясь к внутренним ощущениям, в другом походила-побродила. Просмотрела третье, четвёртое.